Оноре де'Бальзак - Сочинения
Калист провел беспокойную ночь, занятый одной Беатрисой и на другое утро раз двадцать бегал в Геранду за ответом; наконец, горничная маркизы пришла в замок дю Геник и передала Калисту ответ, который он отправился читать вглубь сада, в беседку.
Беатриса Калисту.
«Вы – благородное дитя, но вы дитя. Вы принадлежите Камиль, которая боготворит вас. Во мне вы не найдете ни совершенств, которыми она обладает, ни того счастья, которым она осыпает вас. Думайте, что хотите, но она молода, а я стара; ее сердце полно богатств, а мое – пусто, она относится к вам с преданностью, которую вы недостаточно цените, она отрешилась от всякого эгоизма и живет вами одним; а меня вечно будут мучить сомнения, я заставлю вас разделять со мной скучную, лишенную всякого благородства, по моей вине испорченную жизнь. Камиль ничем не связана, она свободна в своих поступках, а я – раба. Наконец, вы забываете, что я люблю и любима. Положение мое должно бы охранить меня от всех ухаживаний. Любить, или сказать мне, что меня любят, это со стороны мужчины оскорбление. Новое падение разве не низведет меня на уровень самых низких существ моего пола. Вы, такой юный и тактичный, как можете вы заставлять меня говорить вам эти вещи, которые раздирают мое сердце? Я предпочла огласку и непоправимое зло позору постоянного обмана, предпочла погибнуть сама, но остаться честной; в глазах многих лиц, уважением которых я дорожу, я еще стою высоко: изменившись, я упаду на несколько ступеней ниже. Свет бывает снисходителен к тем, которые хотя и наслаждаются незаконным счастьем, но не изменяют ему; но он неумолим к пороку. Я не чувствую к вам ни пренебрежения, ни гнева, я отвечаю вам просто и искренно. Вы молоды, не знаете света, вы охвачены мечтой и неспособны, как и все люди с незапятнанной жизнью, предаваться таким размышлениям, которые подсказывают нам горе. Пойду еще дальше. Даже если мне суждено быть самой униженной женщиной, я старалась бы скрыть мои ужасные несчастья; будь я брошена, обманута, на что, слава Богу, мало вероятия; но даже если бы небо в своем возмездии послало это на мою долю, то никто не увидал бы меня больше. Да, я почувствовала бы тогда в себе силу убить того человека, который стал бы мне говорить о любви, если бы при моих тогдашних обстоятельствах до меня мог проникнуть какой-нибудь мужчина. Вот каковы мои убеждения. Мне, пожалуй, надо скорее поблагодарить вас, что вы написали мне. После вашего письма, а после моего ответа в особенности, я буду себя чувствовать в Туше более по себе, могу не скрывать своего характера, как вы просите меня. Я не говорю вам о том смешном положении, в котором я очутилась бы, если бы мои глаза перестали выражать те чувства, на которые вы жалуетесь. Совершить у Камиль вторичную кражу, значило бы признать свое полное бессилие, на что женщина никогда не решится два раза. Люби я вас безумно, слепо, до забвения всего, все передо мной будет стоять Камиль! ее любовь к вам слишком высокое препятствие, никакая сила не совладает с ним, через него не перелетит даже ангел на своих крыльях: только демон не отступит перед позорным предательством. Здесь, дитя мое, существует масса причин, которые имеют значение для благородной, чуткой женщины и в которых вы, мужчины, ничего не смыслите, даже если бы все походили на нас так, как вы в данное время. У вас есть мать, показавшая вам, какой должна быть женщина в своей жизни; она чиста, незапятнанна и свято выполнила свой долг; то, что я знаю о ней, вызвало слезы на мои глаза, и в глубине сердца я почувствовала к ней зависть. И я могла бы быть такой! Калист, такова должна быть ваша жена, такова должна быть ее жизнь. Я не отошлю вас со злостью, как раньше, к маленькой Шарлотте, которая скоро прискучила бы вам, но пожелаю вам какую-нибудь чудную молодую девушку, достойную вас. Если бы я согласилась принадлежать вам, я испортила бы всю вашу жизнь. Вам пришлось бы или выказать мало доверия и постоянства, или вознамериться посвятить мне всю жизнь: я буду искренна, я взяла бы ее и увезла бы с собой куда-нибудь далеко от всех; я сделала бы вас несчастным, ревновала бы, видела бы разные ужасы в капле воды; я не могу примириться с некоторыми неприятностями, с которыми справляются другие женщины; во мне поднимались бы разные невыносимые мысли, которые, исходя от меня, а не от вас, все-таки смертельно оскорбляли бы меня. Когда человек на десятом году счастья не так же почтителен и деликатен, как накануне того дня, когда он молил о ласке, он подл и презренен в моих глазах! Такой любовник не верит более Амадисам и Кирам моих мечтаний. В наше время чистая любовь – легенда, и я вижу с вашей стороны только тщеславный каприз, конец которого вам не известен. Мне нет сорока лет, я еще не могу подчинить мою гордость авторитету своей опытности; у меня нет той любви, которая делает смиренной, одним словом – я женщина с характером слишком еще юным, чтобы не быть отвратительным. Я не могу поручиться за свое настроение, вся моя представительность – чисто внешняя. Быть может, я еще недостаточно выстрадала, чтобы получить то снисходительное обращение и безграничную нежность, которым научают нас безжалостные обманы и измены; счастье всегда заносчиво и я очень заносчива. Камиль будет для вас всегда преданной рабой, а я – безрассудным тираном. К тому же, Камиль точно послана вам вашим ангелом-хранителем, чтобы довести вас до того момента, с которого вы можете вступить в предназначенную для вас жизнь, от которой вы не должны отклоняться! Я знаю Фелиситэ! Ее нежность неистощима; ей, пожалуй, несколько чужда грация нашего пола, но у нее зато избыток плодотворной силы, постоянства и благородных порывов, за которые можно все простить. Она женит вас, хотя будет испытывать ужасные терзания; она сумеет найти для вас свободную Беатрису, если Беатриса соответствует вашему идеалу женщины и вашим грезам; она устранит все трудности с вашего пути; от продажи одной десятины ее земли в Париже можно выкупить ваши владения в Бретани; она сделает вас своим наследником; разве не сделала она вас своим приемным сыном? Увы! А что могу я сделать для вашего счастья? Ничего. Не изменяйте же этой безграничной любви, которая довольствуется материнскими обязанностями. Я нахожу, что она так счастлива, Камиль!.. Влечение, которое вы чувствуете в Беатрисе, – одна из тех шалостей, к которым очень снисходительны женщины в возрасте Камиль. Когда они уверены в том, что их любят, они за постоянство могут простить и неверность; для них даже составляет большое удовольствие восторжествовать над молодостью своих соперниц. Камиль стоит выше всех других женщин: я говорю это не для нее, а только для того, чтобы успокоить вашу совесть. Я хорошо изучила Камиль; в моих глазах она один из величайших людей нашего времени. Она умна и добра – два качества, почти непримиримые в одной женщине, великодушна и проста – еще две добродетели, очень редко встречающиеся вместе. Я заглянула в ее сердце: оно полно редких сокровищ. Мне кажется, что это для нее написал Данте в своем Раю чудную строфу о вечном блаженстве, которую она вам объясняла как-то вечером и которая кончается словами «Senza brama'sicura richezza». Она рассказывала мне о своей судьбе, о своей жизни и доказывала мне, что любовь, этот предмет наших желаний, нашей мечты, всегда бежала от нее; а я ей отвечала, что она только может доказать мне этим, как трудно встретиться двум идеальным личностям и как часто от этого происходят несчастья. Вы одна из тех ангельских душ, которой почти невозможно найти себе родственную душу. От этого несчастья, дорогое дитя мое, вас спасет Камиль; она найдет вам, хотя бы ей пришлось умереть, существо, с которым вы могли бы быть счастливым в браке.
Я протягиваю вам дружески руку и рассчитываю, что не ваше сердце, но ваш ум, поможет нам теперь чувствовать себя вместе, как брат и сестра, и покончим на этом нашу переписку, между Тушем и Герандой, которая представляет довольно оригинальное явление.
Беатриса де Кастеран».
Баронесса, до крайности взволнованная всеми мелочами и ходом любви сына к красавице де Рошефильд, не могла спокойно сидеть в зале за вышиваньем и поминутно взглядывала на него. Наконец, она встала с кресла и подошла к нему, со смелым и вместе нерешительным видом. Она была в эту минуту похожа на куртизанку, которая хочет добиться какой-нибудь уступки.
– Ну, что? – спросила она, вся дрожа, не упоминая прямо о письме. Калист показал ей бумагу и прочел письмо. Оба эти чудные существа в своей наивной простоте не увидали в этом решительном, но коварном ответе лукавства и западни, расставленной ему маркизой.
– Она благородная, чудная женщина! – сказала баронесса, глаза которой стали влажными. – Я буду за нее молить Бога. Я не думала, что женщина, покинувшая мужа и ребенка, может остаться такой добродетельной! Она достойна прощения.
– Разве я не прав, боготворя ее? – сказал Калист.
– Но к чему приведет тебя эта любовь? – воскликнула баронесса. – Ах! дитя мое, как опасны женщины с такими благородными чувствами! Дурных можно меньше опасаться. Женись на Шарлотте де Кергаруэт, выкупи две трети наших фамильных земель. Продав несколько ферм, мадемуазель де Пен– Холь может сделать это великое дело и будет заботиться о твоих владениях. Ты можешь оставить твоим детям хорошее имя, хорошее состояние…
