Патрик Ротфусс - Грозовое дерево
Баст кивнул и задумчиво запрокинул голову.
– Ага, ладно, – сказал он. – Нассы ему в сапоги.
Мальчишка посмотрел на него скептически.
– Что-то на собаку это не тянет.
Баст покачал головой.
– Нассы в чашку и спрячь. Пусть постоит денек-другой. Потом как-нибудь вечерком, когда он поставит сапоги к огню, налей этой мочи ему в сапоги. Лужу делать не надо, так, смочи слегка. К утру все просохнет, наверно, даже вонять особо не будет…
– Ну, и какой в этом смысл? – сердито перебил мальчишка. – Эта месть и на блоху не потянет!
Баст вскинул руку, останавливая его.
– Когда у него вспотеют ноги, от него начнет разить мочой, – спокойно сказал Баст. – Если он наступит в лужу, от него начнет разить мочой. Стоит ему походить по снегу, и от него начнет разить мочой. Ему сложно будет догадаться, в чем дело, а все будут знать, что воняет от твоего брата!
Баст ухмыльнулся мальчишке.
– Подозреваю, твоя Гретта больше не захочет целоваться с парнем, который подпускает в штаны!
Искреннее, неподдельное восхищение разлилось по лицу мальчишки, точно восход в горах.
– Это самая паскудная выдумка, про какую я слышал в своей жизни! – благоговейно выдохнул он.
Баст попытался напустить на себя скромный вид, но не преуспел.
– Ну, а что у тебя есть для меня?
– Я нашел дикий улей, – сказал мальчишка.
– Для начала сгодится, – сказал Баст. – А где?
– Там, за Ориссонами. За Малым ручьем.
Мальчишка присел на корточки и нарисовал на земле карту.
– Понятно?
Баст кивнул.
– Ну, а еще?
– Ну-у… Я знаю, где Чокнутый Мартин держит свою винокурню.
На это Баст вскинул брови.
– Да ну?
Мальчишка нарисовал еще одну карту и дал кое-какие пояснения. Потом встал и отряхнул коленки.
– Ну чо, мы в расчете?
Баст пошаркал ногой по земле, затирая карту.
– В расчете.
Мальчик одернул рубашку.
– И тебе еще передать просили… Райк хочет с тобой поговорить.
Баст твердо покачал головой.
– Он знает правила. Скажи ему, что нет.
– Да я уж говорил! – ответил мальчишка, преувеличенно пожимая плечами. – Ну, скажу еще раз, если увижу…
Кроме Кейла, других детей на холме не оказалось, так что Баст сунул под мышку книгу в кожаном переплете и отправился гулять. Набрал и поел лесной малины. Напился из Конюшева колодца.
Наконец Баст забрался на вершину ближайшего утеса, как следует потянулся и запихал «Целум тинтуре» в кожаном переплете в крону раскидистого терновника, там, где большая ветка уютно прилегала к стволу.
Потом посмотрел на небо, голубое и чистое. Ни единого облачка. И ветра почти нет. Тепло, но не жарко. Дождя не было целый оборот. День нынче не ярмарочный. До полудня поверженья еще несколько часов…
Баст слегка наморщил лоб, как будто производил сложные вычисления. И кивнул самому себе.
Баст направился с утеса вниз, мимо дома Старины Ланта, через заросли ежевики, которые росли вокруг хозяйства Аларда. Дойдя до Малого ручья, он срезал несколько тростинок и принялся рассеянно их подрезать блестящим ножичком. Потом достал из кармана веревочку и связал тростинки вместе – вышла аккуратная пастушья свирель.
Он подул в свирель и склонил голову набок, вслушиваясь в нестройную мелодию. Еще немного поработал блестящим ножичком и подул снова. На этот раз мелодия была отчетливее, отчего и диссонанс резал ухо куда сильнее.
Снова засверкал ножичек: раз, два, три… Потом Баст спрятал нож и поднес свирель к лицу. Вдохнул через нос, втягивая аромат сырой зелени. Облизнул свежесрезанные концы тростинок – его язык мелькнул внезапным пугающим алым.
Потом Баст набрал воздуху в грудь и подул в свирель. На этот раз звук вышел яркий, как лунный свет, живой, как плещущаяся рыбка, сладкий, как краденое яблочко. Улыбаясь, Баст зашагал прочь через холмы на задах у Бентонов и вскоре заслышал негромкое, бездумное блеянье пасущихся вдалеке овец.
Минуту спустя Баст перевалил гребень холма и увидел пару десятков жирных, глупых овец, щипавших травку внизу, в зеленой долинке. Долинка была тенистая и уединенная. Поскольку дождя давно не случалось, это означало, что здешнее пастбище лучше. А крутые склоны не давали овцам разбредаться, так что и особо приглядывать за ними нужды не было.
В тени раскидистого вяза, нависавшего над долинкой, сидела молодая женщина. Она сняла башмаки и чепчик. Ее длинные, густые волосы были цвета спелой пшеницы.
Тут Баст заиграл. Мелодия была опасная. Нежная, и звонкая, и неспешная, и лукавая.
Заслышав ее, пастушка насторожилась – по крайней мере, так показалось поначалу. Вскинула голову, обрадовалась было… но нет. Она даже и не посмотрела в его сторону. Просто встала на ноги и потянулась, высоко приподнявшись на цыпочках, сцепив руки над головой.
И, словно бы по-прежнему не замечая обращенной к ней серенады, молодая женщина взяла лежащее поблизости одеяло, расстелила его под деревом и опять села. Это, конечно, немного странно, ведь раньше она сидела там без одеяла. Ну, наверно, ей просто холодно стало.
Баст продолжал играть, спускаясь по склону долинки в ее сторону. Он не торопился, и мелодия, которую он наигрывал, была и нежной, и игривой, и томной одновременно.
Пастушка ничем не подавала виду, что замечает мелодию или самого Баста. Более того, она вообще отвернулась и смотрела в дальний конец долины, словно интересуясь, что там поделывают овцы. Повернув голову, она выставила напоказ прелестную линию шеи, от идеального, словно раковина, ушка до плавной выпуклости груди, что виднелась под корсажем.
Не сводя глаз с молодой женщины, Баст наступил на ненадежный камень, споткнулся и неуклюже пробежал несколько шагов вниз по склону. Он выдул резкую, визгливую ноту, а еще несколько нот потерял, пока бешено размахивал рукой, пытаясь удержать равновесие.
Тут пастушка расхохоталась. Однако она продолжала подчеркнуто смотреть в другой конец долины. Ну, возможно, овцы сделали что-нибудь забавное. Ну да. Наверняка. Овцы иногда такие смешные бывают!
Но все равно, нельзя же до бесконечности смотреть на овец. Она вздохнула, расслабилась и откинулась назад, прислонившись к косому стволу дерева. При этом подол ее юбки нечаянно задрался чуть повыше колена. Лодыжки у нее были округлые, загорелые, покрытые тончайшим пушком медового цвета.
Баст продолжал спускаться с холма. Походка его была изящна и грациозна. Он выглядел как кот, скрадывающий добычу. Казалось, будто он танцует.
Пастушка, по всей видимости, убедившись, что с овцами все в порядке, снова вздохнула, прикрыла глаза и откинула голову на ствол дерева, повернув лицо к солнцу. Она как будто бы уснула, однако, сколько она ни вздыхала, ее дыхание отчего-то заметно участилось. И когда она беспокойно шевельнулась, устраиваясь поудобнее, рука ее упала таким образом, что подол платья нечаянно задрался еще выше, обнажив бледную гладь бедра.
Очень трудно ухмыляться, играя на пастушьей свирели. Однако же Басту это удалось.
Солнце подбиралось к зениту, когда Баст вернулся к грозовому дереву, приятно вспотевший и несколько встрепанный. Никаких детей возле серовиков на этот раз не было, что Баста вполне устраивало.
Поднявшись на вершину холма, он вновь быстро обошел вокруг дерева, по одному разу в каждую сторону, чтобы убедиться, что его мелкие ухищрения по-прежнему действуют. Потом плюхнулся к подножию дерева и прислонился к стволу. Не прошло и минуты, как глаза у него сомкнулись, и он принялся слегка похрапывать.
Миновало чуть больше получаса, когда его разбудили почти беззвучные шаги. Баст как следует потянулся и заметил тощего конопатого мальчишку в одежде, которая уже миновала ту грань, до которой вещи называются просто «поношенными».
– А, Кострел! – весело воскликнул Баст. – Какова дорога до Тинуэ?
– Ну, как по мне, то довольно солнечная, – ответил мальчишка, поднявшись на вершину холма. – А я тут чудную тайну на обочине нашел. Подумал, что тебе, возможно, станет интересно.
– Ага! – сказал Баст. – Ну что ж, присаживайся. И что же за тайна тебе подвернулась?
Кострел, скрестив ноги, уселся на траву неподалеку от Баста.
– Я знаю, где купается Мберли.
Баст приподнял бровь, выражая умеренный интерес.
– В самом деле?
Кострел ухмыльнулся.
– Ах ты, мошенник! Не пытайся сделать вид, будто тебе все равно.
– Нет, конечно, не все равно, – сказал Баст. – В конце концов, это шестая по красоте девушка во всем городе.
– Шестая?! – вознегодовал мальчишка. – Не шестая, а вторая, и ты это знаешь!
– Ну ладно, четвертая, – снизошел Баст. – После Ани.
– У Ани ноги тощие, как у цыпленка, – спокойно заметил Кострел.
Баст улыбнулся мальчику.
– Ну, каждому свое. Но да. Мне интересно. И что тебе нужно взамен? Ответ, услуга, тайна?
