Алексей Макеев - Я убью свое прошлое
– Видел, у барака. Неделю назад снова женщину двое тащили. Машина точно белая была, за рулем нерусский сидел. А его наш ждал, на черном джипе. Они вдвоем женщину вытащили…
– Женщину опиши, – как мог спокойно произнес Илья.
Высокая, длинные черные волосы, короткая юбка, высокие сапоги, светлая дубленка – бомж видел Ольгу и эту тварь Ахмата. И еще кого-то на черном джипе, так кстати оказавшегося рядом. Ладно, с ним потом, сейчас надо дожать Вована, вытрясти из него все, как угодно – запугать, купить, убить.
– Дальше, – потребовал Илья.
Дальше Вован, потрясенный событиями не так давно минувшей ночи, решил подождать, чем дело закончится на этот раз. И дождался, но развязка получилась отнюдь не кровавой.
– Вытащили обратно, посадили за руль, она уехала с тем черным. А наш в другую сторону уехал. Все. – Вован шагнул к Илье, потянул из кармана руку.
– Не все, – Илье стоило больших усилий удержаться на месте и не отступить. – Куда тащили, откуда? Веди.
Вован вздохнул, переглянулся с товарищем и поплелся через тропинку в сугробах куда-то к кустам. За ними обнаружился старый резной деревянный заборчик, вернее, его фрагменты. А дальше громоздились обгоревшие остатки деревянного дома, служившего притоном и общественным туалетом одновременно. За домом проходила дорога – узкая, разбитая до безобразия, но вела она к проспекту, единственной центральной городской магистрали. Стена дома с той стороны уцелела, зато здесь в руины запросто мог хоть «КамАЗ» проехать, целым осталась только часть стены с огромным проемом.
– Здесь, – но Илья уже обогнал провожатых и первым оказался в развалинах. Все, как и описывала Ольга: помойка и наркопритон в одном флаконе. Пустые бутылки из стекла и пластика из-под водки и пива, смятые железные банки, пакеты с мусором, объедки, кошачья мумия без одной передней лапы, шприцы… По мусорным пластам Илья добрался до окна, повернулся к стене. Вот и балка, о которой говорила Ольга, фрагмент рухнувшего потолка на фоне стены виден вот из этого угла. И отлично слышен грохот колес электрички. «Электропоезд до Москвы прибывает на первый путь…» – все верно, ее напоили здесь, как и Наталью до нее, скорее всего. Только Наташку до смерти, а Ольгу оставили в живых. А могли бы и того… Но все равно здесь нечисто, слишком сложно все и нелогично, словно одержимый действовал, а не хорошо обученные убийцы с кастрированными эмоциями.
Илья смотрел себе под ноги, отшвырнул носком ботинка бутылку, перевернул сплющенный в блин фрагмент картонной коробки. Присел на корточки и принялся рассматривать небольшой блестящий предмет, поддел его кончиком пальца, поднял к свету. И узнал в нем Ольгину заколку – коричневую, причудливой изогнутой формы, украшенную стразами, бросил обратно. Если хорошенько покопаться здесь, то можно найти еще что-нибудь интересное, следы ребятки замели плохо, если вообще собирались это делать. «Времени у них не было, точно. Присмотрели заранее домик для акции с Наташкой, привезли ее сюда. Место удобное, рельсы рядом. И Ольгу сюда же приволокли потому, что торопились. И снова все прекрасно – до злосчастного «Юбилейного» можно долететь минут за десять, пробок тут нет. Теперь все просто: найдешь того, кто приказал убить Наташку, – найдешь сволочь, сломавшую твою жизнь». Илья выпрямился, двинулся к выходу. Вот и все, теперь он все знает, осталось одно, последнее в этом городе, дело – надо увести слежку от отцовского дома, а для этого он должен обнаружить себя, заявить так, чтобы сразу стало понятно – Илья Кондратьев жив, здоров и требует крови. И намерен получить ее сегодня же.
Вован с приятелем топтались у пролома в стене и хрипло переругивались. Увидели Илью, притихли и воззрились на него. Илья достал деньги, но отдавать не торопился, осматривался по сторонам.
– Джип вон там стоял, – услужливо показал Вован на скелет дощатого сарая, за которыми запросто мог укрыться внедорожник. – А белую машину на дороге оставили, потом вернулись.
– Понятно. Мужика того опиши, что на черном джипе уехал, – потребовал Илья.
– Ростом тебе до плеча или чуть повыше, плотный, морда круглая, щеки розовые, – живописал Вован. – И челочка такая, как у девочки, длинная, аккуратная, прилизанная.
– Вот так делал? – Илья провел ладонью себе по лицу, словно приглаживал падавшие на лоб волосы.
– Да, – растерялся Вован. – А что? Ты его знаешь?
«Не твое дело», – Илья отдал бомжам деньги. Матвеев, сучий потрох, его рук дело. Вот он тогда и стелился перед свидетелем, выслушал и прилежно законспектировал показания, даже почитать потом дал. А теперь на черном джипе катается… Ладно, придет и его черед, не сейчас – позже.
Оба информатора, не попрощавшись, двинули прочь и, судя по долетевшим до Ильи обрывкам фраз, строили планы на сегодняшний вечер. Намечалось что-то вроде банкета по случаю рухнувших на их головы сказочных богатств. Илья обогнул обугленные загаженные руины, продрался через кусты и вышел на дорогу. Жуткий район – дома нежилые, окна забиты, редко-редко прошмыгнет мимо прохожий и бегом рванет к вокзалу. А ведь до центра города всего несколько минут быстрым шагом, на машине и того меньше.
Из-за пригорка раздался грохот движка, на дороге появился полицейский «уазик» породы «козел». Драндулет катил медленно, Илья остановился и сделал вид, что копается в рюкзаке. Но маскировался, как всегда, паршиво – «уазик» остановился метрах в трех от него, гул и стук смолкли, хлопнула дверца. Илья исподлобья посмотрел перед собой, покосился по сторонам. Бежать не получится, ржавое корыто отрезает путь к вокзалу. Можно, конечно, рвануть огородами, но тогда эти двое успеют передать приметы подозрительного типа, и вокзал перекроют в одно мгновение. И это не вопрос, обойдет он и эту ловушку, но время! Его и так нет, хотя… Если взглянуть на ситуацию с другой стороны, то все не так и плохо. Да, пожалуй, другого выхода нет, сейчас он решит последнюю задачу и может быть свободен, в этом городе его больше ничего не держит. Удачно все сложилось, на ловца, как говорится, и мент бежит. То, что надо, лучше не бывает.
– Эй, ты, да, ты! Документы предъявляем! – сержант вывалился из «уазика» и поманил Илью к себе пальцем. Водила в сбитой на затылок форменной шапке дружелюбно скалился, прикидывая размер грядущего улова. Всмотрелся в приближавшуюся жертву, изменился в лице и повернулся к напарнику. «Узнал», – пистолет сам оказался в руке, предохранитель упал вниз, едва Илья коснулся его большим пальцем. Лобовое стекло «лунохода» пошло трещинами, водилу отбросило назад, он дернулся, завалился между передними сиденьями, да так и остался лежать там с двумя пулями в груди. Сержант побледнел, повернулся к Илье вполоборота и принялся шарить одной рукой на заднем сиденье. Но ничего не нашел, заорал от боли и грохнулся на снег рядом с колесом. Темно-синяя штанина на колене становилась черной, сержант завалился на спину и орал, не переставая. Но заткнулся, увидев черное дуло «ТТ» прямо перед глазами, прикусил до крови губу и тихо подвывал.
– Молодец, сержант, исправно службу несешь. А документов у меня нет, да и зачем они тебе, – тихо произнес Илья, глядя сержанту в глаза. – А следователю Матвееву передай, что я к нему еще загляну. Будь здоров.
И прострелил сержанту второе колено. Открыл переднюю дверцу «уазика», ткнул стволом «ТТ» притихшего водилу в бок. Без результата, ну да черт с ним. Убрал пистолет в кобуру, прикрыл ее курткой и быстрым шагом двинул прочь, не оглядываясь на вопли раненого и хрип рации. Минута, две, пять – он на вокзале, идет через толпу прямиком к перрону. Здесь турникеты, за ними два пожилых пса-охранника в черных куртках. Одному локтем в грудь, второй отваливает сам, хватается за телефон, орет угрозы в спину. Небольшой разбег, прыжок – и турникет позади, прямо по курсу открытая дверь электрички, в тамбуре курят двое подростков. Расступаются, провожают взглядами последнего пассажира, а тот уже в середине вагона и останавливаться не собирается, идет дальше. Следующий тамбур – уже пустой – переход между вагонами, и пол вздрагивает под ногами, двери с шипением сходятся за спиной, перрон ползет назад. Мелькнули и пропали рожи контролеров у турникета, перрон закончился, пошли сугробы, заборы, за ними лесополоса, стены гаражей, снова заборы, пустырь.
Илья плюхнулся на лавку в последнем вагоне, вытянул ноги к печке под соседним сиденьем, глянул на часы. В Москве поезд будет через полтора часа, времени полно, даже если выскочить через пару остановок и пересесть в другую электричку. Или рискнуть – ехать на этой до конца и хорошенько подумать: о прошлом и о будущем. С прошлым счет закрыт, шпиков от дома отца он увел, теперь и менты, и «шестерки» какой-то могущественной и богатой мрази знают, что Кондратьева-младшего надо искать в другом месте, где угодно, только не в маленьком подмосковном поселке. А с будущим все просто и ясно: он сделал все, что собирался, и точно знает – Наталью убили по чьему-то приказу, следом к чертям пошла его собственная жизнь. Теперь надо найти эту тварь, пристрелить, и дело с концом, а уж потом думать, как вернуть Ольгу, Мишку и Лизу, куда им всем вместе податься, как и где жить. Но это потом, все потом, пока не решена главная задача. Вернее, две – выжить самому и найти заказчика, и обе связаны, переплетены, как нити молекул в ДНК, из которой рождается новая жизнь. Выдерни одну – и родится урод, или система уничтожит сама себя.
