Клайв Льюис - Кружной путь, или Блуждания паломника
- Мы не богаты, - сказал один из бледных людей, - но я управитель, и долг велит мне разделить с вами трапезу.
Звали его Угл.
- Убеждения не позволяют мне повторить слова моего друга, - сказал другой. - Я выше заблуждений, называемых гостеприимством и жалостью.
Его звали Классикус.
- Надеюсь, - сказал третий, - вы бродите по пустынным местам не потому, что заражены романтикой.
Он назывался Гумани.
Джон слишком устал, чтобы ответить, Труд не посмел бы, но Виртус сказал Углу:
- Вы очень добры.
- Я ничуть не добр, - сказал Угл. - Я делаю то, что должен делать. Моя этическая система зиждется на догме, а не на чувстве.
- Прекрасно вас понимаю, - сказал Виртус.
- Неужели вы из наших? - воскликнул Угл. Неужели вы схоласт и богослов?
- Простите, - сказал Виртус, - в таких делах я не разбираюсь, но знаю, что правилу надо следовать, ибо это - правило, а не потому, что мне так угодно.
- Да, вы не из наших, - сказал Угл, - и вы, конечно, погибнете. Языческие добродетели - лишь блестящие пороки. Приступим к трапезе.
И мне приснилось, что бледные люди вынули три банки мясных консервов и шесть галет. Угл поделился с гостями своей порцией. Каждому досталось очень мало, но все же Джон и Труд что-то съели, ибо Виртус и Угл наперебой уступали им свою еду.
- Пища наша проста, - сказал Классикус, - и придется не по вкусу тем, кто изощрил свою чувственность в южных краях. Но оцените совершенство формы. Банки - безупречный куб, галеты - квадрат.
- Надеюсь, - сказал Гумани, - вы заметили, что мы не употребляем старых, романтических приправ.
- Заметили, - скзал Джон.
- Все лучше редиски, - сказал Труд.
- Вы здесь живете, господа? - спросил Виртус.
- Да, - отвечал Гумани. - Мы основали общину. Народу у нас мало, пищи тоже, но когда мы возделаем эту землю, всего будет достаточно, конечно, для умеренных людей.
- Это прекрасно! - сказал Виртус. - Каковы же ваши принципы?
- Вера, гуманизм, классицизм, - сказали хором бледные люди.
- Вера! Значит вы - управители?
- Ни в коей мере! - вскричали Гумани и Классикус.
- Но вы верите в Хозяина?
- Меня эта проблема не занимает, - сказал Классикус.
Я же, - сказал Гумани, - знаю точно, что Хозяин просто миф.
- А я, - сказал Угл, - знаю точно, что Хозяин - истинный факт.
- Как странно! - сказал Виртус. - Не пойму, что же вас объединило.
- Ненависть, - сказал Гумани. - Да будет вам известно, что мы - братья, и отец наш - мистер Умм.
- Я его знаю, - сказал Джон.
- Он был женат дважды, - продолжал Гумани. - Первую его жену звали Мерзилия, вторую - Хладилия. От первого брака родился Сигизмунд, наш сводный брат.
- Я знаю и его, - сказал Джон.
- Мы же, - сказал Гумани, - родились от второго.
- Так мы в родстве! - вскричал Виртус. - Вы, наверное, знаете, что у Хладилии был сын от первого брака. Это я и есть. Мы - сводные братья. Как ни жаль, отца своего я не помню и даже слышал, что его не было.
- Ни слова больше! - сказал Угл. - Вряд ли вы полагаете, что этот предмет нам приятен. К тому же, моя должность велит мне отречься даже от законных родственников.
- Кого же вы все ненавидете? - спросил Джон.
- Учились мы, - сказал Гумани, - у нашего сводного брата, в Гнуснопольском университете, и знаем, что всякий, связавшийся со старым Блазном, навсегда остается рабом его темнокожей дочери.
- А сами вы бывали у лорда Блазна? - спросил Джон.
- Конечно, нет. Мы научились ненавидеть его, наблюдая за тем, как повлияли его песни на других. Ненависть к нему - первое, что нас объединило. Затем мы обнаружили, что, живя в Гнуснополе, неминуемо попадешь в темницу.
- Я и это испытал, - сказал Джон.
- Таким образом, нас объединяет ненависть к Великану, Гнуснополю и Блазну.
- Особенно к Блазну, - уточнил Классикус.
- Я бы сказал иначе, - заметил Угл. - Ненависть к полумерам. Мы ненавидим сентиментальное мнение, что есть хоть что-то хорошее, что-то достойное, хотя бы сносное, по эту сторону Ущелья.
- Вот почему, - сказал Классикус, - мы с Углом и враги, и единомышленники. Я не разделяю его идей о той стороне Ущелья. Но мы согласны в том, что здесь ничего хорошего нет, и не позволим морочить нам голову чувствительной, благодушной чепухой.
- Меня же, - сказал Гумани, - объединяет с Углом иное. Он направляет в единое русло всю эту мистическую чушь - всякие мечтания, пылания, томления и отводит им место на той стороне, очищая от них эту. Тем самым, мы можем создать здесь цивилизацию, основанную на принципах м-ра Трутни и даже на принципах Великана, но без покровов иллюзии. Только так мы будем людьми, а не животными, как хотел бы Великан, и не ангелами-недоносками, как хотел бы Блазн.
- Мистер Джон уснул, - сказал Труд и не ошибся.
- Простите, - сказал Виртус, - мы сегодня долго шли.
И я увидел, как все шестеро легли на мешковину. Было намного холоднее, чем у м-ра Трутни, но никто не мыслил здесь об удобстве, лежали все рядом, и Джон спал лучше, чем в прошлую ночь.
Глава 3
Отец Угл
Когда они проснулись, у Джона так болели ноги, что дальше он идти не мог. Труд предложил, что они с Виртусом пойдут дальше, посмотрят, а к вечеру вернутся. Джону было совестно обременять таких бедных людей, но Угл велел ему остаться, объяснив при этом, что гостеприимство - не заслуга, а жалость к несчастным - просто грех, если они основаны на чувстве, но он, как управитель, не отпускает его по обязанности. И я увидел во сне, что Труд и Виртус идут на Север, а Джон остается с бледными братьями.
Днем он побеседовал с Углом.
- Значит, - сказал Джон, - вы верите, что через Ущелье перейти можно?
- Я это знаю, - отвечал Угл. - Если вы разрешите мне отвести вас к некой Матушке, она перенесет вас в мгновение ока.
- Понимаете, - признался Джон, - мне, собственно, нужен не тот край Ущелья, а дивный остров.
- Забудьте о нем поскорее! Это все штуки старого Блазна. Забудьте, иначе я не смогу помочь вам.
- Чем вы мне поможете, если нужен мне только остров?
- Если вы не хотите перебраться через Ущелье, не о чем и говорить. Оставайтесь со своим островом, но знайте, что он - одна из здешних мерзостей. Если вы грешник, то, ради всего святого, будьте и циником.
- Откуда вы знаете, что он мерзок? Если бы не он, я бы не зашел в такую даль.
- Это безразлично. По сю сторону Ущелья ничего доброго нет.
- Матушка говорила не так. Она сказала, что одни плоды намного лучше, чем другие.
- Ах, вы ее видели? Тогда я не удивляюсь, что у вас в голове такой сумбур. Говорить с ней можно только через переводчика. Вы неверно истолковали ее слова.
- Но и Разум сказал, что остров - не обязательно мираж. Простите, может быть, вы с ним в ссоре, как м-р Трутни?
- Я глубоко чту рыцаря, но как могли понять его вы, новичок? Чтобы с ним общаться, вы должны усвоить от старших догмы, в которые они облекли его слова.
- Вы когда-нибудь видели мой остров? - спросил Джон.
- Упаси Хозяин!
- А лорда Блазна слышали?
- Конечно, нет! За кого вы меня принимаете?
- Тогда хотя бы одно я знаю лучше вас. Я испытал то, что вы зовете чувствительной чепухой. Вам незачем говорить мне, что она опасна и даже чревата злом. Я ощущал и опасность, и зло много чаще, чем вы. Зато я знаю, что ищу не их. Я знаю это, и еще сотни вещей, которых вы и не нюхали. Простите, если я груб, но вам ли давать мне советы? Скопцу ли учить того, кто жаждет целомудрия? Слепцу ли водить того, кто хочет уйти от похоти очей? Однако, я рассердился, а вы поделились со мной галетой. Простите меня.
- Должность моя, - сказал Угл, - велит мне сносить обиды.
Глава 4
Гумани
Под вечер третий из братьев повел Джона в сад, где со временем должны были вырасти плоды. Так как вокруг никого не было, сад этот не огородили, но пределы его отметили камнями и ракушками, и хорошо сделали, ибо иначе он ничем не отличался бы от пустоши. Несколько ровных тропинок тоже можно было узнать по такой каемке.
- Как видите, - сказал Гумани, - мы не признаем устарелого, живописного садоводства. Здесь нет ни клумб, ни пруда, ни извилистых тропок, ни раскидистых деревьев. Нет здесь и грубых, взывающих к чувственности съедобных произрастаний, даже бесформенного картофеля и растрепанной капусты.
- Да, чего нет, того нет, - согласился Джон.
- Здесь, собственно, нет ничего. Но мы начинаем, мы - первые.
- А вы пытались вскопать землю? - спросил Джон.
- Ну что вы! - воскликнул Гумани. - Это сплошная скала, земли - на дюйм, не больше, зачем ее трогать. Пускай уж остается легкий покров мечты, как-никак мы - люди.
Глава 5
Пища с Севера
Поздно вечером в хижину вошел Виртус и сразу кинулся к огню. От усталости он долго не мог заговорить; наконец, сказал так:
- Уходите отсюда, и поскорее.
- Где Труд? - спросил Джон.
- Остался у них.
- Почему же нам надо уходить? - спросил Гумани.
- Сейчас объясню. Кстати, на Севере перехода через Ущелье нет.
- Значит, мы в тупике, - сказал Джон. - Зачем мы ушли с дороги?
