Владимир Гриньков - Телохранитель Каина
– Почему?
– Дак ить увидел я.
– Что вы увидели?
– Машину. Глебову.
– И что?
– Пошел туда.
– Зачем?
– Здоровкаться. С ночевкой, думаю, Глеб остался.
– Вас это удивило?
– Ага.
– Он раньше с ночевкой не рыбачил?
– Было.
– А удивились почему?
– Весна. Ночью холодно.
– Что вы увидели на берегу? Глеб там был?
– Нет.
– Другой кто-либо был?
– Нет.
– Совсем никого?
– Ага.
– Куда же делся Глеб?
– В реку.
– Вы видели?
– Следы, – сказал дядя Степа. – Кровяка там. Возле костра. От костра следы. Тащили волоком.
– Там место глубокое?
– Не очень.
– Вы пробовали искать Глеба?
– Попытку делал, – признался дядя Степа. – Измерсси весь, потом болел.
– Что-нибудь нашли в воде?
– Нет.
– Глеба там не было?
– Не было.
– Течением унесло?
Заминка. Так бывало обычно, когда Потемкин говорил что-то не то.
– Могло его течением унести?
– Там место тихое, – сказал дядя Степа.
– Там такая заводь, – пояснил долго молчавший Китайгородцев.
– Куда же подевался Глеб? – спросил Потемкин, обращаясь к дяде Степе.
– Не знаю.
– Может, не было его в воде?
– Не знаю.
– А подозрения какие-то у вас есть? – допытывался Потемкин.
– Убили, – коротко ответил дядя Степа.
– Почему так думаете? – пытался понять причины такой его уверенности Потемкин.
– Другого быть не может. И кровь. Машину бросил. И сам Глеб смурной был.
– Накануне? – предположил Потемкин.
– Ну!
– Вы с ним общались?
– Ну! Плохой он был. Без радости. Тяжелый разговор.
– У вас с ним сложился тяжелый разговор?
– С брательником.
– У них с братом был тяжелый разговор?
– Да.
– Вы слышали?
– Не слыхал я. Мне Глеб сказал. Сегодня сами. Без тебя. Разговор у нас.
– Предполагался разговор?
– Ага.
– Еще что говорил Глеб?
– Ничего. Не до меня ему. На нервах.
– Это только в этот день? Или между братьями всегда были плохие отношения?
– Без радости друг к дружке, – сказал дядя Степа.
– В чем причина?
– Тот при деньгах, а этот в бедности.
– Вы с ними общались когда-нибудь? Водку вместе пили?
– С Глебом.
– А со Стасом? – спросил Потемкин.
– Энтот больно заковыристый. Барин, одним словом.
«Очень похоже», – подумал Китайгородцев. Он со Стасом общался. Такой водку с дядей Степой пить не будет.
– Что Глеб рассказывал? – спросил Потемкин. – Какие отношения у них с братом?
И снова дядя Степа повторил:
– Без радости.
– Завидовал он брату?
– Не любил, – по-своему сформулировал дядя Степа. – Вражда у их. Мне Глеб сказал, что у него супротив брата есть фига.
– Это что? – не понял Потемкин.
– Я, говорит, такую фигу покажу ему, чтоб он не задавался.
– Это он в тот день вам сказал? Когда вы с ним увиделись в последний раз?
– Всегда такое говорил.
– Да что ж за фига у него такая? – спросил Потемкин, хмуря брови. – Чем он угрожал? Чем мог насолить Стасу?
– Наследство.
– Чье наследство? – насторожился Потемкин.
Дядя Степа молчал. Он снова оказался в тупике.
– Это Глеб так говорил? – пришел ему на выручку Потемкин. – Про наследство.
– Ага.
– Может, это как-то связано с родителями? – предположил Китайгородцев. – Мать у них жива. Отец… Спросите у него, что Глеб рассказывал о своем отце?
– У Глеба был отец? – спросил Потемкин. – Вы что-то слышали о нем?
– Генерал! – ответил дядя Степа.
– Он жив? – заторопился Китайгородцев. – Что говорил Глеб?
Может быть, сейчас все выяснится? Может, Глеб когда-то проговорился о том, что генерал Лисицын жив?
– Отец Глеба живой? – спросил Потемкин.
– Схоронили, – коротко ответил дядя Степа.
– Так это про генеральское наследство говорил Глеб? – пытался выяснить Потемкин.
– Не-е, про евойное.
– По чье?
– Про Стаса.
– Что говорил Глеб? Конкретно! Вспоминайте слово в слово!
– Наследник, грит, отымет все наследство.
– У Стаса?
– Ну!
– У Стаса есть наследник?
– Ну!
– Кто он? Где его искать?
Заминка.
– Вы знаете? – спросил Потемкин. – Был разговор?
– Нет.
– Наследник один? Или их много?
– Не знаю.
– Имя какое-нибудь Глеб называл?
– Нет.
– А вы сами кого-нибудь на примете держите?
– Нет.
– В тот день, когда Глеб исчез, он, может быть, как раз и собирался показать фигу Стасу?
– Я не знаю.
Потемкин еще какое-то время пытался выудить из дяди Степы хоть что-то, но бесполезно. Что дядя Степа знал, тем он уже поделился.
– Достаточно, – махнул рукой Китайгородцев.
Потемкин стал выводить дядю Степу из состояния гипнотического транса. Меньше чем через минуту дядя Степа открыл глаза. Взгляд его блуждал. Он вряд ли помнил, что с ним происходило какие-нибудь пять минут назад. Китайгородцев склонился над сидящим дядей Степой.
– Водку с Глебом приходилось пить? – спросил Китайгородцев.
– Бывалоча, бухали.
– А про Стаса, про его брата, говорили за столом?
– Этого не помню. Бухали так, что туман в башке.
– Но он тебе говорил, что хочет брату фигу показать?
Тут что-то с дядей Степой произошло. Он так сильно удивился, что это его удивление тотчас нарисовалось на его лице.
– Ага! – растерянно признался он.
Никак не мог сообразить, откуда Китайгородцев это знает.
– А говорил, что наследник отнимет у Стаса все наследство?
– Говорил, – в очередной раз испытал потрясение дядя Степа.
– Наследник – кто? – почти ласково спросил Китайгородцев.
– Я не знаю.
Конечно, он не знал. Если бы знал, сказал бы еще раньше, под гипнозом.
* * *Дядя Степа показал дорогу к ближайшей церкви. Здешний батюшка был молод и интеллигентен.
– Я к вам за помощью, – сказал ему Китайгородцев. – Помогите мне, пожалуйста.
Батюшка смотрел ему прямо в глаза. Китайгородцев подумал, что надо быть осторожным, чтобы благожелательность во взгляде собеседника не сменилась подозрительностью.
– В прошлом году, весной, я встретил здесь, неподалеку, священника, – сказал Китайгородцев. – Я беседовал с ним. У меня было много проблем… Много сомнений… Даже неверия… Он мне очень помог тогда… Объяснил… Мне стало легче. Но сейчас настал такой период… Он опять мне нужен. А я не знаю, где его искать. Не спросил в тот раз. Я думал, что мне больше не придется… Я ничего о нем не знаю, даже имени. Помню только, что у него машина такая черная была. Кажется, «Волга».
Все так же батюшка смотрел Китайгородцеву в глаза, и ему вдруг отчего-то стало невыносимо тяжело. Хотелось отвести взгляд. Китайгородцев уже понял, что собеседник не поверил ему, распознал эту наспех слепленную ложь. И он не выдержал, опустил глаза. Пауза затягивалась и уже была невыносимой. В церкви сейчас не было других людей. В абсолютной тишине пугающе громко потрескивали свечи.
– Возможно, я знаю, о ком вы говорите, – внезапно сказал батюшка.
Китайгородцев дрогнул. Но не посмел поднять глаза.
– Это отец Алексей, по-видимому. Он приезжает к нам иногда, и у него машина черная, вы правы. «Волга».
– Где мне его искать? – пробормотал Китайгородцев.
Батюшка рассказал подробно. Голос его звучал благожелательно. Может быть, Китайгородцеву все-таки удалось обмануть его?
– Вы запомнили? – мягко спросил батюшка.
Китайгородцев решился посмотреть ему в глаза. И в первую же секунду понял, что никого он здесь не перехитрил.
– Вы мне не поверили, – сказал Китайгородцев. Не спросил, а именно сказал. Для него теперь сомнений в этом не было.
– Да, – подтвердил священник.
– Почему же не прогнали?
– Я не могу, – сказал батюшка. – Я вижу ваши глаза. У вас нехорошее что-то в жизни происходит. Вам плохо. Вы пришли за помощью.
– Да, это правда. Простите меня.
– Бог простит!
Перекрестил на прощание.
* * *– Поедешь с нами, – сказал Китайгородцев дяде Степе, садясь в машину. – Это километров пятьдесят отсюда. Скажешь, этого ли человека ты видел прошлой весной.
Дядя Степа не перечил. Он сейчас был как манекен – без собственных желаний и поступков. Хочешь – в углу его поставь, хочешь – в машину усади. Все ему едино, все снесет безропотно.
Сгущались сумерки. Короткий предзимний день догорал. Пока доехали до нужного им места, уже совсем стемнело.
Церковь была заперта. Сторожа нет, и не у кого спросить.
Китайгородцев постучал в дверь ближайшего к церкви дома. Шаги. Звякнула щеколда. Дверь распахнулась.
– Здравствуйте, батюшка! – сказал растерявшийся от неожиданности Китайгородцев.
Этого человека он узнал сразу. Видел его в доме у Лисицыных. Михаил привозил его, и батюшка читал молитву в маленькой домовой церкви.
Священник тоже Китайгородцева узнал. И было заметно, как он насторожился.
– Здравствуйте, – сказал отец Алексей.
Он замешкался на секунду или две, не зная, как будет лучше: пригласить гостя в дом или разговаривать за порогом. Потом все-таки решился и пригласил:
