Айвен Саутолл - Джош
Айвен Саутолл - Джош краткое содержание
Саутолл Айвен
Джош
Айвен Саутолл
Джош
Посвящается "тете Кларе",
которую вспоминаю
с нежностью
Тут слегка убавил, там чуть-чуть прибавил,
Так и рос рассказ,
Родичи, не бойтесь, я вас не ославил,
Это - не про вас {*}.
{* Перевод Л. Мотылева.}
Суббота
1
Когда поезд, вернее, один моторный вагон, наподобие большого автобуса, дернувшись, остановился в Райен-Крике, было уже минут десять девятого. День померк, наступили короткие сумерки, и все, что Джошу, несмотря на усталость и волнение, так не терпелось увидеть, утонуло в вечерней мгле. И старый дом Плауменов на холме, "родовое гнездо", и знаменитый железнодорожный мост, построенный из бревен в стародавние времена.
Вот так: ехал целый день, часами дожидался пересадок, руки-ноги затекли, обалдел и проголодался, и все-таки ночь опередила тебя на несколько минут и первой достигла Райен-Крика. Джош по перестуку и покачиванию догадался, когда проезжали по знаменитому мосту, но ведь хотелось-то увидеть глазами. Папа говорил: "В один прекрасный день поезд просто не одолеет этого моста. Он просто свалится в реку, и то-то у Плауменов тогда будет бледный вид". Впрочем, папа это, наверно, говорил не всерьез.
По расписанию поезд должен был прибыть в Райен-Крик в 19.53, но, видимо, соблюдать расписание здесь считалось совсем не обязательным, на протяжении последних семи миль останавливались пять раз-то кому-то сойти, то нового пассажира принять, хотя никаких станций там вообще не было. Пять остановок за семь миль или семь за пять? Джош с досады запутался в счете.
А в одном месте машинист высунулся в окошко и долго беседовал про крикет с каким-то типом, который вовсе и не собирался садиться на поезд, и не вышел из поезда, а просто так сидел там и доил корову. Как в тяжелом бестолковом сне: у самых путей, внутри ограждения, сидит на ящике человек, раскорячившись по-лягушиному, и доит в цинковое ведро пегую корову. Вот машинист и остановился. Может, он там каждый день останавливается. Зимой они, наверно, толкуют про футбол, а 31 декабря обсуждают итоги года. Очень может быть, откуда Джошу знать, он первый раз ехал этим поездом и один только был здесь ни с кем не знаком, он и изо всех Плауменов - если не считать его сестренки - один только еще ни разу здесь не бывал.
Пассажиры перекликались через проход и из конца в конец по всему вагону на редкость непринужденным образом и употребляли при этом разные удивительные выражения. Ну и публика. Довольно-таки неотесанная. Загибали иной раз такие словечки, что Джош не знал, куда глаза девать. Честное слово, прямо волосы дыбом встают. Даже вон та потрясающая девчонка лет четырнадцати-пятнадцати и то при случае отпускала словцо не хуже прочих.
Один парень, который, похоже, успел немного перебрать спиртного суббота все же, конец рабочей недели, - позвал ее:
- Эй, Бетси, поди сюда, поцелуемся! Это он не со зла, не приставал, не хулиганил - просто так, шумел.
- Вот еще! Стану я с тобой целоваться, с такой мартышкой, как бы не так! - отбрила она его неожиданно резким, неприятным голосом.
Весь вагон покатился со смеху, и даже сам тот парень смеялся, тряс головой и весело бил себя по коленке.
Еще кто-то крикнул:
- А как твой папаша, Бетси? Все еще срок отбывает?
- Вот уж чего нет, того нет, Снежный Джон, мой папаша не из твоей шайки. Он себя блюдет, не марается.
- Да? Много-то ты знаешь, Бетси, голубка. Ишь, ворюга, старый мерин.
- Ты попридержи язык, Снежный Джон, не то вот расскажу про тебя твоим домашним.
Все в вагоне упивались их перебранкой, и похоже, сама эта девочка, Бетси, тоже. На губах у нее то и дело появлялась нахальная усмешечка, и это, видимо, особенно нравилось мужчинам, они наперебой окликали ее и заметно старались придумать что-нибудь позаковыристей, чтобы привлечь ее внимание. И действительно, смотреть на эту девчонку было одно удовольствие, Джош и не знал, что так бывает.
- Пошли сегодня в кино, Бетси, - предложил ей один из пассажиров, совсем старый, лет шестидесяти, не меньше, без двух передних зубов, на макушке засаленная шляпа, и во все лицо веселая ухмылка. - Посидим с тобой рядышком в заднем ряду, а?
- Подожди, пока рак свистнет, Пат О'Халлоран, старый ты обормот. Небось была бы здесь твоя благоверная, сидел бы скромно да помалкивал.
И снова хохот по всему вагону, люди веселились от души, хотя Джошу от этого веселья по временам становится немного неловко. Одно дело - думать про такие вещи, другое - слышать, как их говорят вслух. А вот голос у нее, у этой Бетси, - просто даже обидно слушать. С виду-то она потрясающая девчонка - волосы с рыжинкой, глаза искрятся, одета по-мальчишески. Взяться бы с ней за руки и бежать вместе далеко-далеко. Два раза он встретился с ней глазами и два раза готов был подумать: наверно, в вагоне где-то прячется чревовещатель, не может быть, чтобы она вправду говорила таким грубым голосом.
Интересно, что это за люди? Не из Райен-Крика, конечно. Едут, наверно, куда-нибудь дальше. Папа объяснял, что в Райен-Крике вся жизнь замерла, люди спят и просыпаются только по воскресеньям, чтобы сходить в церковь. Сходят в церковь - и сразу снова в спячку, так он говорит. А эти, если попадут в церковь, такой гам подымут. И однако же все Плаумены, тетки, дядья, двоюродные братья и сестры, неизменно отзывались о Райен-Крике с почтением и восторгом. В Райен-Крике живет тетя Клара. "Неужели ты ни разу не был у тети Клары, Джош? Не ел ее пирога с ветчиной и яйцами? Не изображал на ее фисгармонии, как гудит самолет? Не сидел в ее ванне? Нет, пока ты не повидал тетю Клару, Джош, считай, что ты еще и не жил на свете".
И он уже четвертый год подряд приставал к матери:
- Мам, ну можно я этим летом съезжу? А, мам?
- Это неблизко, Джош. А она со странностями.
- Да ладно, мам.
- Оттуда домой не убежишь.
- Но ведь все мои двоюродные у нее были. Я один только не ездил. Надо и мне поехать. Они вон не побоялись, а я что же, хуже? Да если она умрет и я не успею с ней познакомиться, она же мне никогда не простит! И папа к ней ездил. Тоже в четырнадцать лет. И потом еще сколько раз.
И вот поезд остановился - приехали! Вся шумная публика, почти вся, к его большому удивлению, сошла именно в Райен-Крике, даже девочка Бетси.
А вон та старуха, древняя и прямая как жердь, неужели это и есть тетя Клара? Мужчины, проходя мимо нее, вежливо притрагиваются к шляпам, а девочка Бетси чуть ли не реверанс ей сделала. Старая леди словно бы вырезана из фотографии полувековой давности. И все вокруг тоже давнишнее, не теперешнее, не привычное для Джоша. Старинная штакетная ограда, неясно виднеющаяся позади платформы, тусклые фонари на старомодных мачтах, какие-то древние зубчатые карнизы по всей крыше станционного здания - все вокруг странноватое и немного пугающее, будто время вдруг сделало скачок вспять.
Ну, ясно, это тетя Клара. Во всем свете другой такой нет. Сразу видно, что плауменовского роду: стоит с таким видом, словно станция эта принадлежит ей, словно земной шар - это ее создание. Устремила в окно на Джоша плауменовский взгляд, чуть поманила пальцем - мол, выходи, не то поезд дальше отправится и тебя увезет. Приехавших уже никого на платформе не осталось. Под окном вагона свалены коробки и ящики. Она только взглянула и сразу же его узнала. А он-то воображал, что пошел в материнскую родню, никогда бы он не подумал, что в нем можно с первого взгляда угадать Плаумена.
Она манила его пальцем, словно бы говоря: "Ну, выходи же скорей. Что ты сидишь как дурачок? Это не по-плауменовски".
2
Чемодан тянул книзу, бухая по доскам платформы, и гнул Джоша в дугу, а на плечо ему легла рука.
- Выпрямись, Джошуа. Дай мне посмотреть на тебя.
Джош весь дрожал, самоуверенность его как ветром сдуло. Эта дрожь в коленках началась по-настоящему-то еще несколько часов назад, когда мама с папой скрылись из виду. Пока ты не заслужил одобрения тети Клары, ты еще не настоящий Плаумен, так считалось среди их родни. А быть настоящим Плауменом важно, без этого вообще невозможно существовать, все равно как, например, без головы. Даже если ты в глубине души убежден, что на самом деле это все вздор.
Братья и сестры Плаумены говорили: "Пока ты не повидал тетю Клару, Джош, ты еще не жил на свете".
А на самом деле их слова означали: "Ты - нуль, Джош, до этих пор, считай, тебя просто нет".
Подумаешь, действительно, какая важность - Плаумены. Маму это их чванство всегда сердило. "Кого они из себя строят? - спрашивала она, обращаясь вроде бы и к папе и не к папе. - Без своего Райен-Крика они вообще никто. А ни один из Плауменов там не живет, только она. И что, в конце концов, такое Райен-Крик, как не самый обыкновенный медвежий угол? Не в обиду будь его жителям сказано".
Тетикларина ладонь на плече звала воспрянуть, точно прикосновение королевского меча, возводящего в рыцарское достоинство, но воспрянуть на ее зов было как оторвать тяжесть от земли. Маленькая. Она оказалась совсем маленькая. Джошу пришлось смотреть на нее сверху вниз. Глаза слабые, но огромные за линзами очков, и стекла вроде бы цветные, синие кажется.
