Иоганн Гете - Эгмонт (Перевод Н Ман)
Обзор книги Иоганн Гете - Эгмонт (Перевод Н Ман)
Гете Иоганн Вольфганг
Эгмонт (Перевод Н Ман)
Иоганн Вольфганг Гете
Эгмонт
Трагедия
Перевод Наталии Ман.
В томе западноевропейской драматургии представлены пьесы великих творцов Возрождения, Классицизма, Просвещения. В них нашла отражение социальная и духовная жизнь народов, давших миру этих великих классиков мировой литературы.
{1} - так обозначены ссылки на примечания.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
М а р г а р и т а П а р м с к а я,
дочь Карла Пятого, правительница Нидерландов.
Г р а ф Э г м о н т, принц Гаврский.
В и л ь г е л ь м О р а н с к и й.
Г е р ц о г А л ь б а.
Ф е р д и н а н д, его внебрачный сын.
М а к и а в е л л и, секретарь правительницы.
Р и х а р д, личный секретарь Эгмонта.
С и л ь в а
Г о м е с / военные на службе Альбы.
К л э р х е н, возлюбленная Эгмонта.
Е е м а т ь.
Б р а к е н б у р г, молодой бюргер.
З о о с т, лавочник
И е т т е р, портной
П л о т н и к / брюссельские граждане.
М ы л о в а р /
Б о й к, солдат из войска Эгмонта.
Р о й с ю м, инвалид, тугой на ухо.
Ф а н с е н, писец.
Н а р о д, с в и т а, с т р а ж а и т.п.
Место действия - Брюссель.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Состязание в стрельбе. Солдаты и бюргеры с
арбалетами.
Иеттер, брюссельский бюргер, портной, выступает
вперед и натягивает тетиву.
Зоост, брюссельский бюргер, лавочник.
З о о с т. А ну стреляй, пора уж кончать! Три черных круга, куда вам до меня! В нынешнем году я буду мастером.
И е т т е р. Мастером, да еще и королем{1} вдобавок. Никто у вас этой чести не оспаривает. Только что за выпивку придется вам заплатить вдвойне, как положено, а значит, и за свое уменье.
Бойк - голландец, солдат из войска Эгмонта.
Б о й к. Иеттер, я хочу перекупить у вас этот выстрел, выигрыш, конечно, пополам, угощенье за мой счет: я здесь уже давно и обязан расплатиться за гостеприимство. Ежели я промахнусь, все будет, как если бы стреляли вы.
З о о с т. Не стоило бы мне соглашаться. Пожалуй, я в накладе останусь, ну да ладно, будь что будет.
Б о й к (стреляет). Итак, ваше шутейшество! Раз, два, три, четыре!
З о о с т. Четыре мишени? Вот это да!
В с е. Ура, королю! Ура! И еще раз ура!
Б о й к. Благодарю, господа. Я и на мастера-то не надеялся! Благодарю за честь.
И е т т е р. Вам себя благодарить надо.
Ройсюм, фрисландец, инвалид, тугой на ухо.
Р о й с ю м. Да, доложу я вам!
З о о с т. Что? Что, старик?
Р о й с ю м. Да, доложу я вам! Стреляет не хуже своего начальника, Эгмонта.
Б о й к. Куда мне до него, я так - мелкая сошка. Никто на свете метче Эгмонта не стреляет. И не только когда ему везет или уж очень охота припала, нет. Прицелится и - прямо в черный кружок. Я его выученик. Грош цена парню, который у такого стрелка служил и ничему не научился. Однако, господа, не забывайте! Король кормит своих людей. Вина! Выпьем за королевский счет!
И е т т е р. У нас заведено, что каждый...
Б о й к. Я человек пришлый, да вдобавок король, что мне ваши законы и обычаи!
И е т т е р. Ты, значит, хуже испанца, он и то их до поры до времени соблюдает.
Р о й с ю м. Что?
З о о с т (громко). Бойк сам собирается нас потчевать, а складчины не хочет, не хочет, чтобы король всего лишь вдвойне платил.
Р о й с ю м. Ну и пусть. К черту все эти правила. Его начальник тоже любит угощать от своих щедрот - пусть, мол, пьют сколько влезет.
Они приносят вино.
В с е (хором). За здоровье вашего величества!
И е т т е р (Бойку). Именно вашего...
Б о й к. Ну что ж, благодарю вас, коль так положено.
З о о с т. Ваше здоровье! Ни один нидерландец от чистого сердца не провозгласит здравицу за испанского короля!
Р о й с ю м. За кого?
З о о с т (громко). За Филиппа Второго, короля Испании.
Р о й с ю м. Да дарует господь долгую жизнь нашему всемилостивейшему королю и повелителю.
З о о с т. А его августейшего родителя, Карла Пятого, разве меньше почитали?
Р о й с ю м. Упокой, господи, его душу! Вот был король так король! Его десница простерлась над божьим миром из конца в конец, всем он был и всем ведал, а встретит тебя и приветствует, как сосед соседа, если же ты испугался, он этак ласково с тобой... Ну да поймите меня правильно. Он гулять ходил или верхом ездил, когда ему вздумается, а свиты с ним было всего ничего. Мы себе глаза выплакали, когда он уступил сыну власть над нами, вот я и говорю, поймите меня правильно. Сыну до его простоты далеко сын-то поспесивее будет.
И е т т е р. Он здесь являлся народу не иначе как в торжественном облачении и при всех королевских регалиях. И, говорят, все больше помалкивал.
З о о с т. Такой властитель нам, нидерландцам, не по нраву. Нам нужен государь свободный и веселый, как мы сами, пусть бы сам жил и другим жить давал. Какие мы ни есть добродушные дурни, а гнет и презрение - не про нас.
И е т т е р. Король, думается мне, был бы помилостивее, будь у него добрые советчики.
З о о с т. Нет, нет! Не по душе ему нидерландцы и не по вкусу, он нас не любит, так как же, спрашивается, нам его любить? Почему все у нас привержены графу Эгмонту? Почему его мы чуть ли не на руках носим? Да потому, что он желает нам добра, потому, что веселость, широта и благожелательство у него на лице написаны, потому, что нет у Эгмонта ничего, чем бы он не поделился с тем, у кого в этом нужда, да и без особой нужды тоже. Да здравствует граф Эгмонт! Бойк, тебе положено первому выпить за его здоровье! Так давайте же сдвинем кубки.
Б о й к. За графа Эгмонта!
Р о й с ю м. Победителя при Сен-Кентене!{2}
Б о й к. Героя Гравелингена!{3}
В с е (хором). Да здравствует Эгмонт!
Р о й с ю м. Сен-Кентен - это была моя последняя битва. Я насилу выбрался, едва тащил свое оружие. А все-таки еще разок пальнул по французу, а он напоследок подшиб мне правую ногу.
Б о й к. Гравелинген! Други. То-то было дело! Однако победа досталась нам и только нам! Эти чужеземные псы огнем и мечом опустошали Фландрию, но мы им поддали жару. Старые, закаленные они были вояки и стояли до последнего, а мы рубили, кололи, жгли, покуда рожи у них не перекосило и ряды наконец не разомкнулись. Под Эгмонтом в бою пала лошадь, мы же все бились и врукопашную, и всадник против всадника, и отряд против отряда у самого моря, на широкой песчаной полосе. И вдруг точно с неба - бах! бах! От устья реки пушечные ядра так и посыпались на французов. Оказалось, английский флот под флагом адмирала Малина проходил здесь откуда-то из-под Дюнкиркена{4}. Конечно, толку от англичан было не больно-то много, подойти они могли разве что на маленьких суденышках, да и то не очень близко, а их ядра попадали и в нас - и все-таки нам это было на руку! Сломили они наших врагов, а мы воспряли духом. Каша тут заварилась отчаянная, что и говорить! Огонь, грохот. Все сметено с лица земли, все сброшено в воду! Француз - не успеет воды хлебнуть и мигом на дно, а мы, голландцы, за ним ныряем. Мы ведь земноводные и в воде что твои лягушки, вот мы и добивали их в реке, стреляли по ним, как по уткам. Кому все-таки удалось выбраться на сушу, тех деревенские бабы топорами да вилами добивали. Куда уж тут деться французскому величеству - запросил пардона. Вот этим-то миром вы обязаны нам, вернее, великому Эгмонту!
В с е (хором). Да здравствует, да здравствует великий Эгмонт! Ура!
И е т т е р. Эх, посадили бы его у нас правителем вместо Маргариты Пармской{5}.
З о о с т. Ну, потише! Прошу прощения! Не позволю я сам хулить Маргариту. Теперь я скажу: да здравствует наша всемилостивейшая государыня!
В с е (хором). Да здравствует!
З о о с т. Честное слово, достойнейшими женщинами дарит нас этот дом. Да здравствует правительница!
И е т т е р. Она умна и во всем знает меру; одно плохо - очень уж льнет к попам. Не без ее старанья у нас прибавилось четырнадцать штук новых епископских шапок. На что они нам сдались? Конечно, так удобнее пристраивать на теплое местечко то одного, то другого чужеземца. Прежде настоятелей выбирали наши капитулы. И нам прикажете верить, что это делается во имя религии? Как бы не так! С нас и трех епископов было предостаточно. При них все шло честь по чести. А нынче всякий норовит доказать, будто он невесть как необходим, и тут уж свары не оберешься. А чем больше взбалтывать да встряхивать, тем больше мути.
Пьют.
З о о с т. На то воля короля, правительница тут не вольна ни убавить, ни прибавить.
И е т т е р. Нынче уж и новые псалмы петь не смей{6}. А стишки до того складные, и мотив прямо за душу хватает. Похабные песенки - это пожалуйста, сколько угодно. А почему, спрашивается? В псалмах, мол, ереси дополна, толкуют они, и еще бог знает что говорят. Я тоже их пел и ничего такого не заметил - все враки.
Б о й к. А почему же, спрашивается, в нашей провинции мы что хотим, то и поем? Да потому, что у нас наместником граф Эгмонт, он в такие дела не суется. В Генте, в Иперне{7}, во всей Фландрии люди что хотят, то поют. (Громко.) Да и что может быть невиннее псалмов? Верно я говорю, отец?
