Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России
Требовалось обернуться лисой и внушить недоверчивым клиентам, что без предлагаемых мною подштанников магазин прогорит и обанкротится? – и я пускал в ход ум и красноречие, скрывавшиеся до того где-то в подспудных тайниках. Именно такие и только такие подштанники выведут вашу фирму на надёжную дорогу к успеху и процветанию! – вещал я со всей доступной мне горячностью, не забывая также про остальные предметы из длинного наполнявшего прайс-листы перечня: выплачиваемая мне зарплата полностью определялась количеством проданных товаров, и именно о максимальном объёме следовало мне заботиться в первую очередь.
Шедшая в гору карьера могла бы осчастливить кого угодно: получаемых мною денег вполне хватало на семейную жизнь даже без зарплаты жены и её строгих родителей, но я мечтал о большем. Останавливаясь среди бешеной гонки, я утыкался где-нибудь в тихий угол и листал добываемые во всех возможных местах книги и брошюры по экономике: переводимые с английского мемуары биржевых спекулянтов и серьёзные научные исследования давали представление о происходящем в высоких сферах, куда я мечтал всё ещё прорваться, невзирая на расставленные повсюду заборы и препятствия.
Препятствия же обнаружились сразу, как только я переступил порог первой созданной тогда уже биржи. Священное для меня уже несколько лет слово перестало быть ругательным и постепенно входило в повседневный обиход, в особенности благодаря появлению широкой и яркой рекламы на телевидении. Стоило включить ящик: и сразу же вас огорошивало могучее вступление, на фоне которого разворачивались и складывались в определённую последовательность огромные сочные буквы, а утвердительный аккорд под занавес окончательно ставил победную точку – демонстрируя, кто теперь хозяин – вот только в реальности такими могучими редутами и траншеями от всех простых смертных было ограждено так возносимое учреждение, что даже и думать о попадании туда мне было уже слишком страшно.
Разве могли пустить в огромный павильон, утыканный белыми греческими колоннами, человека, не имевшего даже простых обычных жигулей, не говоря уж про собственную фирму и счёт с большим количеством нулей? Я же хотел торговать сам, не прибегая к чужой помощи и посредничеству, но за одно лишь это право требовали выложить столько денег, что лишь многолетняя непрерывная работа могла оправдать их и принести что-то дополнительно.
Заворачивая к зданию биржи, стоявшему в тесном переплетении маленьких московских улочек, я бродил кругами, бросая тоскливые взгляды на вечно наполненные светом окна: там продолжалась настоящая полноценная жизнь, бурные волны вздымались и опадали, не добрасывая до меня даже брызги, и мне оставалось ловить взглядом отдалённые так сильно знаки и сигналы.
И именно тогда я и принял историческое решение, благодаря которому и началась моя настоящая уже карьера и я и стою на высокой трибуне. Легальный путь был извилист и долог, но только так мне можно было пролезть сквозь игольное ушко, отбросив временно все карьерные планы и амбиции: став простым техническим работником биржи, я должен был ждать своего часа, набираясь опыта и знания новой предстоящей мне жизни.
Так я стал уборщиком на бирже: не самый напряжённый режим работы оставлял много свободного времени и пространства, которые я использовал с немалой пользой для себя. Основательно пройдясь со шваброй и тележкой с водой по назначенной мне территории, я тихо вкатывался в главный зал, где и священнодействовали за компьютерами облечённые высочайшими полномочиями: именно эти люди – трейдеры – и делали основную и главную на бирже работу, отдавая окончательные приказы. Внимательность и сосредоточенность не позволяли им отдохнуть или надолго отлучиться отсюда, и именно благодаря этому я и завёл первые связи и знакомства.
Сбегать за пачкой сигарет или банкой пепси-колы в стоявший неподалёку ларёк: на гораздо большее я согласен был пойти ради приобщения к мучавшей меня уже долгие годы мечте. Получая деньги за купленные товары, я жадно прислушивался к повседневному обыденному трёпу, проходившему в профессиональной сфере: меня уже не считали чужаком, особенно если я оказывался без фирменного рабочего костюма, безусловно отделявшего меня от высокой касты избранных. Стоя в добротном тёплом свитере среди более удачливых ровесников, я на самом деле не ощущал их превосходства, и лишь отработанные за долгие годы сидения за мониторами фразы и движения были мне пока недоступны и показывали: кто есть кто в этой жизни.
Вначале я всего лишь прислушивался: для приобщения к среде требовалось во всём ей соответствовать, так что помимо корпения над книгами и учебниками по вечерам я стал осваивать привычные здесь словечки и фразы. Деление всех торгующих на быков и медведей быстро направило меня на верный путь: мир становился глубже и обширнее, он прирастал новыми свойствами и измерениями, делавшими возможным движение не только по прямой, но и зигзагом, по диагонали, и именно такое движение могло дать наилучший результат, непредсказуемый с точки зрения обычной логики. Формальный традиционный подход далеко не всегда объяснял происходившие на бирже подъёмы и падения, заставляя знакомых мне трейдеров грубо ругаться или вертеть пальцем у виска, демонстрируя степень своего презрения происходящим. Они бы точно не стали разгонять до небес негодные дешёвые бумажки, годившиеся по их словам лишь на растопку печек и нагревание сосудов с едой, но именно такая рухлядь и взмывала время от времени ракетой в небеса, почти сразу обрушиваясь на нищую убогую землю. Вовремя закупленные, они могли дать хороший результат, если жадность не овладевала сознанием нагрузившегося: вслед за резким мощным взлётом происходило такое же масштабное падение, и сдуру вляпавшиеся долго потом ныли и зудели, дожидаясь удачного момента, чтобы впарить обнаружившуюся пакость новым доверчивым клиентам.
Однако общая тенденция загибалась явно кверху, и даже такая никому не нужная рвань находила рано или поздно новых покупателей: прошлая вершина становилась новым дном, и бесчисленные невидимые строители возводили на фундаменте старого новое здание, на многочисленных этажах которого находили себе пристанище все встречавшиеся здесь разновидности: шальные интрадейные спекулянты вполне мирно уживались с тяжеловесными долгосрочными инвесторами, а беспомощные новички находили такой же благожелательный приём, как и опытные прожжённые барыги, становясь для барыг удобной питательной средой.
Именно такими умными и пройдошистыми барыгами оказывались работавшие на бирже в многочисленных брокерских компаниях и конторах: лишь прошедшие самую суровую проверку могли рассчитывать на такую престижную и выгодную работу, что многократно усложняло моё положение. Я ведь не мог рассчитывать на чьё-либо весомое участие или помощь, без чего многие работавшие рядом просто не попали бы в узкий привилегированный круг. Дружественные или семейные связи – как и повсюду – многое решали в этих труднопроходимых джунглях, где дёрганье за каждую самую тонкую лиану вызывало длинную цепь шевелений и реакций, так что требовалось очень аккуратно переступать с ноги на ногу, стараясь никого не обидеть и не задеть. Напрасно потревоженные могли стать серьёзными противниками или даже врагами, что могло обернуться совсем уж трагическими последствиями. Господствовавшие нравы не считали чужую человеческую жизнь значительной ценностью, и случавшиеся по велению времени эксцессы иногда добирались и до нашей благополучной гавани. Странные непонятные покушения чередовались с угрожающими звонками активным сотрудникам или руководителям, после чего они исчезали на время или даже навсегда. Благополучно избежавшие опасности долго потом сторонились людей, уклоняясь от активного общения и не доверяя посторонним незнакомым людям. Однако на меня не распространялось такое ограничение: спустя некоторое время я был знаком уже с большинством работавших на бирже специалистов, иногда путавших меня с основными сотрудниками. Я уже внедрился в среду и вовсю осваивал привычный сленг, приучаясь также – пока виртуально – проводить распространённые на бирже сделки.
Абсолютно ничего сложного или незнакомого для меня уже не существовало в процессе биржевой торговли, а я всё ждал свой шанс, счастливый случай, способный перевернуть мир. И я его дождался! Однажды – хмурым днём поздней осенью – в одной из контор на рабочем месте оказался всего один активно работавший трейдер, почти сразу же после прибытия увезённый в больницу с приступом аппендицита, так что владелец конторы собирался уже закрывать заведение по техническим причинам. Но какие-то неотложные дела не пускали его: тоскливо оглядевшись по сторонам, он встретился со мной ищущим взглядом, определившим весь дальнейший ход событий. Я тут же подбежал к нему: регулярно попадаясь ему на глаза в течение длительного времени, я приучил его воспринимать себя как составную часть огромного сложного механизма, и ничего удивительного не было уже в том, что, задав пару вопросов, он пригласил меня за освободившийся так кстати монитор.
