KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Разное » Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина

Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Филипп Робинсон, "Маска свирепого мандарина" бесплатно, без регистрации.
Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина
Название:
Маска свирепого мандарина
Издательство:
неизвестно
ISBN:
нет данных
Год:
неизвестен
Дата добавления:
7 май 2019
Количество просмотров:
126
Возрастные ограничения:
Обратите внимание! Книга может включать контент, предназначенный только для лиц старше 18 лет.
Читать онлайн

Обзор книги Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина

Содержание и стиль романа английского писателя Ф. Б. Робинсона «Маска свирепого мандарина» (Ph. B. Robinson «Masque of a savage mandarin», 1969) можно описать в двух словах, что автор и сделал, снабдив его подзаголовком: «фарс ужасов». Черная комедия, неизменно популярный в англоязычной культуре жанр, здесь предстает как ернический Гранд-гиньоль, образец литературного поп-арта времен «swinging London» и фильмов Лестера, а фантасмагорический сюжет, вариация на тему доктора Джекила и мистера Хайда, — несчастный неудачник, взбунтовавшийся Кандид, таинственным образом преобразившийся в безумного гения, выявляет «высшее я» в своем ничего не подозревающем соседе, образцовом среднем горожанине, постепенно уничтожая его мозг, — служит поводом для серии пародий и намеков на все, что было на слуху в те годы.Несмотря на некоторую устарелость приемов и неактуальность аллюзий, содержащихся в пародийных, фарсовых и жутковатых сюрреалистических сценках, из которых складывается роман, эта забавная антитеза многозначительно-серьезного «Коллекционера» Фаулза прекрасно читается и сейчас, а нюансы, сообщающие ему особый колорит, можно и не замечать: он отлично воспринимается как не лишенный здорового садизма образец прозы в духе (но не в стиле) популярных современных авторов, или фантазий Джина Вульфа и Блейлока.Книга очень забавна, написана достаточно элегантно, автор нигде не испытывает терпение читателя и действительно соблюдает издевательское обещание о полном отсутствии натуралистических сцен и насилия в своем романе.
Назад 1 2 3 4 5 ... 39 Вперед
Перейти на страницу:

Филипп Бедфорд Робинсон

МАСКА СВИРЕПОГО МАНДАРИНА

(Фарс ужасов)

Посвящение: Памяти моего отца посвящаю

Примечание 1: В главах 7 и 15 приводятся цитаты из «Гамлета» Арчибальда МакЛиша.

Примечание 2 (в помощь нетерпеливым читателям): в книге содержится только одно описание интимных отношений. Не ищите его на сс. 54, 134 и 179.

В романе отсутствуют откровенные сцены, насилие и жестокость. Единственный акт декапитации производится с обоюдного согласия сторон, самым гуманным и благопристойным способом.

Образованность только изъян

В чистоте невинности ей места нет.

Клодель

Сквозь страх облитых светом коридоров

Где эхо смерть вещает каждый шаг,

Проходят дверь за тихой мрачной дверью

Крадутся в свой покой, где не достанет враг

…и никого из Смертных так не бойся

как Лучника из Кучинга

или Свирепого Мандарина…

Та Тунг Као

Часть 1

ЛЖЕ-ФОРМУЛОЙ ЧЕРНЕЕТ БЕССТЫДНО ГОЛАЯ СТЕНА

Глава 1. «Он упал сам, или…?»

Осенний вечер.

Волшебство остановившегося мгновения там, где сиротливая дорога огибает высокий берег.

Стройная бело-бетонная колонна уличного фонаря и изъязвленные морщинами стволы сосен, рядами уходящие в темноту: там кончается земля и угадывается невидимая нам вода…

А под светом фонаря усеянный оспинками пыли воздух, плотный как айсберг, дрейфует по морю сосновых иголок.

Омертвелая неподвижность пейзажа.

Безжизненные силуэты стальных перил, бетонных столбов уличных фонарей; застывшие здания, застывшие деревья, застывшие поля и застывшая (невидимая нам) вода.

Тишина: ее отмеряет слабый, затерянный в пространстве и времени звон церковных колоколов.

Но теперь ее уже отмеряют чьи-то шаги.

Мы видим человека.

Он идет домой.

В его рассудке таятся замыслы: тайные как невидимые нам воды, непостижимые, как сосновые иглы, что посверкивают в пронзительно-оранжевом озере света.


Код повернул ключ и открыл дверь. Зажег верхний свет, вошел, бросил коробок спичек рядом с газовой плитой. Положил свой портфель на кровать, засунул перчатки в карманы пальто — или, как предпочел бы выразиться Объект, убрал светло-коричневые перчатки из хорошей кожи в карманы добротного твидового пальто-реглан (узор зубчиками, выбрано со вкусом, сразу придает солидности), — и повесил верхнюю одежду на вешалку.

С этой секунды человека, открывшего дверь, не стало, его временно, до нового выхода в свет, оставили в прихожей вместе с пальто-реглан.

Все, что он делал потом, двигаясь с удивительной для такого массивного мужчины легкостью, демонстрировало доведенную до автоматизма выверенность повседневного домохозяйственного ритуала.

Он открыл настенный шкафчик, выбрал две консервные банки из теснящегося на полках изобилия: свинину с бобами и «Миланский ризотто».

Чиркнул спичкой, зажег газ, повернулся к раковине и наполнил кастрюлю водой.

Потом пронзил жестяные крышки разделочным ножом (какая таинственная традиция, идущая от средневековых номиналистов, вложила в руки средней домохозяйки столько предметов с многозначными именами, подумал он), опустил дырявые банки в кастрюлю, поставил ее на огонь.

Все это делалось при полной тишине, которую нарушало лишь легкое шипение газа и постукивание дождевых капель по стеклу окна. Но теперь, словно отмечая конец обязательного бытового ритуала и начало отдыха, он включил радио, покрутил настройку, пока не услышал монументальную музыкальную композицию в исполнении какого — то европейского симфонического оркестра. Несколько мгновений добросовестно прислушивался, потом подытожил свои впечатления негромким гортанным: «Фээр — клээр — те НАХХХТ!». Собственная находчивость, кажется, привела его в самое благодушное настроение: избавляясь от галстука и обуви, он мурлыкал, эксцентричным контрапунктом врываясь в такт музыки. «Мучай меня, му-учь — в муч-и-и-ительный миг, — напевал он со счастливым блеском в глазах, вытаскивая из портфеля бутылку французского коньяка, — самой мерзкой мукой из всех, что мо-о-о-гут быть!»

«Зверствуй со мной яростно, — продолжил он, вытаскивая пробку, — страшно, безжалостно…» — налил ровно отмеренную «на два пальца» дозу напитка в стакан, добавил содовой из сифона, стоявшего на туалетном столике. «Там та-там та-там та-та-та там та-та та-там!»

Одним глотком осушил стакан, умиротворенно вздохнул, приготовил вторую порцию и поставил на тумбочку рядом с кроватью. Посмотрел на этикетку, украшавшую бутылку: «Продукт Cognac Otard S. A. Изготовлено в Shateau de Cognac: подлинное качество… Отвечает… соответствует… признан…» Исчерпывающе, просто исчерпывающе. Что еще нужно для счастья?

Закурил сигарету, — кинг-сайз, непременно отметил бы Объект, — и повалился на кровать. Он разглядывал потолок, прислушиваясь к деловитому бульканью кипящей воды. Для разнообразия перекатил в губах сигарету налево, а не направо, как обычно: именно такие маленькие вызовы привычкам помогают рассудку сохранить остроту и не терять бдительность.

Десять минут спустя он решил, что консервы уже разогрелись. Поднялся, церемониальным шагом прошествовал к кастрюле, звучным голосом объявил: «Ваш обед, сэр!» Потушил газ, открыл банки, вывалил их содержимое на тарелку. Он уничтожал еду жадно, но до педантизма тщательно, убийственно метко используя свое единственное оружие — вилку, и вскоре на тарелке ничего не осталось. Однако он еще не насытился. Встал, снова проинспектировал содержимое шкафчика и вытащил маленькую баночку черной икры (дары Черного моря). Неодобрительно покачивая головой, но с уважением истинного гурмана, открыл крышку, извлек липкие зернистые последствия осетровой страсти чайной ложечкой, и сразу же отправил в рот.

Но даже это его до конца не удовлетворило, и за икрой последовали два толстых ломтя хлеба из непросеянной муки и банка с крабовым мясом из Японии.

«Мясо? — усомнился он, недоверчиво поджав губы. — Мясо? Мясо? Мясо?»

«„Ордо Брахаюра“, — пробормотал он с набитым ртом. — „Скребущие по дну немого моря“, как выразил современный бард.[1] Мясо? Ммм… да, да, вероятнее всего. Другого слова тут не подберешь».

Наконец, процесс насыщения завершился. Он отнес тарелку и вилку в раковину, намылил, тщательно промыл пальцами в еще теплой воде из кастрюли. Закончив, взглянул на свои ручные часы (гарантия от всех превратностей климата, несчастных случаев и интенсивного облучения).

Семь. Пора.

Так и есть. Через несколько секунд за стеной щелкнул замок и скрипнула дверь соседней квартиры; немного погодя оттуда поползли звуки мрачно-напыщенной декламации, отмечая очередное появление «Времен славы» на голубом экране, а потом послышался громкий плеск. Роджерс недавно обзавелся полноценным душем, во-первых, чтобы нормально спать по ночам, а главное, потому что считал такие вечерние процедуры признаком высокого социального статуса. Роджерс трогательно заботился о том, чтобы всегда «быть в первых рядах» и «шагать в ногу».

Шум воды напомнил о чем-то Коду, он перевел взгляд на корабельный телескоп, установленный на треноге возле подъемного окна. Как раз сейчас девица напротив тоже принимает душ. Изо дня в день она с неизменной готовностью демонстрирует всем желающим красоту этого волнующего процесса. Он щелкнул выключателем и припал к линзе. Но сегодня его ждало разочарование. Хотя в ее квартире горел свет, задернутые шторы безнадежно скрывали все, что там происходило. Без сомнения, к ней явился гость. И поскольку другие окна тоже никакого интереса не представляли, Код направил трубу вниз, чтобы полюбоваться на сладкую жизнь жителей особняка. Здесь, как всегда, шла вечеринка, но он видел только тени — тени людей и бокалов. Во дворе стояли два «Ягуара», «Бентли» и грушеобразная «Хили» с младенческой мордашкой капота. Под дождем машины блестели, как покрытые слизью рептилии; почти все уличные фонари распространяли уже не розоватый, а оранжевый свет.

Код оторвался от телескопа и вперил задумчиво-мечтательный взгляд в стакан с коньяком. Наконец его лицо озарила счастливая улыбка творца, которого посетила муза. Он потянулся к книжным полкам, извлек лежавшую между «Анатомией» Грея и «Венерами на орбите» (с объемными иллюстрациями) небольшую записную книжку черного цвета. Раскрыл ее, торопливо занес строки, возникшие в порыве вдохновения:

«Леденец мне не в радость,
Бренди — вот моя сладость
(цвет как детская гадость).
Если жизнь стала в тягость,
Возвращает мне младость»

Он заботливо прикрыл линзу телескопа защитной крышкой, включил свет и задернул занавески. Потом выбрал дюжину книг и положил на тумбочку рядом со стаканом, сифоном и бутылкой. Опять повалился на постель, вытащил томик из стопки и стал читать.

Назад 1 2 3 4 5 ... 39 Вперед
Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*