Андре Ремакль - Время жить
Журнал "Алкоголь и здоровье",
No 4-5. 1962
-- День только начался, а от завтрака до перекуса тысячи монет как не бывало. И еще выложи двести за автобус.
-- Купи машину -- дешевле обойдется.
-- На какие такие шиши?
-- За пятьдесят кругляшей можно подыскать колымагу, у которой еще неплохо вертятся колеса. Два года назад мой брат купил себе малолитражку, чтобы скатать в отпуск, представляешь.
-- Глянь-ка вон на ту тачку. Держу пари, что этот не лается со своей половиной в конце недели...
Перекус. Белыми от штукатурки руками строители хватают хлеб с колбасой и запивают, как обычно, литром вина.
В бригаде Луи хрипатый алжирец -- сорок пять лет -- старикашка, чего там -- пятеро ребят, квартирует за тридцать пять тысяч франков в месяц; Рене -- этот паренек любит повторять: "Как потопаешь -- так и полопаешь"; два испанца -- всего год как приехали, и мечтают об одном: как бы поднакопить деньжат и забыть про страшную нужду у себя дома; да еще итальянец -- тоже вкалывает будь здоров.
Как и другие строители, они приезжают из местечек, расположенных вокруг Беррского залива, воды которого сияют небесной синевой, -- из Мартига, Берра, Витроля, Сен-Митра, Мариньяна, Мирамаса...
Луи выполняет обязанности бригадира. Он, прежде чем взять подряд, обговаривает, сколько им хозяин заплатит за квадратный метр перегородок и стен.
Метрах в пятидесяти от построек, ощетинившихся балками и стальными трубами лесов, тянется широкая автострада. Машины мчатся по ней с чудовищной скоростью, как в какой-то огромной механической детской игре.
Шума моторов, однако, почти не слышно. Любимое развлечение строителей -- угадывать марки машин. Не классических "дофинов", "аронд" или ИД-19 -эти узнает любой, -- а иностранных. И не "фольксвагенов"! -- ими во Франции хоть пруд пруди. А тех красивых многолитражных автомобилей, в которых туристы на обратном пути с Лазурного берега заезжают в этот марсельский район, где вокруг перламутрового на солнце Беррского залива расплодилось столько нефтеочистительных заводов и фабрик.
Есть у них, впрочем, игра и посложнее: угадывать скорости машин; но, поскольку водители, втиснувшись в правый ряд, летят так, словно гонятся за утраченным временем, угадать скорости мудрено.
Все разговоры постоянно вертятся вокруг одного и того же: машины, скачки, телевизор и спорт.
В понедельник, как и в конце недели, больше всего говорят о скачках. Во всех уголках стройки только и речи, что о разочарованиях и новых надеждах, об упущенных комбинациях, о восьмой или тринадцатой, что сошла -- вот сволочь! -- с дистанции, о мяснике из Роньяка, который выиграл в заезде, батраке-арабе, попросившем приятеля поставить на три номера -- тот все перепутал, но все равно сорвал на седьмой, двенадцатой и первой куш в пять миллионов -- с ума сойти!
Строители играют по-крупному. Многие чуть ли не каждое воскресенье просаживают не одну тысячу франков. У каждого своя система, и каждый считает, что она-то и есть самая лучшая.
Люди серьезные напускают на себя вид знатоков, читают "Бега" или "Париж-Тюрф", разбираются в лошадях, жокеях, результатах и говорят о Максиме Гарсиа, Пуансле или Иве Сен-Мартине так, словно вчера с ними завтракали. Они переставляют имена так и этак, но в итоге два их фаворита приходят последними, и они систематически проигрывают.
Суеверные ставят на дату своего рождения, день рождения жены или малыша, на три последние цифры номера машины, обогнавшей их на повороте в Берр, и тоже проигрывают.
Фантазеры бросают в фуражку кусочки бумаги с номерами и просят тянуть подручного или подавальщицу из бара возле стойки. Они выигрывают не чаще.
Моралисты увещевают:
-- Постыдились бы отдавать свои кровные государству на бомбу.
Среди них нередко попадаются леваки, и в спорах их неизменно осаживают одним доводом:
-- Не смеши людей! Чем твоя газетенка отличается от других -- тоже целую страницу отдает под скачки.
-- Вот психи, -- орет Алонсо, послушав их разговоры. -- Уж если кому и играть на скачках, так это...
-- ...Тому, у кого рога, -- хором подхватывают два-три огольца.
-- А вот Алонсо-то и не играет.
Но и моралисты вкладывают по сотне-другой франков в коллективные ставки. И тоже проигрывают.
Перекус всухомятку, на скорую руку, окончен. Последний взгляд на нескончаемый поток машин. Они катят во весь дух, догоняют и обгоняют друг друга. Бывает, какая-нибудь исчезает -- кажется, ее засосало между грузовиком, перевозящим баллоны с бутаном, и огромным бензовозом с ярко-желтой надписью "огнеопасно", но потом она вдруг вырывается вперед. Диву даешься, как всем этим машинам удается избежать столкновений!
Автомобиль -- миф современности, дорога -- Олимп, где лицом к лицу встречаются божества из стали и листового железа, благодаря которым, едва взявшись за баранку, и сам становишься богом.
Луи со своей "арондой", купленной прямо с конвейера, является в бригаде своего рода Юпитером.
Только Рене мог бы затмить его со своей М-Г, приобретенной по случаю у одного типа, которого выбросило из нее в воздух на скорости 130 километров в час, и он, лишь слегка помяв кузов, каким-то чудом уцелел. Но М-Г не для серьезных людей. Рене можно понять, он человек молодой -- неженатый. На этой машине он выпендривается перед девушками.
-- Знаешь, -- любит он повторять, -- с такой штуковиной, как эта, Дон-Жуан мог бы иметь не три тысячи баб, а даже больше!
Один из испанцев -- он приехал во Францию меньше года назад -- уже обзавелся подержанной машиной.
Те, у кого машин нет, мечтают ее заиметь, и алжирец -- больше всех.
-- Твоя правда, -- вдруг говорит он, наглядевшись на вереницу малолитражек, "дофинов", "четыреста третьих", которые, как назло, скопились под окнами строящихся домов, -- надо будет купить телегу. В Алжире у меня была машина американской марки.
-- Черт возьми! -- подкалывает его Рене. -- А я-то думал, что ты разъезжал на горбу верблюда, как какой-нибудь губернатор, со свитой из двухсот жен. Видал, что за машины выводят из Салона разные богачи -"ягуар-Е" с вертикальным рулем. На такой шпаришь быстрей всех!
Мужчины вырастают в собственных глазах, если их задница покоится на подушках личного автомобиля. Купив "аронду", Луи ездил на стройку в машине -- тогда он работал по дороге на Истр, -- до тех пор, пока грузовик, разворачиваясь, не погнул ему крыло на стоянке, забитой велосипедами, мотороллерами и автомашинами.
Это было с год назад. Ему неожиданно подвалила халтурка -- на пару с приятелем он строил домик для одного чудака, который не хотел приглашать архитектора, -- и вот тогда-то он и почувствовал, что сильно устал. Левая работа съедала все субботы и воскресенья, да и летом немало вечеров пришлось протрубить сверхурочно.
И все-таки он мечтал сменить машину на случай, если решит взять отпуск. Ему хотелось завести ИД-19. Да, но стоила она что-то около миллиона пятьсот.
О машине мечтали все, кроме нескольких горлопанов вроде Алонсо. Тот как раз вчера вечером вспылил в баре:
-- Да идите вы куда подальше вместе со своими моторами. У вас прямо не башка, а гараж, ей-ей! Наверно, он шумит ночью, когда вы спите, и я бы не удивился, если б вдруг оказалось, что и живете вы с цилиндром, а не с бабой.
Да, он был не такой, как все, этот Алонсо, -- сердитый, вечно всех поддевающий. В битве под Теруэлем пуля угодила ему в голову. Он так и не оправился от этой контузии.
Поработаешь часика этак четыре или пять, и раствор делается все тяжелее. Сколько его ни разбавляй, он превращается в камень, глыбу, скалу. А от этого правило -- широкая дощечка с двумя ручками по бокам, основной инструмент штукатура, -- превращается в гирю. Раствор все больше оттягивает руки. Выходит из повиновения.
Прежде в такой момент орали на подручного. Нынче почти все бригады от подсобников отказались. Известь в больших корытах -- растворных ящиках -гасят сами. Вот почему к смене часто приступают раньше положенного. Вскоре начинают болеть все мышцы, но о том, чтобы работать помедленней, даже речи нет: каждый квадратный метр -- деньги.
Между одиннадцатью и полуднем на стройке орут больше всего. С этажей и балок летят ругательства, оскорбления, матерщина.
Тень от крана скользит по фасаду каждые три минуты. Здесь кран поднимает на верхние этажи цементный раствор, который опалубщики заливают в опоры. Там он вздымает панели для монтажников. Работой руководит уже не человек, а машина, выполняющая операции строго по графику. Повсюду люди должны приспосабливаться к навязанному им темпу. У них нет времени даже перекусить. Чаще всего едят, держа кусок в одной руке, а другой продолжая работу.
Штукатурам везет -- они не зависят от крана-метронома. Зато им приходится иметь дело со штукатуркой, с водой, которая в принципе подается по трубам. Но когда эта зараза -- водопровод выходит из строя, надо кубарем лететь вниз и тащить воду в ведре. Просто смех: существуют экскаваторы, краны, компрессоры, бетономешалки -- целый набор сложных машин, а за водой ходят с ведром, как в дедовские времена.
