Владимир Гриньков - Исчезнувшие без следа
– Мне Шурик сам рассказывал, откуда она у него взялась. Почему я должен ему не верить?
Резонно, конечно.
Дождь усиливался.
– Пойдем под крышу, – предложил Марков. – Зябко.
Он поднялся со скамьи, не дожидаясь ответа. Дружинин подчинился. Марков шел впереди, чуть ссутулив плечи. Воротник плаща был поднят. Под короткой стрижкой, в затылочной части, Дружинин вдруг заметил рубец. Он шел от шеи к правому уху – такой розовый и приметный.
– Ты был ранен? – поинтересовался Дружинин.
– О чем ты? – спросил, не оборачиваясь, Марков.
– Этот рубец, на голове…
– С детства, – коротко ответил Марков.
Конечно, это не была рана, полученная во время службы в «Антитерроре». Потому что в личном деле Маркова не было никаких упоминаний о ранениях.
Глава 35
Можно было уезжать. Нет смысла больше здесь оставаться. Дружинин остановился. Марков уже стоял на крыльце и смотрел вопросительно.
– Я на вокзал, – объявил Дружинин. – Уезжаю.
– Зайди, хотя бы чайку попьем.
– Нет, спасибо.
Из дверей вышла пожилая женщина, взглянула на Дружинина и тут же отвела глаза.
– Миша, там в четырнадцатой комнате стекло разбили, – сказала она.
– Я посмотрю, Анна Никифоровна, – поспешно и заискивающе сказал Марков.
Женщина спустилась по ступенькам и пошла по усыпанной листьями дорожке. У нее была властная походка. Походка хозяйки.
– Главная здесь, да? – догадался Дружинин.
Марков молча кивнул. Дружинин протянул ему руку, прощаясь, и уже за воротами нагнал Анну Никифоровну, пошел рядом. Она покосилась, но промолчала.
– Я – Мишин знакомый, – сказал Дружинин.
Не знал, как иначе представиться.
– Вместе работали когда-то. Вы его, наверное, воспитывали, да?
– Когда это я его воспитывала? – осведомилась женщина.
– В детстве. Он ведь вырос здесь.
– Неужели?
– Да, – не очень уверенно подтвердил Дружинин. – А вы разве не знали?
– Его здесь отродясь не было.
– А как же…
– А вот так!
Женщина остановилась. Здесь была автобусная остановка. Сейчас она уедет – и ничего уже не расскажет.
– Никогда он в нашем доме не воспитывался, – сказала Анна Никифоровна, с прищуром глядя вдоль дороги – туда, откуда должен был появиться автобус. – Ни-ко-гда!
Так и сказала по слогам, чтобы было доходчивее. И поджала губы.
– Я ничего не понимаю, – признался Дружинин. – Он говорил мне…
– Он это не только вам говорил.
– Но ведь он вернулся сюда, он сюда стремился…
– Вы давно его знаете?
– Сегодня – первый день, – признался Дружинин.
– А говорите – вместе работали, – поймала его на слове Анна Никифоровна.
– Мы с ним в одной организации работали, но в разное время. Он – раньше, я – позже. Так что знакомы были, но заочно.
– Он безобидный вообще-то, – вдруг сказала Анна Никифоровна с тихой грустью.
Так говорят об убогих.
– А вы сами давно его знаете?
– Примерно год. Да, прошлым летом он появился, точно. Как раз год и есть.
– А раньше?
– Когда это – раньше?
– Когда он был маленьким.
– Да не было его здесь! – нахмурилась женщина. – Я с шестидесятого года работаю, всех по именам до сих пор помню.
Повторялась история, которая случалась со всеми в том, первом, «Антитерроре». Дружинин скрипнул зубами от досады и бессилия.
– Не знаю, что ему в голову взбрело. Приехал – вот он я, встречайте. У него с головой что-то, я сразу поняла. Думала, он бомж какой-нибудь, хочет к нашему дому прибиться, впереди-то зима. Уже решила его прогнать, а потом вижу – безобидный он, только с приветом, ну так мало ли таких? Пусть живет. Он всем рассказывает, что здесь воспитывался, а мы и не разубеждаем. Он по хозяйству нам помогает, за то получает приют и питание – и всем хорошо.
– Значит, не ваш он?
– Нет, – сказала Анна Никифоровна. – Я пыталась с ним поговорить. Должны же быть у человека родители, родственники какие-то. А он свое гнет – я тутошний, детдомовский, и плачет, плачет, слезы размазывает – ну чисто ребенок! Я и отступилась.
Из-за поворота показался автобус. Анна Никифоровна вздохнула и поправила платок.
– У него рана на голове, вот здесь, сзади, – сказал Дружинин. – Это откуда?
– Не знаю я. Не при мне было. Может, с детства?
Глава 36
Тюремный коридор был пуст. Только два бойца «Антитеррора» стояли, направив стволы автоматов в сторону, где прятался невидимый враг. Дружинин выглянул из-за спасительной металлической двери, но Удалов сказал у него за спиной негромко:
– Не лезь туда, Андрей! – И Дружинин вернулся в камеру.
Заключенных отсюда вывели, перевели на другой этаж, и теперь камера служила штабом. Начальник тюрьмы – здоровяк с толстым бабьим лицом – сидел на нарах, расстелив на коленях поэтажный план тюрьмы. «Антитерроровцы» в боевой экипировке обступили его полукругом.
– Вот здесь он заперся, – показал место на плане начальник тюрьмы. – Поворот направо в тупичок. Там всего одна дверь, по правой стороне.
– Камера? – уточнил Удалов.
– Нет, что-то вроде подсобки. На моей памяти никого там не содержали.
– Дверь какая?
– Дверь железная, – вздохнул начальник тюрьмы и вытер пот с широкого лба. – Вот как здесь, такая же точно.
– Что у него из оружия, кроме пистолета?
– Кажется, больше ничего.
– Как же он тогда контролера взял в заложники? – буркнул Удалов.
Он знал по опыту, что работа для «Антитеррора» очень часто появляется там, где кто-то не очень тщательно выполняет свои обязанности. Сегодня был как раз такой случай, и Удалов не скрывал раздражения.
– Окна там есть? – спросил он.
– Нет.
– А отверстия вентиляционные?
– Нет.
– Есть! – сказал молчавший до сих пор контролер, и все одновременно повернулись к нему, отчего он смутился и даже зарделся.
– Где? – отрывисто спросил Удалов.
– Оно выходит в соседнюю камеру.
– Покажите на плане.
Контролер подошел и зачем-то снял с головы фуражку. Мял ее и безмолвно рассматривал план.
– Вот эта комната, где он засел, – подсказал Удалов. – Вот дверь. А вентиляционное отверстие где?
– Здесь, в этой стене. – Контролер ткнул в план желтым от никотина пальцем.
– Точно! – вспомнил начальник тюрьмы. – Оно зашито листом…
– Тихо! – негромко, но четко произнес Удалов и опять обернулся к контролеру. – Отверстие большое?
Контролер еще больше зарделся, чувствуя вину перед своим начальником, и молча показал руками размер отверстия.
– Высоко от пола?
– Под самым потолком.
Удалов поднял голову, осмотрелся, прикинул и послал одного из бойцов за стремянкой.
– Там лист железный?
– Да, – кивнул контролер. – Но там есть такие зазоры…
Он сблизил большой и указательный пальцы, показал. Миллиметров пять или шесть – не больше.
– А что же это за камера такая, где можно изнутри запереться? – спросил Удалов.
– Внутреннего замка там нет, – с сомнением произнес контролер.
Удалов вопросительно посмотрел на начальника тюрьмы.
– Нет, – подтвердил тот.
– Вы же говорили – он заперся.
– Я что – проверял? – сказал начальник тюрьмы, заметно раздражаясь.
– Тьфу ты! – с видимым облегчением выдохнул Удалов.
Задача, еще минуту назад казавшаяся неимоверно сложной, теперь сильно упрощалась. Удалов на радостях даже похлопал начальника тюрьмы по плечу – словно в обещание больше на него не сердиться.
– Поможете нам, – сказал он контролеру. – Покажете, где там что. Вот с ним пойдете, – показал на Дружинина. – Андрей, будешь там шум производить. Начни ломать этот лист, будто хочешь его вывернуть. Отвлеки клиента. А мы от двери зайдем.
Дружинин кивнул.
Принесли стремянку.
– Твое оружие, Андрей, – засмеялся Удалов.
Смех у него был сухой и натянутый. Как всегда во время операций.
Вышли из камеры, направились по длинному, ярко освещенному коридору. Впереди шли двое «антитерроровцев», за ними – Дружинин с контролером. Контролера на всякий случай облачили в бронежилет, и он с удивлением и любопытством разглядывал на себе никогда прежде не виденную одежку. Замыкали шествие Удалов и еще двое бойцов. Это и было все их воинство. Остальных ребят еще накануне, как назло, забрали на охрану Аникина. Тот вылетал в Красноярск, и его охране придали для надежности бойцов «Антитеррора».
– Здесь! – почти беззвучно прошептал контролер и показал рукой на дверь.
Отсюда им с Дружининым предстояло действовать.
Удалов приблизил свое лицо к лицу Дружинина, так что их шлемы сомкнулись с глухим стуком, и прошептал:
– Ты нам дай пять минут на то, чтоб осмотреться. Когда мы будем готовы, я к тебе кого-нибудь из ребят пришлю – чтоб у нас все синхронно получилось.
Дружинин кивнул. Удалов напутственно похлопал ладонью по его шлему.
– И не бойся себя обнаружить, – добавил он. – Пусть клиент уже сейчас напрягается.
Контролер и Дружинин вошли в камеру. Здесь был спертый, кислый воздух. Забранная сетчатым колпаком лампа ярко освещала внутреннее убранство камеры. Нары, параша в углу, умывальник. На крохотном столике – хлебные и табачные крошки. Чья-то жизнь, к которой Дружинин прикоснулся внезапно и мимолетно.
