Роман Братны - Тают снега
Обзор книги Роман Братны - Тают снега
Братны Роман
Тают снега
Роман Братны (Польша)
ТАЮТ СНЕГА
повесть
Перевел с польского В. Стрелков
Часть первая
1
Дорога оборвалась внезапно. Внизу, на каменном контрфорсе, еще лежал снег. Узкая полоска берега светлела песчаными залысинами, а дальше острый поток бился об остатки мостовых ферм. Рядом какой-то развороченный домик, не то будка путевого обходчика, не то барак, с крыши капали капли, свисал кусок оторванного толя. Белка наставила уши. Смотрит удивленно. Такого существа она еще не видела.
Человек стоял, засунув руки в рукава короткого полушубка, и смотрел на воду, как бы измеряя ширину препятствия. Белка сделала два осторожных прыжка. Села, заметая хвостом воздух над головой. Человек перевел свой взгляд на нее. Он, видимо, знал повадки зверей, потому что не шелохнулся. Белка сделала несколько смелых прыжков. И вот уже засуетилась вокруг ботинка пришельца. Большая нога неподвижно стояла на мокром снегу. Успокоенный зверек принял ее за что-то такое же неопасное, как камень или ствол дерева.
- Не знаешь, что это? - внезапно сказал человек. Голос у него был низкий, с хрипотцой. Белка на секунду превратилась в камень, а затем, в секунду, в молнию, ударившую с земли в небо. Притопывая, она уже сидела высоко на ветке. Пришелец навел на нее палец, как ствол пистолета, и прицелился. Потом повернулся и широкими шагами зашагал вдоль замерзшего пути, туда, где кончался лес.
Миновав поля и сонные перелески, поминутно останавливаясь, он вошел в улицу.
Деревня начиналась с сожженной усадьбы, на которой торчал только колодезный журавель. Потом тянулись ряды печных труб, напоминавших культи осмоленных ветел. Человек свернул в ворота первого уцелевшего крестьянского двора. Здесь стоял военный "джип" с потрепанным брезентовым верхом. Огромный барбос, бренча продетой в кольцо проволокой, едва не задохся от лая; он уже считал машину частью охраняемого им хозяйства. Вторая собака, привязанная коротко, сидела неподвижно возле будки, и только нетерпеливое помахивание хвоста говорило о том, что она внимательно следит, не сделает ли гость неосторожный шаг в ее сторону. В дверях конюшни появился кряжистый крестьянин. Он стоял в расстегнутом пиджаке, сильный и бессловесный, как третий притаившийся зверь. Пришелец подошел к машине и поднял капот.
- Меня зовут Мик?лай М?сур, - сказал он, склоняясь над мотором. - Я говорю это потому, что буду у вас жить, - добавил он.
Крестьянин не шелохнулся.
- Баба у меня старая, а не такая, как положено, - с деланным равнодушием пробормотал он. - А что, говорят, собираются мост строить...
- Ага, - буркнул Мосур. Уголком глаза он заметил забрызганные грязью голенища. Крестьянин подошел к автомобилю.
- Брезентовые, - пришелец показал на его сапоги.
- Воинская часть стояла... - Крестьянин улыбнулся, развел руками, как бы говоря, что и он бессилен против торгового соблазна.
Мосур неожиданно поднял голову и пристально посмотрел ему в глаза.
Крестьянин выдержал взгляд. Вокруг его глаз собрались морщинки сдерживаемой улыбки.
- Ну так вот, старая она или не старая - это о вашей жене, - а квар тировать я буду у вас, - и захлопнул капот машины.
- Хорошо, пан... инженер, - любезно ответил крестьянин.
"Пан инженер", - повторил человек в "виллисе", который, как трудолюбивый конь, взбирался по крутой разбитой дороге. - Издевка? Не может быть, - успокаивал он себя. - Но когда я засунул голову под капот машины, у меня было такое дурацкое ощущение, что он собирается ударить меня по спине. Исключено. Он не может меня знать. Ни я его... У меня прекрасная память на лица".
Темнело. Мосур включил свет.
В широких ободках фар вездехода отражалась извилистая дорога, размокшая и вязкая, с темным, враждебным можжевельником по обеим сторонам. Он энергично нажимал на педаль газа и тормоза, помешивая рычагом переключения передач. Машина, ревя мотором, мчалась дальше, человек за рулем понимал, что ему страшно.
Тебя зовут Миколай Мосур. Может быть, ты инженер, как этого желают крестьяне. Миколай Мосур. Этот чертов ветер наверняка повалит склад, во всяком случае, сорвет толь с бараков. Итак, Миколай Мосур строит железнодорожный мост на реке Ославе. А что,даже название хорошее. Но почему ты, инженер, не можешь заснуть? Такого вора, как наш кладовщик... надо поискать... прошла только неделя, и уже нет керосина. Хоть бы припомнить рожу этого кладовщика. Или Чурилы. Как выглядит мой хозяин Чурило? Башка что сито, ничего не задерживается, пока я мысленно не уйду туда. И тогда все начинается сначала. Миколай Мосур, "инженер", строит мост. Ослава. Чтоб ей! Название у нее хорошее. "Инженер Мосур покоряет Ославу". Может быть, даже приедет какой-нибудь репортер из "Вооруженной Польши". Наверняка. Хуже всего эти перины. Жарко, а только откинь край, чтобы вздохнуть, холод хватает за голову, аж трясет. "Кровавый Васыль". Легенда пришла и сюда.
Эту перину я когда-нибудь сброшу с кровати. Поэтому ведро с водой надо ставить подальше. Здесь их только слегка лизнуло. Половина деревни сгорела. Почти все живы. Кровавый Васыль. Дети в избах плачут. Рассказать бы кому-нибудь, что все, что сделал этот Васыль, было оправдано... рассказать, рассказать... К черту! Опять на мне эта окаянная перина. Говоришь, что не хочешь быть никем, только Миколаем Мосуром.
Горят деревни. Миколай, ты, конечно, не выучил тригонометрию? Для того, чтобы не крали керосин, можно было бы одеться и сесть за стол, решить несколько задачек из учебника... Должен ли Миколай Мосур быть инженером? Но ведь он руководитель строительства. У него есть "свои" инженеры. Значит, слух о Кровавом Васыле дошел и сюда, в отдаленный повят. Надо попробовать заставить себя заснуть. Но вчерашний сон вернуться не должен, это правда, что он хуже бессонницы. Минувшее. Навсегда. Совершенно чужое Миколаю Мосуру. Да. Ему, вернее, мне, то уже может только присниться. Скоро, через пять часов, он услышит наяву понукающие крики извозчиков, начнет пыхтеть механический молот. Станет выбрасывать из трубы голубые облачка дыма. Чертовски далеко это вёдро. И опять искаженная, ненавистная, тупая рожа орущего ребенка, который на слова матери: "Заберет тебя Кровавый Васыль", давится собственным плачем, глотает сопли. Хорошо хоть, что за окнами ветер, тогда тепло душной комнаты воспринимается дарованным благом. Но сейчас ветер унялся... ночь стоит тихая. Бродит черная, душная, сейчас она упадет на голову, как мешок, и невидимые руки будут душить его до рассвета.
Мосур был всегда в хорошем, даже веселом, настроении, как заметили крестьяне, но его улыбка не вызывала у них доверия. Даже с самого начала, когда Ослава, переполненная весенними водами, не давала работать, он не успокаивался: мотался на своз, запускал лесопилку, делал из бревен шпалы, потому что часть пути надо было заменить. Его взрывали сначала партизаны, потом какая-то заблудившаяся аковская* группа, потом кочующие по перевалам уповские** батальоны, "курини", потом отступающие немцы. Многократно ремонтированный мост, по мнению Мосура, замену шпал заслужил.
* Ак?вская группа - отряд Армии Крайовой, подчинявшейся польскому буржуазному правительству в Лондоне.
** Уп?вскне батальоны, "куринu" - батальоны Украинской повстанческой армии (УПА), созданной в 1942 году националистической военной организации, действовавшей также в юго-восточной части Польши; уничтожена в 1947 году в результате совместных действий советских, польских и чехословацких войск.
В тот день путь надо было довести до того места, где две недели тому назад он стоял, осматривая территорию будущего строительства.
Мосур как раз брился перед выходом, когда в осколке зеркала, засунутого за раму иконы, появилось лицо солтыса*.
* С?лтыс - сельский староста.
- Ну? - буркнул Мосур.
Солтыс хотел только спросить, не едет ли пан инженер случайно в город.
- А что? - Мосур вытирал лицо полотенцем.
- Хотят школу. Надо посоветоваться.
- Где? - Мосур застегнул ворот зеленой рубашки.
Из деликатного ответа крестьянина следовало, что пану инженеру лучше всех известна проблема жилья. Уже сейчас в халупе людей как сельдей в бочке.
- Школу еще рановато, - подытожил солтыс.
Мосур разглядывал свою полувоенного покроя куртку. Всовывая руки в рукава, он сообщил, что через несколько дней может освободить собственную комнату.
- Подлатают домик обходчика, он у самого строительства, рядом с ОРМО**...
** ОРМО - Добровольческий резерв гражданской милиции.
- Школа должна была быть у Хрыцьк?... - пробурчал солтыс.
У Мосура с Хрыцько были натянутые отношения, но он любил этого крестьянина. Репатриант из-за Буга обладал какой-то необыкновенной хозяйской сметкой. Уже через год он вышел в Пашеце в число зажиточных. Сейчас, направляясь к нему с солтысом, начальник улыбнулся своим мыслям: он составлял план разговора. Надо было Хрыцько "сломать" и назначить на подводу. День обещал быть хорошим. Ветер высушил лужи.
