Исуна Хасэкура - Волчица и пряности (ЛП)
Молчание нарушил Хьюг – должно быть, почувствовав атмосферу неловкости.
– Мне тоже довелось уже испытать на себе ее смелость и упрямую улыбку. Да, она совершенно непокорный мастер. Я преследовал ее в городе, в полях, в горах, даже спас от несчастья, и лишь тогда она наконец со мной заговорила. Так что… тебе повезло, что она вообще согласилась иметь с тобой дело, пусть даже на таких неясных условиях.
Последние слова были обращены к Хоро.
Та решительно кивнула, и пугающая улыбка наконец исчезла с ее лица.
– Ээ, так все же… в этом Тауссиге что, что-то важное есть? – спросил Лоуренс, полностью вернув самообладание.
Хьюг лишь покачал головой.
– Это всего лишь деревня, не лучше и не хуже любой другой.
– Тогда в чем же дело?
Хьюг на миг опустил глаза, потом снова поднял, будто глядя поверх очков.
– В их легенде о лесе и озере нет ничего особенного. В ней говорится, что однажды вдоль реки, что вытекает из озера, шел ангел, а потом, издав голос небесного зверя, взмыл по водопаду и исчез в открывшихся там золотых вратах.
Действительно, легенды подобного рода можно встретить повсеместно. Но Хьюг еще не закончил.
– Кроме того, есть еще одна история.
– Еще одна? – переспросил Лоуренс. Хьюг кивнул и принялся объяснять; в его голосе слышались опустошенные нотки.
– Думаю, это можно назвать «легендой о ведьме». В подробностях я ее не знаю, но слышал, что выше по реке, в районе Реноза, она хорошо известна. Вроде бы некая монахиня, и она же ведьма, пришла в Тауссиг и поселилась там; а может, это не легенда, а скорее слух. Владелец Тауссига – приверженец учения Церкви, поэтому, конечно, там все отрицают, что у них живет ведьма, но…
– А, понимаю. И из-за этого местные жители с подозрением относятся к чужакам, верно?
Хьюг кивнул.
– Фран попросила тебя, господин Лоуренс, поехать с ней, потому что прекрасно знает: с ней одной там и разговаривать никто не захочет. Хотя бы потому, что ее внешность для наших мест очень редкая.
Хьюг прожил дольше любого человека, так что Лоуренс понимал, почему он так говорит. Он и сам очень редко встречал людей с коричневой кожей, как у Фран.
– Она родом из пустыни?
– Вроде бы да. Но своих родителей она совершенно не помнит; говорит, что вырастил ее богатый меняла в герцогстве Лаондиль. Я не очень понимаю, как она стала серебряных дел мастером. Она в шутку говорила, что была рабыней, но она так себя ведет, что я не уверен, насколько это была шутка…
Лоуренс вполне понимал натянутую улыбку Хьюга. С учетом произношения Фран любой мог бы сделать определенные выводы о ее прошлом. Конечно, разные хозяева совершенно по-разному обращаются со своими рабами, и Фран вполне могла быть рабыней в богатой и доброй семье. Впрочем, не исключено и обратное: ее удочерили, но жестоко обращались.
Были в мире такие места, где любой из этих вариантов ложился на то, что Лоуренс узнал от Кимана; и даже если не все состыковывалось, какая-то доля правды тут явно была.
– Во всяком случае, смелости ей не занимать.
– Да уж. Иногда мне кажется, что какие-то из ее предков были воинами, но… так или иначе, у нее много тайн. О, и я прошу, пожалуйста, храни это –
– В секрете. Конечно же.
Хьюг кивнул, и Лоуренс вернулся к насущной теме.
– Господин Хьюг, судя по твоей настороженности, ты ожидаешь, что в деревне может быть опасно?
Деревни могут быть менее гостеприимными, чем хотелось бы, по множеству причин. Если они расположены там, где мало кто путешествует, одного этого достаточно, чтобы к чужакам относились с подозрением. А если это такие места, где ходят слухи о ведьмах, местные могут даже начать думать, что каждый, кто к ним приходит, не тот, за кого себя выдает.
– Если говорить откровенно – я не знаю. Это неподходящее место для торговли. Селяне редко посещают город, а горожане деревню – еще реже. Честно говоря, они напоминают мне горшок с едой, когда ты уже забыл, что именно ты туда положил и когда.
Это было вполне подходящее сравнение. Не всякий решится открыть такой горшок – мало ли что оттуда может полезть.
– О, так ты думаешь, что там может быть что-то опасное, даже если с ними буду я?
Колкость Хоро разрядила напряженную атмосферу, повисшую между Хьюгом и Лоуренсом.
Лоуренс встретился взглядом с Хьюгом. Похоже, они думали об одном и том же.
– Если ты так говоришь, от нашего мнения уже мало что зависит, но… – произнес Лоуренс.
– Тогда мне все равно. В обмен на пятьдесят золотых она будет пользоваться нами, как захочет. Какая наглость!
Было бы лучше, если бы Хоро была в гневе; однако она говорила улыбаясь, так что у Лоуренса были связаны руки.
– А эта дуреха еще и знает про северные земли, которых вы все так боитесь. Разве это не то же самое, что говорил старый Хаскинс?
Она была права.
– Конечно, тот, кто гонится за двумя оленями, не поймает ни одного, но сколько бы интересных знаний ни хранилось в ее голове, все же это одна голова. И если мы не откусим ее здесь и сейчас, то когда же?
Это были горячие слова. А Хоро такими речами не разбрасывается. Она так сказала лишь потому, что верила: ее товарищи достаточно надежны, чтобы поправить ее. Такое ощущение было у Лоуренса, когда он смотрел на ее непобедимую улыбку.
А значит, у него нет причин не соглашаться.
– Значит, так тому и быть. А, и еще, Хьюг!
– Д-да? – он резко выпрямился.
Хоро ухмыльнулась.
– Если мы в конце концов разозлим эту дуреху настолько, что она больше не будет здесь торговать…
Такой исход был маловероятен, но не исключен, и это стало бы смертельным ударом для лавки Хьюга.
Что же Хоро собирается сказать? Все взгляды были устремлены на нее, а она невозмутимо продолжила:
– …О да, если так случится… я извинюсь.
Хьюг был опытным торговцем. Его натянутая улыбка превратилась в искреннюю, и он хлопнул себя по круглому животу.
– О, ну настоящая волчица!
– Мм.
Маленькое лицедейство Хоро удалось.
И все же что-то в этом странном дружелюбии между бараном и волчицей казалось Лоуренсу невероятным.
***
На следующий день Лоуренс и его спутники тряслись в повозке Хьюга по дороге, ведущей на север, в сторону деревни Тауссиг. В повозке была гора припасов: хлеб и мясо, лук и чеснок, вино, соль, дрова и одеяла.
Лоуренс сидел на козлах и держал поводья, а Хоро с Коулом теснились в крохотном свободном закутке повозки. Фран, знающая дорогу, ехала верхом на лошади отдельно.
Не так уж много времени прошло с тех пор, как Лоуренс в последний раз правил повозкой, и все же от того, что он вел чью-то чужую повозку, Лоуренсу было почему-то неуютно.
– За кого… эта маленькая дуреха… себя принимает? – произнесла наконец Хоро – не без труда, поскольку рот ее был занят.
– Вкусно, да? – и Лоуренс с обреченным вздохом обернулся; сидящий рядом с Хоро Коул испуганно вздрогнул. Обычно он ел только то, что ему давали, но сейчас осмелел настолько, что сам потянулся в мешок за добавкой.
– Это я не тебе, Коул. Ты ведь только вторую ешь, верно? А обжора рядом с тобой – уже шестую, – Лоуренс указал на Хоро; Коул несколько раз с сомнением перевел взгляд с Лоуренса на мешок и обратно, потом наконец кивнул.
Речь шла о булках из дрожжевого теста, на которые не пожалели масла. Они были настолько вкусны, что соблазнили даже Коула, живое воплощение благородной бедности.
Хоро шумно откусила от своей булки, вмиг проглотила и тут же запихала в рот остальное. Жевала она, открывая и закрывая рот, и в воздух поднимались белые облачка ее дыхания.
Даже Коул не мог устоять против свежей выпечки, сидя на холодном полу повозки.
Лоуренс тоже взял себе штучку – но только одну. Он боялся, что привыкнет к такой еде и уже никогда не сможет вернуться к жизни путешественника.
– Если художники едят так много такого прекрасного хлеба, ты тоже должен стать художником! – заявила Хоро.
– Я могу рисовать простые картинки с товарами… ну и мою будущую лавку, видимо. Я ведь уже показывал тебе, да?
Он имел в виду те дни, когда странствовал в одиночку, подбирая каждую монетку, выроненную в темноте. Всякий раз, когда ему удавалось получить хорошую прибыль, он клал перед собой лист бумаги и рисовал лавку, которой надеялся когда-нибудь обзавестись.
– Мм… да, должно быть, так.
Путешествие с Хоро отложило эту мечту Лоуренса.
Хоро опустила голову и, подобравшись поближе к козлам, запихнула булку Лоуренсу в рот. Она явно не раскаивалась и не страдала.
Лоуренс с улыбкой откусил. Этот разговор был возможен лишь потому, что они отлично понимали друг друга.
– Коул, а ты умеешь рисовать? – поинтересовался Лоуренс, оглянувшись.
Коул, похоже, всерьез раздумывал, не сунуть ли недоеденную булку в свою суму, чтобы сжевать потом. Он вздрогнул, точно пойманный за чем-то постыдным, и поспешно попытался родить хоть какой-то ответ. Лоуренс не сдержал улыбки.
