Тиффани Райз - Дэниел. Часть вторая
Дэниел от удивления вытаращился на Ирину. Она взяла со спинки стула свою одежду и начала одеваться.
- Что ты имеешь в виду?
- Есть сабмиссивы... а есть люди, которые лишь ведут себя, как они. Элеонор из последних. Мне попадались садисты, куда менее устрашающие, чем она. Эта девушка либо доминант в отрицании, либо свитч.
Дэниел мысленно вернулся в ту единственную неделю с Элеонор. Он приказывал, и она подчинялась... а потом порой смеялась в лицо. Даже насмехалась, что по сравнению с ним, с её настоящим хозяином, Дэниел не страшнее крольчонка. В её глазах отражались гнев, желание, голод, веселье, но никогда страх. Ни разу. И ни разу он не видел, чтобы она хоть немного боялась.
- Не может быть. Ни один доминант в мире не способен сыграть сабмиссива так хорошо.
- Вот как? - спросила Ирина, затягивая на поясе ремнём свою чёрную блузу. - А что , по-твоему , я только что сделала?
Ирина обулась и выжидательно посмотрела на него. Дэниел не находил слов.
- Ты не можешь быть...
Ирина с такой снисходительностью похлопала его по щеке, что все сомнения в её статусе доминанта сразу же испарились.
- Не могу? - она достала из крошечной сумочки визитку и протянула ему. Чисто чёрный фон, серебряный шрифт, единственное слово Ирина и последующий телефонный номер, деловой номер Кингсли. Такие визитки только с именем и номером телефона были у всех домов и сабов, работающих на Кингсли - у домов чёрные с серебряным тиснением, у сабов белые с чёрным. - Позвони мне. В следующий раз я заставлю тебя умолять о сексе.
Она пошла прочь.
- В шахматах... - начал было Дэниел, припоминая правила игры, в которую не играл уже много лет.
- Да? - Ирина повернулась.
- В шахматах королева могущественнее короля.
- Это сказал ты, не я, - лукаво улыбнувшись, ответила Ирина.
И чмокнув его на прощание удалилась. Дэниел стоял посреди комнаты и глазел на дверь. Наконец, более-менее придя в себя, он обулся и вышел в коридор. Кингли он нашёл в одном из кресел в стиле Честерфилд, которыми был загромождён длинный коридор. Хозяин дома сидел с самокруткой в руке, затем, выпустив колечко дыма, поймал его на палец.
- Хитро, - сказал Дэниел.
- Без хитрости я ничто, mon ami.
Скрестив руки на груди, Дэниел прислонился к дверному косяку.
- Ты же вроде пытался бросить? - он кивнул на сигарету.
- Я пытаюсь... только не очень сильно. - Кингсли загасил сигарету и встал. - Ну как, понравился завтрак?
Дэни пристально смотрел на Кингсли, пока тот медленно поднимался с кресла.
- Она доминатрикс.
- Да. И что?
Гневный взгляд никуда не исчез.
- Мне нравится, чтобы все доминанты у меня на жаловании время от времени оказывались внизу, - продолжил Кингсли. - Это ценный и поучительный опыт.
Кингсли с Дэниелом стали спускаться по лестнице.
- Ты же привык к профессиональным доминантам-мужчинам, - напомнил Дэниел.
Кингсли выгнул бровь, когда они достигли подножия лестницы.
- Не понимаю о чём ты, Дэниел, - невинно посмотрел на него Кингсли круглыми от удивления глазами.
Дэниел не мог решить то ли рассмеяться, то ли стереть это выражение с лица Кингсли кулаками. Но внезапное появление Ани в дверях, помешало ему решить проблему выбора.
Аня присела перед Кингсли в реверансе, а Дэниела смерила полным отвращения взглядом. Боссу она передала свёрток бумаг, Дэниела одарила ещё одним исполненным отвращения взглядом. Увы, девчонка была не только девственницей, но и вне досягаемости. Каждый раз, когда она смотрела на него так, Дэниела так и подмывало оставить на её заднице отпечаток своей ладони. Такая строптивица нуждается в укрощении.
Кингсли отослал Аню по-французски, и, бросив на Дэниела ещё один презрительный взгляд, та бросилась вон из комнаты. На крепкие бёдра и стройные ноги девушки, почти не прикрытые слишком коротким матросским платьицем, нельзя было не обратить внимания.
- Я знаю, о чём ты думаешь, - нараспев произнёс Кингсли, просматривая бумаги.
- Нет, не знаешь.
- Хочешь показать нашей маленькой морячке, что ты за моряк.
- Ладно, пожалуй, ты и впрямь знаешь, о чём я думаю, - рассмеялся Дэниел. - И поскольку я канадец, очевидно, у неё навечно в чёрном списке.
- На самом деле она ненавидит тебя не за то, что ты канадец, а за то, что одет как кусок дерьма.
Д эниел посмотрел на свою одежду.
- Ещё вчера я был в Перу. По меркам Перу это весьма прилично.
Кингсли кинул бумаги на стол и смерил его долгим взглядом.
- Мой друг, ты больше не в Перу. Я позвоню своему портному. Встретишься с ним завтра.
Дэниел тяжело вздохнул. Все его прежние вещи теперь сидели плохо. Он всегда держал себе в форме, но после года восхождений на горы плечи стали шире, а талия уже. А у Кингсли действительно был лучший портной в городе.
- Я не планировал задерживаться в городе, - напомнил Дэниел. Надо было заехать и в свой загородный дом, хотя мысль о возвращении туда не доставляла особого удовольствия. Слишком уж много воспоминаний поджидает там: воспоминаний о последнем годе Мэгги, когда она умирала, о трёх годах ада, последовавших за её уходом, и о благословенной неделе с Элеонор.
- Так поменяй планы. Останься в городе хотя бы на аукцион.
- Зачем? - спросил Дэниел. Он не собирался делать ставки на Аню. Даже ради того, чтобы она ужаснулась от мысли отдать свою девственность дурно одетому англоговорящему канадцу.
Кингсли хлопнул его по плечу и повернулся.
- Потому что ты один из нас, mon ami.
Глава 3
ТРИ ЖЕНЩИНЫ
И как он позволил Кингсли втянуть себя в это?
Дэниел снова и снова задавал себе этот вопрос, пока блуждал по комнатам, пытаясь взять себя в руки. Палатки, хижины, юрты - он спал в них больше года, и вот стоит в гостиной роскошной квартиры в Верхнем Вест-Сайде, в которой когда-то жил с Мэгги. Они с женой делили время между городом и Большим домом, как его называла Мэгги, пока болезнь не подточила её силы настолько, что о путешествиях пришлось забыть. Мэгги решила, что желает провести свои последние месяцы с ним за городом. Кто бы мог подумать в тот день, когда он перенёс её хрупкое тело из машины в дом, что пройдут годы, прежде чем он снова увидит город.
- Проклятье, Мэгги, - выдохнул он её имя, глядя из окна на нью-йоркское утро. - Этот город слишком большой без тебя.
Мэгги. Неужели с её смерти действительно прошло четыре года? Плюхнувшись на кожаный диван, Дэниел закрыл глаза. Всё это, будто сон. Когда они с женой встретились, ему было всего двадцать пять, и он только-только закончил магистратуру со сверкающе-новеньким дипломом специалиста по библиотечному делу. Лишь один из пяти мужчин во всём своём выпускном классе, и единственный парень с нормальной ориентацией. Его до сих пор занимает вопрос, а не помогли ли ему получить работу в архиве Нью-Йоркской публичной библиотеки далеко не самые уродливые лицо и тело. Его начальница Пейдж в тот первый год так много с ним флиртовала, что он чуть было не подал на неё жалобу за сексуальные домогательства. Конечно, как только он начал встречаться с одним из самых востребованных адвокатов города, у начальницы проснулся инстинкт самосохранения, и она , наконец , прекратила изыскивать поводы всё время его лапать.
Боже, те первые дни с Мэгги казались безумием. Дэниел Колдвелл, чуть за двадцать, который едва зарабатывает себе на хлеб на первой настоящей работе и снимает жильё на пару с двумя приятелями, внезапно стал встречаться с Маргарет Делани - почти под сорок, ошеломительно красивой, партнёром юридической фирмы и обладательницей двадцати пяти миллионов долларов на банковском счету.
Дэниел бросил взгляд на ковёр, тянущийся до книжных шкафов. Мэгги привезла его из Турции всего за пятьдесят штук, полки же он сам заставил книгами, собранными в их путешествиях по всему миру. Эти книги куплены на его собственные деньги, ему платили их за работу, которую он не бросил даже после свадьбы.
А бери он по доллару с каждого, кто упрекал его в том, что он мальчик-игрушка у своей более старой жены, разбогател бы не хуже Мэгги. Конечно, никто не знал, что за закрытыми дверьми та сама становилась его игрушкой, его собственностью. Это она познакомила его с Кингсли и его командой извращенцев - командой, к которой она втайне принадлежала. Мир наверху знал её как сильного адвоката, подполье - как одну из своих выдающихся саб. Когда они начали спать вместе, Дэниел ничего не знал о том, как быть Д оминантом.
Просто знал, что его заводит, а коленопреклонённая Мэгги его заводила. Всем же остальным доминантским приёмам обучил его Кингсли. Мэгги учила тоже: как прикасаться к себе, как использовать, насколько далеко она может, хочет зайти. Он любил эту женщину с такой силой, что обладание ей казалось естественным как дыхание или способность ходить. Разумеется, она им тоже владела. Возможно, в спальне она и носила его ошейник каждую ночь, но в ту секунду, когда на его пальце оказалось обручальное кольцо, Мэгги приобрела над ним такую же или даже большую власть, чем он над ней.
