Хосе Гарсия Вилья - Во имя жизни
— Оставляйте их, тетушка Флора, не беспокойтесь, — ответила Лоленг.
И тетушка Флора заспешила вдоль по улице. На глаза ей попалась пустая консервная банка из-под молока. Не ее ли поутру пнул Ингго, ее муж? — мелькнула у нее мысль, и Флора тут же забыла о ней и стала думать о самом главном: о рисе, который был сейчас так им нужен; о вчерашнем долге, который ей нечем отдавать; о том, куда отправился сегодня муж.
Тетушка Флора брала белье в стирку в двух семьях: у старика Чоленга, владельца пассажирских джипов, и миссис Гарсия, которая держала довольно большую лавку на рынке, где сбывала товары одной известной манильской компании. Служанка Чоленга встретила Флору словами:
— Давай-ка снимай белье!
Но в разговор вступил старый Чоленг, и служанке самой пришлось заняться грязным бельем. А старик порылся в широком кармане, извлек оттуда пачку замызганных купюр и вручил одну из них Флоре, чтобы она купила мыла для стирки.
— Да, так как там дела у твоего мужа? — поинтересовался он, отдавая ей деньги.
— Ищет работу, господин.
— А машину водить он умеет?
Флора смешалась. Это, конечно, удача — получить место водителя джипа, но...
— Нет, не умеет, господин.
— Жаль.
Флора согласно кивнула головой, порадовавшись уже одному тому, что старик проявил участие и доброту. Тут принесли груду грязного белья его многочисленных детей и внуков.
— Да, Флора, того, что я дал, вряд ли хватит на мыло, — проговорил он, глядя, как женщина пересчитывает белье. — На-ка тебе еще. — И он протянул ей еще одну бумажку.
Флора сейчас же отправилась в магазин и накупила на все деньги мыла. Теперь путь ее лежал на рынок в лавку миссис Гарсия. Она застала там ее дочку Мирну.
— Все готово, тетушка Флора, — проговорила она, приветливо встречая прачку, и помогла ей водрузить на голову солидный узел белья. — Список там, внутри.
Счастливая возвращалась Флора домой: у нее теперь столько стирки. Однако радость быстро сменилась прежними заботами — что ей сегодня готовить на обед, да и обещанного Арлен хлеба она не купила.
Подойдя к дому, она увидела, что Лоленг переодевает малыша.
— Этот маленький неслух, наверное, вконец тебя измучил.
— Вовсе нет, — отвечала девушка. — И потом, для меня это хорошая практика. — И Лоленг, всего несколько дней тому, назад вышедшая замуж, залилась краской смущения. Ее муж работал носильщиком на железнодорожном вокзале.
— Скоро будет свой? — шутливо поинтересовалась Флора, сгружая белье.
Зардевшись, Лоленг кивнула головой, ее счастливый вид был красноречивее всяких слов. Флоре вспомнилось, как лет десять тому назад, ослушавшись престарелых родителей, она бежала с Бисайев со своим возлюбленным Ингго. Однако в конце концов родители простили их.
Время шло, а мужа все не было. Мысль об этом не давала Флоре покоя. Вот и обедать пора. Надо бы сварить рису. Лоленг уже что-то стряпает на своей половине. Между тем тетушка Флора не сидела сложа руки: она стирала, отбеливала белье, расстилала его для просушки на берегу сточной канавы у самого дома. Ей помогала по мере сил Арлен. Рядом возился малыш.
Как раз в это время дня с понедельника до пятницы по радио передавали пьесы с продолжением. Когда наверху в квартире домохозяйки, семью которой Флора тоже обстирывала, включали радио, можно было послушать передачу. Флора работала и, затаив дыхание, слушала пьесу. Особенно тронула ее сцена прощания матери с сыном.
Но вот передача кончилась, и тетушка Флора снова подумала об обеде. «Придется опять занимать рис, — сказала она себе. — Очень неприятно, но что поделаешь». И она постучала в дверь домохозяйки. Ей открыла девочка.
— А мама дома? — спросила у нее Флора. — Скажи ей, что мне нужно с ней поговорить. — С собой у Флоры был бумажный пакет.
— Да, что такое? — спросила, появившись, домохозяйка госпожа Кармен. Они были примерно одного возраста, но госпожа Кармен выглядела лет на десять моложе Флоры.
— Не могли бы вы одолжить мне еще гатанга43 три рису? — не зная куда девать глаза от стыда, проговорила Флора и улыбнулась вымученной улыбкой. — Послезавтра я получу деньги за стирку и сразу отдам долг. А то я вам и так уже задолжала...
— Да полно тебе вспоминать, — покровительственно прервала ее хозяйка. — Постираешь потом белье детишкам, вот мы и будем квиты.
Тетушка Флора сварила рис, подогрела остававшиеся со вчерашнего дня три сушеных рыбешки. Скоро должны были прийти старшие дети из школы. Она разложила по тарелкам вымоченные с вечера зеленые листья сладкого картофеля камоте. Долго смотрела на тенистую улочку, длинную и пустую. Мужа по-прежнему не было. Прибежали из школы дети. Они тоже были невеселы. Ей стало еще печальней.
— Вот, я вам наварила рису, как вы просили, — торжественно объявила тетушка Флора. — Теперь марш мыть руки.
Ребятишки дружно направились к жестяной банке с водой. А сама Флора подошла к небольшому очажку в углу убогого жилища. Она ничего не могла с собой поделать — ее терзали дурные предчувствия. Порой даже чудился голос мужа. Она приподняла за горлышко стоявший на огне горшок, но он вдруг выскользнул из рук и упал на камни очага. Горшок раскололся, и вареный рис вывалился в очаг.
— Боже мой! — воскликнула тетушка Флора. Она не смогла сдержать рыданий. Руки у нее дрожали.
— Что такое? В чем дело? — подбежала к ней Лоленг. В полной растерянности она поддерживала под руки тетушку Флору, плакавшую навзрыд. Глядя на мать, заревели и дети, все четверо.
— Ингго! — выкрикивала тетушка Флора сквозь слезы. — Муж мой!
На их тесно заселенной улочке поднялась суматоха. У тетушки Флоры что-то случилось, говорили соседи друг другу.
Немного успокоившись и перестав рыдать, тетушка Флора забормотала словно в бреду:
— А муж мой, муж мой где?
Лоленг выбрала из углей рассыпавшийся рис. Детей Флоры покормили соседи.
— Опренг, возьми-ка с собой домой немного приправы.
— Кушайте, кушайте, дети, не стесняйтесь.
Но Флорины дети, и наевшись, хныкали и испуганно жались друг к другу, как затравленные звереныши.
— Бедняжки! — жалели их одни.
— А что у них случилось? — интересовались другие.
— Говорят, дядюшка Ингго пропал куда-то.
— Да полно, Флора, придет твой Ингго, никуда не денется.
— С минуты на минуту явится, — старались утешить ее соседи, хотя сами уже не на шутку забеспокоились. Давно минуло обеденное время. Другие мужчины возвращались с работы. А дядюшки Ингго все не было.
— С ним случилась беда! — то и дело восклицала тетушка Флора. — Случилась беда!
— Да откуда ты это взяла? — пробовали ее урезонить.
— Вот взяла, и все. Я сердцем чую. Душа у меня не на месте, — отвечала Флора своим утешителям в раздражении. Стемнело, но тетушка Флора ничего не замечала вокруг и даже не зажгла свет в комнате.
Кто-то из соседей принес дневную газету, и улочка загудела от волнения.
— Он, да?
— Что там? — наседали соседи со всех сторон на углубившегося в газету господина Бертинга, мужа домохозяйки.
— Боже ж ты мой Иисус-Мария!
Привлеченная шумом, Флора тоже вышла из дому. Она почти вырвала газету из чьих-то рук. Пробегая глазами страницу, неожиданно наткнулась на имя мужа и едва не лишилась чувств. Потеряв дар речи, женщина тупо смотрела в газетный лист, губы ее беззвучно шевелились, в голове все перепуталось; какие-то новости, интервью, сообщения с разных концов Манилы и всего архипелага. Сама не зная почему, она надолго уперлась взглядом в передовицу. И вот наконец нашла эту заметку.
«Сторож убил человека, подбиравшего рассыпанный рис. Богатые и власть имущие безнаказанно совершают преступления. Алчные дельцы купаются в роскоши и неподвластны закону, а бедняка ничего не стоит и пристрелить. Влиятельный богач может грабить сколько угодно, ему все сойдет с рук; бедняка же, подобравшего немного риса, убивают. Он посягнул всего лишь на один гатанг риса, который так и остался валяться в грязи. Его выбросили за ненадобностью, а этот человек уже не возвратится домой к своей семье...»
Когда тетушка Флора в одиночестве горько оплакивала убитого мужа, к ней явился представительный господин в темных очках.
— Разрешите мне выразить вам свое соболезнование, — заговорил он. — Что же касается расходов на похороны, то пусть они вас не беспокоят.
Не успел он уйти, как на улице послышался стрекот мотоциклов, гудки и шум подъезжающих машин.
«И рису, пожалуйста, ладно? — вспомнилось ей. — Если, конечно, сможешь...» Снова и снова раздавались в ее ушах эти слова. И еще вспоминала она о том, что муж говорил ей накануне смерти: «Жизнь — это борьба, это азартная игра. Выживают те, кто сильнее». Он обижался на своих старых друзей и бывших знакомых, которые когда-то были так внимательны к нему. Как давно это было!.. «Ингго, пойдем посидим где-нибудь вместе». И я шел. «Ингго, ты вперед проходи, пожалуйста...» А теперь посмотри!..»
