Андре Дотель - Современная французская новелла
— Он запишется, — ответил Н’Голь.
Стараясь не пропустить ни одного слова шефа, Мамаду слушал, опершись на метлу, прутья которой согнулись под прямым углом.
— Черт побери, — воскликнул Брокар, — ты так метлу сломаешь! Хорошенькое начало! Отчего это вы не можете стоять, как все люди! Так и кажется, что норовите поскорее завалиться в постель. Но заставляй меня раскаиваться в том, что я устроил тебе работу в тихом квартале! И вот что я еще скажу тебе, Боколо: на первых порах ты будешь нести за него всю ответственность. Разойдись!
Н’Голю и Канди очень нравилось Марсово поле и прилегающие к нему улицы. Что говорить, консьержки из аристократических кварталов не станут болтать с вами так же охотно, как те, что живут на окраинах, но двое друзей вполне довольствовались обществом друг друга, а просторный открытый сквер в сочетании с обступившими его красивыми жилыми домами радовал глаз, как ничто другое. Они быстро распределили свое рабочее время и в полдень садились перекусить на скамейке в одной из боковых аллей. В этом квартале все, казалось, было организовано лучше, чем где бы то ни было, — даже обходы инспектора, наблюдающего за работой мусорщиков, и те совершались в строго определенное время. Не пропуская ни одного метра водосточного желоба, ни малейшего поворота гравиевой дорожки, Боколо и Мамаду все-таки умудрялись устраивать себе передышки.
Книга Констанции Кабриоле о правилах хорошего тона стала их библией. Положив на землю метлы и остроконечные палки для сбора бумаги, они задавали друг другу каверзные вопросы по кулинарии. Начинали с наиболее простых блюд, таких, как яйца всмятку или овощной отвар для варки мяса или рыбы. Рис или картофель, приготовление которых прежде казалось им таким незамысловатым, доступным даже ребенку, вдруг проявили коварство — особенно если рис готовили по-креольски, а картофель — в виде запеканки с молоком и, сыром. Однако стоило им освоить элементарные рецепты, как их охватило нечто похожее на опьянение. От одних названий уже текли слюнки: суп-пюре из салата-латука или суп из протертых устриц, гусь с глазированной репой или жареные палочки из трески, перепелка со сложным гарниром или кролик по-немецки. Несколько недель изучая поочередно книгу, они устраивали друг другу перекрестный экзамен: как приготовить сальми из бекаса а-ля Мазарини или куропатку под майонезом.
— Ну, брат Боколо, — говорил Мамаду, — твой омлет-суфле накрылся.
— А ты что, милый, хотел омлет из четырех яиц? — спрашивал Боколо.
— Да, из четырех, но тебе тоже нужно столько же.
— Ну что ж, я повторю: разбить восемь яиц, отделить желтки от белков, положить в желтки шесть ложек сахарной пудры и цедру с половины лимона, натертую как можно мельче. Все хорошо размешать.
— Пока все правильно, — говорил Мамаду, — а перед подачей?
— Взбиваю белки до образования густой пены и соединяю их с приготовленной массой. Затем надо взять кусок сливочного масла и положить на сковороду.
— Чтобы он расплавился на большом огне! — продолжал Мамаду. — Ты забыл упомянуть про большой огонь. Теперь нужно вылить на сковороду всю массу.
— Затем, когда масло впитается, помешать омлет. После этого я переворачиваю его на смазанное маслом блюдо и складываю пополам в виде полумесяца. И блюдо ставлю на горячую золу.
— Ты про это раньше не говорил, — заметил Мамаду. — Правильно. Продолжай.
— Посыпаю сахарной пудрой и ставлю в горячую печь.
— Весь секрет в том, чтобы печь хорошо прогрелась, — пояснил Мамаду. — Но следи за тем, чтобы твой омлет не подгорел. Теперь можешь его подавать.
— Ешь на здоровье, — сказал Н’Голь, разламывая купленный им батон. — Пока я говорил, ты даже не удосужился открыть банку консервов!
Озорной ветер прошелестел листвой. По аллее мимо них промчался клочок бумаги. Н’Голь поспешил проткнуть его острием палки и вернулся обратно с набитым ртом. Прежде чем приняться за сыр, они высказались по поводу угря. Мамаду предпочитал угря под белым соусом с луком и шампиньонами. Н’Голь склонялся к угрю по-английски, когда филе предварительно маринуют в лимонном соке, а затем обваливают в муке.
Потом они встали и рассудили, что пора идти. Было бы недурно теперь, после всего, выпить по чашечке кофе. Потом каждый отправился подмести свою улицу перед тем, как вернуться домой, в подвал. В этот вечер они собирались сыграть в бобы вшестером. Игра несложная, напоминающая карточный блеф. Каждый зажимает в кулаке несколько бобов — от одного до десяти — и называет любое число в десятке. Если, к примеру, он называет восьмерку, а бобов больше или меньше, тот, кто потребовал открыть кулак, забирает бобы себе. Игра ведется в очень быстром темпе, и ставка стремительно растет. Если одновременно разжав кулаки, два игрока называют правильное число, проигрывают оба. Н’Голь и Мамаду играли на пару и выиграли.
На следующий день они отправились покупать словарь, так как не знали некоторых слов, употребляемых Констанцией Кабриоле. Радость от изучения кулинарных рецептов несколько омрачалась из-за непонятных наименований каких-то кухонных приспособлений и терминов, например холщевая цедилка, процеживание с отстоем, выжималка для ломтиков лимона. Их товарищи смеялись до слез, когда слышали, как два приятеля загадывали друг другу загадки. Кто-то даже предложил сходить в больницу к Боно, который по-прежнему был очень плох, и рассказать ему обо всех этих яствах. Н’Голь решил, что это и в самом деле было бы совсем недурно.
Они отправились в барак, именуемый больницей, который находился на кольцевом бульваре. У Боно едва хватило сил очистить апельсин, который ему принес Мамаду. Он сидел в дальнем конце огромной общей палаты в синем халате, который еще больше подчеркивал его худобу. Выздоравливающие больные смотрели передачу по телевидению. Передавалась викторина на тему кино. Какой актер сыграл роль пастора во втором фильме, снятом в Швейцарии в 1935 году?
— Я хочу уехать отсюда, — сказал Боно, — я хочу вернуться домой. Я хочу увидеть свою мать.
— Увидишь ты свою мать, как же! — бросил ему нервный сосед.
Н’Голь и Канди поспешили вернуть недобрым словам их прямой смысл и заверили Боно в том, что он и в самом деле скоро увидит свою мать, раз ему этого так хочется. Перед глазами Боно тут же возникла родная деревня на берегу лагуны, дома на сваях, Канди тоже увидел сестер своего друга в юбочках из ракушек — они плели сети. Узкие пироги проплывали под домами мимо огромных дремлющих птиц.
— А сейчас, — сказала дикторша, — переходим к конкурсу, посвященному приближающемуся посту. Перед вами участники этой недели. Вы можете звонить нам во время передачи или записаться для участия в следующее воскресенье. Жизнь домохозяек, безусловно, становится все сложнее; предоставим им возможность немного помечтать.
Н’Голь смотрел на экран, на котором появился номер телефона студии. А Боно и Канди представлялось, как они поднимаются по бамбуковой лестнице в один из домов на сваях и в нос им ударяет острый запах шафрана, идущий от рыбы, которая вялится под навесом.
— Мы обсудим сегодня соусы. Наш первый кандидат молод, но вкус ведь не зависит от возраста.
Обнаженные рыбаки стоят выпрямившись в своих пирогах, которые образуют круг вровень с зеленоватой чертой горизонта. Они молча тянут огромную круглую сеть из гладкой, как зеркало, воды — и вдруг словно взрывом взметнуло брызги стекла и ртути: то сверкает и кипит рыба в сети.
— Канди, — крикнул Н’Голь, ткнув друга в бок, — ты слышишь? Они не могут отличить кремовую пассеровку от белой!
Его раскатистый хохот заставил повернуться от экрана всех зрителей. Его попросили замолчать, но он продолжал орать, обращаясь к экрану:
— Надо быстро помешивать, не давая муке поджариться! Ах макаки, ах белоносые!
Канди выпустил руку Боно и встал.
— А теперь, — сказал ведущий, — перейдем к следующему вопросу, на который вы, вероятно, найдете лучший ответ. Какая разница между соусами «метрдотель» — холодным и заправленным? Я повторяю вопрос…
И, пока он повторял свой вопрос, Боколо и Мамаду, подняв руки, словно школьники на уроке, принялись оглушительно кричать:
— Мелко порубить петрушку, лук, эшалот, добавить яичного соуса, смешать со сливочным маслом и лимонным соком.
— В заправленный надо добавить еще муки и стакан воды.
— Тише! — воскликнула дежурная медсестра, которая вошла с тележкой. — Вы не на базаре. Посещение окончено. Боно, а вам надо лежать в постели! Ну-ка, быстро уходите!
— В воскресенье, — прошептал Н’Голь на ухо Боно, — мы не придем, будем на телевидении. Вот увидишь, для меня такой конкурс — плевое дело.
— Итак, друзья мои, — сказала появившаяся на экране новая дикторша, — на следующей неделе мы будем разыгрывать большую сумму. Начинаем новый конкурс: «Кто это сказал?» У французов есть будущее, поскольку они помнят прошлое.
