Дмитрий Емец - Самый лучший враг
– Нет, – сказал Арей, возвращая ей пузырек. – Этот рецепт я знаю. Мне не нужна выжигающая ярость, после которой лежишь пустой и мертвый и ничего не хочешь. Мне хватит и собственного гнева, а с болью я справлюсь.
– Есть шанс, что мы победим? – внезапно спросила Магемма.
Арей, чуть помедлив, покачал головой.
– Их слишком много, и это стражи. Самое большее – утащим кого-нибудь с собой, – сказал он.
Рыжеволосая присела на каменную ступеньку. Уткнулась лбом в руку.
– Одно мне грустно. У меня не было дочери, которой я успела бы передать свой дар. А ведь я последняя магемма! – произнесла она с тоской.
– То есть дар магемм уйдет вместе с тобой? – спросила Мифора.
– Боюсь, что да, – серьезно ответила рыжеволосая. – И это печально, но я успею еще спеть мою последнюю песню.
И Магемма запела. Звуки песни были гортанны, отрывисты, бесконечно одиноки. Они не таяли в воздухе, сменяя друг друга, а оставались, замирали и, дрожа, звенели над рыжеволосой точно осиный рой. Эта была песня смерти, песня грусти и тоски, но где-то внутри ее угадывалась надежда, как порой угадывается в ночи крохотный далекий огонек – точно маленькая точка, пляшущая внизу на равнине. Точка нечеткая, перемещающаяся и оттого кажущаяся несуществующей.
Песня Магеммы словно говорила: «Мы не умираем. Нас сажают, как семена, чтобы мы прорастали в вечность!»
Девушка пела, закрыв глаза. Лицо ее было бледным, а рыжие волосы, казалось, светились. К тем первым роящимся звукам присоединялись все новые. Казалось, Магемма одна выступает в качестве хора, нить за нитью создавая голосом оживающий ковер. Звуки все сплетались, усложнялись, уже не звенели, а почти гремели требовательной радостью рождения.
Подчиняясь этой радости, Магемма невольно привстала, и сразу же из-за камня вынырнул наконечник копья. Арей успел увидеть древко и сжимавшую его руку. Прежде чем окровавленное копье втянулось в пустоту, меч в левой руке барона мрака сделал короткое подрезающее движение и отрубил невидимке кисть. И сразу же раздался хриплый крик боли, но не здесь, а шагах в тридцати от них.
Магемма зажала рану рукой. Самой раны Арей не видел, видел лишь бегущую из нее кровь, и по цвету этой крови и по тому, как сильно она просачивалась между пальцев, знал, что рана смертельна. Но и истекающая кровью, Магемма не переставала петь. В песне ее были и стон, и рыдание – но и радость, и надежда, и свет.
– Ну все. Теперь я вся растворилась в песне. Теперь и умирать не страшно, – сказала она и, вздрогнув, опустила голову на руки. Рыжие волосы рассыпались по камням.
Она лежала, а постепенно ослабевавшие звуки до конца не смолкшей песни укутывали ее точно покрывалом. Арей оглянулся на Мифору. Та решительно кивнула и, потянувшись к очкам, опустила толстые стекла.
– А теперь моя последняя песня и мой последний танец! Здесь искры будут в десять раз сильней! – негромко произнесла она, начиная поочередно дышать на каждый перстень, чтобы прогреть его.
Арей коснулся ладонью земли и ощутил слабую дрожь. Казалось, они сидят на натянутой коже гулкого барабана.
– Боевая магия? Тут? Это же верная смерть, – задумчиво сказал он. – Хотя, с другой стороны, почему бы и нет?
И, приготовившись к прыжку, барон мрака подтянул к себе меч. В тот же миг Мифора вскочила, встав так, чтобы камень прикрывал ее, и, почти не целясь, стала выбрасывать крупные, размером с клубнику, искры – алые и зеленые.
– Это вам за Гуниту! Она же Штосс! Гунита! За тебя!.. А это за Магемму! А это за Ронха! – восклицала она, в перерыве успевая шептать заклинания.
Искры неслись почти без перерыва. Двойные, тройные, порой даже по четыре, что казалось невозможным. Восемь перстней раскалялись, до костей прожигая пальцы, но Мифора, видимо, не чувствовала боли. Ей важно было успеть. Арей увидел, как искры отбросили одного охотника и до черепа поджарили лицо другого, попытавшегося укрыться за скалой. Под градом искр скала разлетелась вдребезги и погребла стража под собой.
Небо стремительно сгущалось. В тучах зрели молнии. Земля под Ареем уже не просто дрожала. Она прорывалась то в одном, то в другом месте. Вырывались алые фонтаны лавы. И между этими алыми фонтанами, упреждая удары молний, навстречу охотникам мчался Арей. Ушел от брошенного копья, смел клинком стрелу в полете, и долгожданная встреча состоялась.
А потом все скрылось в черном и белом дыму. Лишь ударяли молнии, дрожала земля и ало вспыхивала лава. Сам бой Арей запомнил плохо. Потом ему казалось, что и не было никакого боя, хотя на мече появилось много новых зазубрин. В памяти его отпечатались какие-то фрагменты. Вот устремившийся к нему охотник страшно кричит и исчезает, а там, где он только что стоял, в земле алеет дыра. А потом неведомая сила, налетев сзади, подбрасывает Арея на огромную высоту и, кувыркая, по дуге несет на дальние камни. Арей понимает, что это конец. Такого удара не выдержать никому. Но уже у камней, почти врезавшись в них, он ощущает тугой, замедливший его толчок и, теряя сознание, понимает, что Мифора подстраховала его магией, а значит, и то, что его подбросило, было тоже ее работой.
Даже в забытьи Арей пытался ползти. Он понял это, когда очнулся. Меч, который в падении он упорно не выпускал, валялся шагах в тридцати. Барон мрака лежал на краю огромной каменной плиты, похожей на панцирь черепахи. Перед ним был покрытый дымящими рытвинами участок, вспаханный так тесно, что уцелеть, находясь на нем, было невозможно. Молнии уже не били. Земля, затихая, дрожала.
Арей тяжело поднялся, отыскал свой меч и, волоча его за собой, побрел туда, где в последний раз видел Мифору. Из семи охотников не спасся ни один. Правда, дархов Арей сумел найти только три. Остальные сгинули вместе со своими хозяевами.
Мифору он так и не обнаружил. Камни, на которых Арей видел ее в последний раз, были разбиты ударами молний. Один из камней, сколотый наискось, торчал в земле как кинжал. Рядом с ним мечник подобрал разбитые очки. Тут же валялся и один из чудом уцелевших магических перстней. Сапфир в нем треснул от жара, и края трещины спеклись.
Этот перстень Арей поднял и благодарно сжал его в ладони.
После недавних молний, дрожи земли и звона клинков тишина пугала. Арей стоял и озирался, пытаясь понять, куда ему идти. Пелька, дракон и Олаф – живы ли они? Где они сейчас? Нашли ли, что искали?
Ветер донес издали крик. Арей забрался на валун. Ему показалось, что он различил краткую вспышку драконьего пламени.
«Стражей было семь!» – вспомнил он.
Перехватив меч за середину лезвия, он прижал его к раненой руке, чтобы придерживать их вместе, и побежал. Бежал и думал о том, что не успеет. Сколько времени нужно двум стражам, чтобы убить девчонку и раненого дракона? Секунды.
Пока Арей бежал, крик повторился еще дважды, а вот вспышек пламени больше почему-то не было. Вскоре ему попался на глаза мул, провалившийся в неглубокую расщелину, из которой сам не мог выбраться. Мул стоял и, жалобно задрав голову, смотрел на него. Дракона на его спине не было. Пельки рядом с мулом Арей тоже не обнаружил.
Еще шагов через триста барон мрака увидел дракона. Покрытый глубокими проникающими ранами, с чешуей, иссеченной ударами меча, он лежал на земле, и морда его была обращена к небольшой группе камней, до которых он так и не успел доползти. Тянувшийся за драконом кровавый след точно указывал направление.
– Пелька! – крикнул Арей. – Пелька!
Тишина. Он повторил свой зов дважды или трижды, потерял надежду, и тут ему откликнулся неуверенный жалобный голос. Перехватив меч за рукоять и больше не придерживая локоть, Арей побежал.
Звавший его голос доносился со стороны вздыбленной, до состояния стекла запекшейся земли. Обежав ее, Арей увидел девушку, которой зажимал рот охотник в сером плаще. У охотника было маленькое красное лицо и сапоги из кожи виверна. Другой страж, с закутанной в плащ головой, сидел неподалеку на камне и не двигался.
– Убей сперва меня! – прорычал Арей и вытянул в его сторону руку с мечом.
Охотник усмехнулся и, оттолкнув Пельку, неторопливо потянул из ножен клинок.
– Заметь, не я предложил! – сипло сказал он и, шагая к Арею, не то оглянулся, не то бросил быстрый взгляд на своего сидящего на камне спутника.
Отброшенная Пелька, ужом скользнув мимо его ноги, вдруг прыгнула на этого второго и упала с ним на камни. Она еще летела, а Арей уже видел, что в руках у Пельки только плащ. Значит, та фигура на камне была лишь мороком, причем наспех сотворенным.
«Все ясно! Ловушка!»
Уловив у себя за спиной движение, Арей махнул мечом. Он успел бы отразить удар, не напади кто-то на него со стороны раненой руки. Сейчас же ему не хватило какого-то мгновения. Метательное копье, пущенное снизу, видно из какой-то расщелины, где прятался второй страж, ударило Арея в бедро.
– Это не я кричала! Они заставляли меня звать тебя, но я не соглашалась, и они кричали сами! – запоздало крикнула Пелька.
