Екатерина Гринева - Единственный мой, или Не умею жить без тебя
– Он не сказал тебе, куда ушел?
То, что я услышала, ввергло меня в ступор.
– Он не ушел, – убитым голосом сказала Даша. – Он исчез.
– Как исчез?
– Ушел и не пришел.
– Ты на работу звонила?
– Он уволился с работы.
– Когда? – спросила я.
– Месяц назад.
– Он стал безработным?
Мне показалось, что Даша издала звук, похожий на всхлипывание.
– Он сказал, что сразу устроился на другую работу. Вот только не сказал на какую, как я его ни пытала. Мне не нравилась его работа. Я пыталась говорить, а он… – Даша замолчала.
– Послушай, Даш… – осторожно сказала я. – А ты уверена? Может, он… – я мямлила, подбирая слова. Но потом вспомнила, как она обошлась со мной, и последние сомнения улетучились. – Может, он просто ушел от тебя. А ты…
Снова раздалось всхлипывание, а потом – частые гудки.
Я положила трубку и задумалась. Постепенно меня разбирал холод. Если эта девчонка решила позвонить мне, значит, дела совсем плохи.
Я посмотрела на часы. Время уже было позднее. Перезванивать Даше или нет? Но вспомнила, что у меня нет ее телефона.
Засосало под ложечкой. И вдруг я расплакалась глупыми слезами обиды и отчаяния. Мне ужасно стало жалко себя. Как я надеялась, что мой брак будет один и на всю жизнь, как в это свято верила! Какие же все-таки бабы дуры-дурищи, все хотят свить собственное гнездо и прожить всю жизнь с одним-единственным мужчиной. А когда это не получается, то мир вокруг рушится. Все горит синим пламенем, и жизнь останавливается. Я вспомнила, как лежала трупом на кровати и ничего не хотела: ни пить, ни есть. Ни разговаривать по телефону. Детей я отправила к родителям, а сама пыталась бороться с собой.
Я не знаю Дашиного телефона – и в этом вся проблема.
Я подошла к окну. На улице было темно. Около подъезда горел фонарь. Как же мне было плохо и одиноко!
С утра я набрала номер Кирилла и торопливо сказала:
– Кирилл, это я. Ты можешь ко мне подъехать?
– Прямо сейчас?
– А когда ты сможешь?
– После работы.
– Ладно, жду…
– Что стряслось? Я готов тебе всегда помочь. И ты это знаешь.
– Знаю. – Каждый раз мне было неловко. Кирилл готов расшибиться ради меня в лепешку. А я… Я лишь снисходила до него, не позволяя приблизиться. Почему я не могу влюбиться в Кирилла? Ведь он подходит мне намного больше, чем Алексей. Кирилл спокойный, рассудительный и любит меня больше всех. Он никогда бы не променял меня на другую женщину, как это сделал Алексей. Никогда! И здесь снова чувство безумной обиды захлестнуло меня. Ну почему все так произошло! По-че-му-у-у-?!
Слезы брызнули из глаз.
– Алло! – раздался в трубке голос Кирилла. – Ты меня слышишь? Алло! Куда ты пропала?
Я сглотнула.
– Никуда, я здесь.
– Мне показалось, что ты плачешь?
– Только показалось, – сердито ответила я. – Я не плачу.
– Жди, – кратко бросил Кирилл. – После работы заеду.
Кирилл приехал в девять вечера, и мы поехали к Дашке домой.
В последний момент я решила пойти к ней одна, без Кирилла, хотя он и предлагал мне свою помощь. «Посиди здесь, в машине, – предложила я ему. – Не надо, я сама, – сказала я в ответ на его возражения. – А то получается, что я не в состоянии решить свои вопросы самостоятельно».
Кирилл остался в машине. А я вошла в подъезд вместе с семейной парой и поднялась пешком до Дашкиного этажа. Перед дверью я задержала вдох и нажала на кнопку звонка. Я жала долго, пока не задела случайно дверь, которая неожиданно открылась.
Я вошла внутрь…
– Кто-нибудь дома есть? – крикнула я.
Молчание.
– Даша! Даш!
В комнате горел свет, я открыла дверь и тут же зажала себе рот рукой, чтобы не заорать.
Прямо передо мной висела на крюке Дашка, ее лицо, распухшее, посиневшее, бросилось мне в глаза. На полу лежал лист бумаги.
Как завороженная, я наклонилась и прочитала:
«Ухожу, потому что меня бросил любимый человек и мне больше незачем жить».
Где-то раздался лай собаки, и я очнулась. Быстро встав с корточек, я кинулась к двери, у меня хватило сообразительности прикрыть ее, и затем я понеслась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.
Кирилл сидел в машине.
Я рванула дверцу на себя и плюхнулась на сиденье.
– Что такое?
– Там… труп. Дашка повесилась. Дай мне сигарету, – выпалила я на одном дыхании.
Он протянул сигарету, спустил стекло машины, и я жадно вдохнула прохладный воздух.
– Так хорошо?
– Лучше не бывает, – горько усмехнулась я.
Перед глазами встало лицо Дашки и ее предсмертная записка.
«Ухожу, потому что…»
Стоп-стоп, Дашка не такой человек, чтобы вот так взять и уйти. Слишком она была жадной: до жизни, до мужчин. Уходят слабаки, а Дашка такой не была. Она, наоборот, она была слишком сильной…
Я затянулась сигаретой.
Дашка, Дашка, ее мог сломить внезапный уход Алексея, она-то рассчитывала на семью, на то, что он сделает ей предложение. Не получилось. И она сломалась?
Я потушила сигарету в пепельнице.
– Дай еще!
– Бери.
Алексей ушел. И что попыталась бы сделать Дашка? Конечно, вернуть. Вернуть любой ценой. На нее это похоже. Но когда она позвонила мне и сказала, что не знает, где Алексей, в ее голосе явно слышалась паника. Он внезапно ушел, ничего не сказав, не объяснив, и она решила уйти из жизни?
Но почему так быстро? Почему?
Нет. Что-то здесь не состыковывалось. Никак.
Я видела Дашку всего два раза, но этого было достаточно, чтобы составить себе впечатление о ней. Наглая рыжая стерва. Такие не уходят. Такие сражаются до последнего. А если уходят, то громко хлопнув дверью или дав напоследок оглушительный фейерверк. Знай, мол, наших! Не-ет…
Я не заметила, как сказала эти слова вслух, и затрясла головой.
– Что нет? – спросил Кирилл, смотря на меня. – Что ты сказала?
– Дашка не покончила жизнь самоубийством, – сказала я, выбрасывая окурок за окно. – Ее убили.
– С чего ты взяла?
– Она не такая. Неужели ты ее не понял? Она девица, которая придет и возьмет все. По праву победителя. Ты сам мне говорил, что Дашка прет по жизни как танк. Неужели ты забыл свои слова?
– Нет, не забыл. Но…
– Кому-то надо представить это дело как самоубийство. Алексей… – и у меня тоскливо сжалось сердце. – Похоже, это связано с ним.
– Ален! – только и успел крикнуть мне Кирилл, а я уже неслась к подъезду, прижав руки к груди. В голове билась фраза, когда-то оброненная Кириллом: «Соседка у Дашки жутко любопытная, и та все время жалуется, что от нее спасу нет. Подслушивает и подглядывает, как будто хочет реестр Дашкиных грехов составить. Это ее собственные слова».
На мое счастье, из подъезда вышли двое пацанов, и я нырнула в открытую дверь. Пусть потом меня вспомнят, пусть. Только бы сейчас узнать правду. Кто был у Дашки? Кто???
Мне нужно было получить ответ на этот вопрос… Я едва дождалась лифта и буквально вывалилась из него, когда приехала на восьмой этаж.
Напротив Дашкиной квартиры была квартира под номером пятьдесят два. Я стояла и жала изо всех сил на звонок. Дверь мне открыли не сразу, сначала долго изучали в глазок, потом дверь слегка приоткрылась. Качалась цепочка, и я видела только карий глаз.
– Вам кого?
– Вас.
– Зачем?
– У меня есть дело.
– Какое?
Я переминалась с ноги на ногу.
– Пожалуйста, откройте. Я вам заплачу.
– Зачем?
– Мне нужны от вас сведения.
– О соседке?
– Да. – Чуть не выкрикнула я. – О ней. Откройте! – взмолилась я. – Пожалуйста.
Дверь закрылась, я уже подумала, что ее передо мной захлопнули, но звякнула цепочка, и передо мной предстала старушка с седыми кудряшками и губами, накрашенными ярко-розовой помадой. Она была в халатике с мелкими синими цветочками. На ногах – теплые белые носки и разношенные тапочки.
Я вошла в коридор.
– Что вы хотите?
– Кто приходил к вашей соседке в последнее время? Вы знаете?
Возникла пауза. Старушка сверлила меня глазами.
– Как вас зовут? – спохватилась я.
– Мария Петровна.
– Меня – Валентина, – соврала я.
– Ну так что, Валентина? Тебе ее хахали нужны? Она в последнее время с одним мужиком жила. Как с мужем. Правда, ссорились они.
– Часто?
– За последнюю неделю – да. Это перед тем, как он ушел.
– А когда он ушел? – Мой голос предательски сел.
– Не помню точно. Я же не календарь перекидной, девушка, чтобы все запоминать, – назидательно сказала старушка. – Могу только приблизительно все знать.
Из слов Марии Петровны я поняла, что Алексей ушел примерно неделю назад. Ушел днем с небольшой спортивной сумкой. Соседка подумала, что он на турбазу или на выходные куда подался. «Вот только лицо у него было…» – запнулась она и замолчала. «Какое?» – вскинулась я. «Как у покойника, – сказала она после недолгой паузы. – Точно он уже не жилец на этом свете. Сосредоточенное и бледное-бледное. Словно его что-то сильно напугало». Эти слова озадачили меня еще больше, Алексей, насколько я знала, был не робкого десятка и часто шутил, что ни черт, ни сват, ни брат его уже не напугают. Он в жизни все прошел и ему море по колено. Я всегда чувствовала с Алексеем себя защищенной. А здесь его что-то напугало.
