Владимир Гриньков - Телохранитель Каина
– Вставайте, Иосиф Ильич, – предложил Китайгородцев.
Гипнотизер осмелился только приподнять голову. Выглядел он испуганным.
– Вы могли меня, – пробормотал он. – Чуть-чуть мимо, и не ему, а мне… Меня… Да?
– Да, – не стал кривить душой Китайгородцев.
Был бы настоящий пистолет, он, возможно, не решился бы стрелять. А из травматического выстрелил, не задумываясь. Потому что даже в случае ошибки он бы Потемкина не убил. Травма – это возможно. Но не гибель. Стоило рискнуть.
* * *Китайгородцев осмотрел травмированных им людей, после чего сказал их более везучему подельнику:
– Займись своими дружками! Грузи в машину, дуй в Москву! Ничего с ними, кажется, страшного. У одного сотрясение мозга как максимум. У другого ушиб. Жить будут.
Шварц смотрел настороженно.
– Но врачам их покажи, – посоветовал Китайгородцев. – Есть знакомые? Такие, что не сдадут?
Шварц неуверенно пожал плечами.
– В обычный травмпункт лучше не лезь, – сказал Китайгородцев. – Оттуда могут позвонить в милицию. Начнется разбирательство – я не буду молчать о том, как вы тут ножиками махали. Так что думай.
Под присмотром Китайгородцева Шварц усадил своих друзей в машину и укатил. Китайгородцев возвратился в дом.
– Я под принуждением, – сказал ему Потемкин, стараясь не смотреть в глаза. – Они заставили меня. Они собирались меня убить. Я перед вами виноват.
– Не надо об этом, – остановил Потемкина Китайгородцев. – Мне нужна ваша помощь. Помогите мне.
* * *Про гипноз – это дяде Степе было в диковинку. Потемкин очень быстро сообразил, что с этим человеком надо быть проще. Ни про Фрейда не заикаться, ни про гипнотический транс, ни про раппорт.
– Сейчас будем вспоминать, – приговаривал Потемкин, усаживая дядю Степу на скамье спиной к стене. – Сейчас все вспомнится, надо только очень захотеть. Руки на колени! Кисти рук – на колени!
Дядя Степа подчинился, хотя и не понимал, чего от него хотят. Потемкин приподнял кисти рук дяди Степы, тут же отпустил, кисти шлепнулись обратно на колени.
– Расслабьтесь, – попросил Потемкин. – Я хочу, чтобы руки падали свободно. Расслабьтесь!
Несколько раз поднимал и отпускал руки дяди Степы. С каждым следующим разом тот выглядел все более безвольным. Руки уже существовали отдельно от него. Потемкин понял, что с внушаемостью у того человека все в порядке. Мягким кошачьим движением он вдруг извлек из кармана блестящий шарик, подвешенный на нитке.
– Смотрите на шарик, только на шарик, вы все время будете смотреть на него, – заунывным голосом затянул Потемкин. – Вы расслабились, вы никого здесь не замечаете, вы слышите только мой голос. Вы голос слышите, вам хорошо, вам спокойно, вы расслабились еще, и вы смотрите, смотрите на шарик. Веки становятся тяжелыми. Тяжелыми. Тяжелыми. Глаза сами закрываются, но вы еще можете удержать их открытыми, вы смотрите на блестящий шарик, глаза держать открытыми, пока я не разрешу закрыть их.
Дядя Степа старательно таращился на шарик, но было заметно, что ему все труднее делать это, он уже едва справлялся с охватывающей его дремотой, и только голос гипнотизера удерживал его, не позволяя окунуться в теплые объятия сна.
– Глаза устают. Веки тяжелеют. Хочется закрыть глаза. Сонливость, сильная сонливость. Из последних сил вы держитесь, невозможно сопротивляться, хочется спать. Веки тяжелые, веки слипаются, так приятно спать! Спать! Спать! Можно спать!
Дядя Степа смежил веки. Он уснул. Потемкин еще стоял над ним какое-то время, потом спрятал в карман выполнивший свою задачу шарик.
– Вы рыбак. Вы любите рыбачить, – сказал Потемкин. – Вы любите рыбу ловить?
– Да, – ответил дядя Степа, но глаз не открыл.
– Чем вы пользуетесь, когда рыбу ловите? Удочкой?
– Да.
– А чем еще? Сетями пользуетесь?
– Да.
– Получается, вы браконьер. Вы понимаете, что вы – браконьер?
– Понимаю, – невозмутимо ответил дядя Степа.
– Вы здесь знаете все рыбные места, – сказал Потемкин. – К вам, наверное, иногда обращаются за помощью другие рыбаки. Многие к вам приезжают?
– Многие.
– Глеб приезжал?
– Глеб приезжал, – подтвердил дядя Степа.
– Сколько раз?
– Я не считал.
– А последний раз вы помните, когда видели его?
– Весной.
– Вместе рыбачили?
– Поврозь.
– Почему?
– Не захотел.
– Кто? – спросил Потемкин. – Он или вы?
– Он.
– В чем причина? Как он объяснил?
– С брательником хотел.
– Так и сказал?
– Ага.
– Брат его здесь был?
– Приехал, – сказал дядя Степа.
– Вы его видели?
– Видал.
– А кто еще мог видеть? – стал подводить к главному вопросу Потемкин. – Кто был еще на берегу?
Еще до того, как ему заняться дядей Степой, Китайгородцев объяснил гипнотизеру при разговоре с глазу на глаз, в каком направлении надо двигаться, чтобы в потемках дяди-Степиного сознания разыскать нужное.
– Черный был, – сказал дядя Степа. – Его я видел.
– А черный – почему?
Тут случилась заминка. Дядя Степа молчал, и, поскольку его глаза по-прежнему были закрыты, казалось, что он спит.
– Там был черный цвет? – подсказал Потемкин.
– Был.
– Что было черное? Лицо? Одежда? Волосы?
– Одежда была такая.
– Черная была одежда?
– Да. Прям сплошняком.
– Он весь был черный?
– Ага.
– Его лицо вы запомнили?
– Борода, – сказал вдруг дядя Степа.
– Борода лопатой! – не выдержал молчавший до этого момента Китайгородцев.
Тут же испугался, что дядя Степа от его возгласа пробудится, но Потемкин жестом показал: «Все нормально, он вас не слышит, он слышит только мой голос».
– Борода была, как лопата? – спросил Потемкин. – Большая борода?
– Не-е, – протянул дядя Степа.
И все-таки это был Михаил. Китайгородцев уже почти поверил.
– Поп, – сказал дядя Степа.
– Что? – не сообразил Потемкин.
И дядя Степа повторил:
– Поп.
– В черном – поп! – пробормотал Потемкин и обернулся к Китайгородцеву, будто хотел проверить, может быть верна его догадка.
Поп. Священник.
– Я видел священника в том доме! – вспомнилось Китайгородцеву.
– Это был священник? – спросил Потемкин у дяди Степы.
– Ну! Говорю же: поп!
– Он ваш? Он здешний? Вы его знаете?
– Нет.
– Точно? Незнакомый? Откуда же он тут взялся?
И снова случилась заминка. Не знал дядя Степа, что ответить.
– Как он появился на берегу? Вы видели? – допытывался Потемкин. – Или он уже там был, когда вы пришли рыбачить?
– Нет, не было.
– Значит, он позже появился?
– Ну!
– Пешком пришел? Или приехал на машине?
– Приехал.
– Машина какая у него?
– Черная.
Вот и еще выплыл черный цвет.
– Марка какая? – спросил Потемкин.
– Кажись, «Волга».
– Не иномарка?
– Не-е.
– Кто еще был с ним в машине? Там были другие люди?
– Нет.
– Что делал священник?
– Смотрел.
– Куда?
– На реку.
– А что такого там было интересного?
– Ничего, – ровным голосом ответил дядя Степа. – Река.
– Куда потом подевался священник? В какую сторону поехал?
Пауза. Молчал дядя Степа.
– Вы видели, куда потом он направился?
– Нет.
– Почему? – удивился Потемкин.
– Я ушел.
– А священник оставался там?
– Ага.
– И братья оставались?
Заминка.
– Или Стас уже уехал? – заподозрил Китайгородцев. – Вы его спросите… Он говорил мне… Он видел, как Стас уехал на своем джипе… И когда священник стоял на берегу… Тогда получается, что все уже произошло, если Стас уехал…
– А Глеб уже один остался? – спросил Потемкин у дяди Степы. – Стас уехал?
– Уехал.
– И вы ушли, – сказал Потемкин. – Так что на берегу оставались только священник и Глеб. Вы Глеба видели, когда уходили?
– Нет, – ответил дядя Степа. – Там низина. Там кусты.
– И еще! – заторопился Китайгородцев. – Надо выяснить, что вперед произошло. Стас уехал. Или приехал священник этот.
– А сейчас вы вспомните, – сказал повелительно Потемкин, будто нисколько не сомневался в том, что он нужные сведения получит беспрепятственно, – священник приехал на берег, и только после этого уехал Стас? Или священник приехал, когда Стаса уже не было?
Заминка.
– Стас был? – спросил Потемкин. – Джип был? Или джипа уже не было?
– Не было.
– Точно не было?
– Точно, – подтвердил дядя Степа.
Надо священника искать, понял Китайгородцев. Священник на черной «Волге».
Оставалось еще расспросить дядю Степу про следующий день. Когда он пришел на то место, где накануне рыбачили братья. Потому что до сих пор было не ясно, обо всем ли дядя Степа Китайгородцеву искренне рассказал.
– На следующий день вы снова пошли на реку, – сказал Потемкин. – Вы это помните?
– Да.
– Зачем пошли?
– Рыбалить.
– Получилось? Много рыбы наловили?
– Нет.
– Почему?
