Дмитрий Емец - Ошибка грифона
Одна из сулиц ударила в щит валькирии серебряного копья, стоявшей в первом ряду. Другая пронеслась рядом.
– Ты это видела? Чуть тебя не зацепил! – возбужденно крикнула Ильга, поворачиваясь к Холе.
Хола, не отвечая, стала заваливаться назад. Вторая сулица, скользнувшая над ее щитом, вонзилась валькирии медного копья в шею.
– Хо-ола!
Пытаясь пробиться к умирающей подруге, Бэтла неосторожно выставила из-за щита ногу. Этим воспользовался лучник мрака Кнор, пустивший короткую, точно игрушечную стрелу. Стрела с узким наконечником скользнула по широкой голени Бэтлы, распоров наголенник и мышцы.
Валькирия сонного копья охнула.
– Я ужасно неловкая! Кажется, меня легко ранило! – прошептала она.
Хола хрипела, захлебываясь кровью. Забыв о своей ране, Бэтла попыталась ступить на задетую стрелой ногу, но ее нога как песок вдруг осыпалась по колено.
– Тартарианский яд! – сказала Бэтла, с ужасом посмотрев вниз. – Но мне не больно и крови нет. Буду прыгать на одной ноге! Держись, Хола!
Глубокие серые трещины взбирались по ноге Бэтлы вверх. Коснулись бедра. От серых трещин устремились в разные стороны трещины помельче. И там, где они пролегали, осыпалось все: доспехи, плоть, кости.
– Я думала, будет страшнее! – сказала Бэтла.
Первая из трещин, дважды изменив направление, скачком добралась до ребер. Здесь валькирия сонного копья впервые испытала боль. Бэтла схватилась за грудь рукой, и серые трещины переселились к ней на пальцы. Пальцы осыпались, превратившись в белый прах.
Гелата рванулась к ней, но Бэтла движением уцелевшей руки запретила ей приближаться.
– Слишком поздно: доходит до сердца. Пора, кажется, начинать волноваться… Копье… мое… возьми! – прошептала Бэтла.
А еще через секунду она умерла, и почти одновременно с ней захлебнулась кровью Хола. Ирка с трибун ничего этого не видела: мешали сомкнутые щиты. О смерти валькирий она узнала по двум светлым птицам, взмывшим в небо.
Прасковья закричала. Валькирию сонного копья она успела полюбить. Рванувшись вперед, бывшая наследница мрака изо всех сил метнула копье с ледяной башни. Пролетев над головами валькирий, оно неуклюже шлепнулось на лед. Кнор, взбегавший на плечи громадному Торпу, чтобы пустить сверху стрелу, расхохотался, глядя на этот беспомощный бросок. Уже целясь из лука, он ощутил непонятную тревогу и – обернулся. Мгновение спустя трамвайный рельс, прилетевший со стороны Большой Академической, ударил его в лоб. Причем рельс, в отличие от копья, летел очень прямо, прямо-таки с ледяным звоном.
Багров с тревогой поглядывал на копье Мамзелькиной, которое исчезало всякий раз, как кто-то погибал, и почти сразу появлялось на прежнем месте.
– Ай-ай, некромаг! Все нервишки, нервишки! – пропела Аида Плаховна, щелкая по брезенту ногтем. Коса благодарно звякнула, откликаясь редкой ласке. – Вот всегда так: чем лучше оружие, тем меньше с ним удается повоевать. Надеется кто-нибудь на свой артефактный меч, лелеет его, пылинки сдувает, а тут его убивают, понимаешь, каким-нибудь булыжником… А все почему? Выделился! Не надо в бою выделяться. Чем меньше выделился, тем дольше прожил.
Брунгильда, дрожавшая за щитами, случайно увидела щеку мертвой Холы, по которой, застывая, ползла слеза. Это была короткая, мгновенная такая картинка – точно фотоснимок. Что-то перемкнуло в Брунгильде. Она внезапно услышала чей-то крик. Хаара и Ильга, стоявшие перед ней, вдруг разлетелись в разные стороны, точно в них врезался таран. А еще спустя секунду Брунгильда поняла, что кричит она. Это ее рот сведен в крике!
С каменным копьем в руке она бросилась навстречу Ловусу и Аспурку. Ловус атаковал ее совней, однако Брунгильда, не задумываясь о технике, смела его совню точно досаждающую ей спичку. Отскочивший наконечник совни еще не коснулся льда, а копье Брунгильды уже проломило щит Ловуса, застряв в нем. Страж поспешно отбросил его, оставив щит болтаться на копье, и предоставил Брунгильду Аспурку, сам поджидая мгновения, когда можно будет метнуть последнюю оставшуюся у него сулицу.
Широкими движениями совни Аспурк плотно атаковал Брунгильду, и той пришлось бы нелегко, если бы Малара, Фулона и Хаара не поспешили к ней на помощь. Аспурк и Ловус благоразумно отступили, на Брунгильду же с ревом набросился Гур и, подкатившись под ее щит с двумя похожими на кастеты ножами, смел ее с ног, однако раны нанести не успел, поскольку сам проехал вперед по скользкому льду. Ильга, схватив Брунгильду за плечо, оттащила ее к остальным валькириям, попутно сдернув с ее копья застрявший щит.
Малара, сбоку бросившись на стремительно вращающегося Юма, вонзила ему в грудь свое копье. Однако выдернуть копье она не успела. Уже ощущая смертельность раны, Юм отбросил щит и, сам насаживаясь на ее копье, глубоко погрузил меч ей в бок. Малара покачнулась, вцепившись Юму в плечо. Ее ослабевшая рука выпустила древко. Рука Юма, державшая меч, разжалась почти в тот же миг. Малара и он невольно обнялись как близкие друзья. Каждый, чтобы не упасть, вцеплялся в другого. Малара, чтобы устоять, наваливалась на него. Страж поддерживал ее, чтобы не упасть самому. Малара и ее противник стали союзниками. Не упасть. Устоять. Силы оставляли их. Наконец валькирия виновато улыбнулась и опустилась на одно колено, потянув стража вниз. Теперь и Юм не устоял и тоже опустился на колено. Малара опустилась на второе колено. И страж опустился на второе. Теперь они стояли уже на коленях.
Наконец Малара закрыла глаза, выпустила шею стража и медленно, осторожно, точно укладываясь спать на жесткую постель, прилегла на лед. Ее лицо – часто жесткое, резкое при жизни – теперь было смягчено, точно она видела приятный сон. Юм еще мгновение простоял на коленях, после чего повалился вперед и повис, уперевшись в лед древком торчавшего в нем копья.
Стражи мрака надвинулись. Что-то темное взвилось над спинами Черной Дюжины и метнулось через щиты валькирий. Серый плащ распахнулся. Блеснули нагрудные пластины. В своем полете страж на мгновение ужалил Гелату чем-то похожим на длинный стилет. Гелата осталась стоять, и валькирия-одиночка Даша, наблюдавшая за битвой с ледяной башни, решила, что удар не достиг цели.
Не задумываясь, она метнула копье и подумала, что промахнулась. Черная тень скользнула над строем валькирий, упала на снег, вскочила, точно готовясь к новому прыжку, и вдруг опрокинулась. На снегу лежал молодой страж мрака. Между его раскинутыми руками и нагрудником были треугольные перепонки, выкроенные из кожи летающей тартарианской твари. Эти перепонки делали прыгуна похожим на белку-летягу. Копье одиночки попало между двух серебряных пластин, смыкавшихся в центре его нагрудника.
Даша вновь ощутила в руке вернувшееся копье.
– Динор! Это был Динор! – крикнула она Гелате.
Валькирия воскрешающего копья не отозвалась. Она сидела на корточках и зажимала пальцами глубокую рану выше ключицы.
Ирка закрыла лицо руками. Уже четверо валькирий убиты. И Гелата ранена!
– Дела идут неважно. Не правда ли? Может, договоримся, пока последних не перебили? – услышала она быстрый шепот.
Не понимая, кто к ней обращается, Ирка повернулась. Увидела подвижное обезьянье лицо. Мармус!
– А? Что? – испуганно повторила она.
– Отдай мне то, что у тебя под курткой, и я устрою так, что валькирий пощадят!
– А что у меня? – спросила Ирка, невольно хватаясь за молнию рукой.
Мармус насмешливо цокнул языком:
– Сама знаешь! Только он нужен мне вместе с книгой!.. Книги-то у тебя, конечно, с собой нет?
Ирка вспомнила о глазе, мелькнувшем на внутренней стороне его шляпы. «Почему он силой не отнимет?» – подумала она и тотчас поняла причину. Охотники за глазами не на лучшем счету и у самого мрака. И вообще – как много знает горбун о своем секретаре? Хотя Лигула в глупости подозревать не следует. Он обожает многоходовые комбинации.
– Хорошо! Берите! – решилась Ирка.
Она потянулась к своей куртке, собираясь открыть молнию. Мармус, поддавшись на эту уловку, которая и самой Иркой не была осознана до конца как уловка, испуганно наклонился вперед, желая сразу взять лампу и спрятать ее, пока она не попалась никому на глаза.
Рог, который он держал, оказался близко от Иркиной руки. Она выхватила его у Мармуса, вскочила на ноги, отпрыгнула и громко протрубила.
Появятся ли костяные часы? Появились! Стрелки дрогнули – один раз, другой, точно что-то им мешало, и, остановившись, осыпались.
Щиты Черной Дюжины опустились. Поникли и занесенные копья валькирий. Даже огненная волна, которую посылала Прасковья, рассеялась и лишь подпалила на острове лес.
– Нет! – завопил Мармус. – Продолжайте! Это не я остановил! Это она!
– Поздно, болезный! – прошамкала Мамзелькина, сгребая иссохшей ручкой свою косу. – Часики видел?
– Так не я же бой остановил!
– Правильно, родимый! Да только кто ж теперь будет разбирать? – согласилась Плаховна.
