Анастасия Баталова - Тонкие струны
– Ой! – воскликнула она, побледнев. – Будет пятно…
– Да не расстраивайся ты так! Это всего лишь мороженое.
– Вот именно! Мороженое. Ты не понимаешь!.. – Добби горестно замотала головой, – она никогда не ест мороженого. Представь себе – никогда. Она постоянно на диете. Не позволяет себе. И поэтому сразу обо всём догадается…
– Кто – она? – настороженно спросил Михалыч-фантом.
– Добби. Настоящая Добби. – обреченно выдохнула сидящая рядом девушка.
– У неё тоже есть фантом?
– Как видишь, – печально ответила незнакомка, а через мгновение вскинула на него удивленные глаза, – почему – тоже?
– И я фантом, – сказал он.
С минуту оба молчали, пытаясь принять эту внезапно открывшуюся истину. Лёгкий ветерок перебирал листву и теребил страницы анатомического атласа.
– Получается, всё, что сейчас произошло, не имеет никакого смысла, – тихо и значительно произнес Михалыч-фантом, – ведь мы оба ненастоящие, мы порождения чужого сознания, сгустки фантазий и воспоминаний, а наша встреча – всего лишь тонкое переплетение информационных потоков, бред, грёза, звёздная пыль…
– И нам нужно успеть вернуться, пока они ещё спят! – воскликнула, спохватившись, Добби, – который час?
– Без пяти восемь, – ответил Михалыч-фантом.
– Боже! Сейчас прозвенит её будильник! Бежим!
Добби-фантом вихрем взлетела по лестнице, заскочив в квартиру, кое-как стащила с себя платье, пихнула его в шкаф, на цыпочках подошла к кровати и, снова сделавшись прозрачной, растворилась в лежащей калачиком Добби, успев это сделать за миг до того, как спящая открыла глаза.
Добби-настоящая вытянулась, повернулась с боку на бок, сладко зевнула и откинула одеяло.
– Ну и сны, – сказала она, – мотнув растрепанной головой так, словно хотела что-то вытряхнуть из неё.
Открыв шкаф, она извлекла оттуда своё любимое платье.
– Что это? – с негодованием воскликнула Добби, заметив на подоле свежее шоколадное пятно. – Вот чёрт. Теперь не наденешь. – Она замерла, помрачнев, так, будто припоминала что-то, но потом махнула рукой и, с досадой швырнув платье в корзину с грязным бельем, натянула джинсы.
–
Проснувшись, Михалыч нащупал на тумбочке сигареты. Первую он обычно закуривал даже раньше, чем открывал глаза. Он неопределённо хмыкнул, отстраненно удивившись тому, что совсем новая, только вчера вечером купленная пачка помята, словно кто-то долго держал её в заднем кармане брюк, да ещё, позабыв о ней напрочь, куда-то садился… Михалыч глубоко затянулся и, лишь после этого неохотно разомкнув веки, позволил наконец новому дню начаться и для него.
9
Прошла неделя, в продолжение которой фантомы Михалыча и Добби каждое утро сидели на полюбившейся скамеечке под каштаном и ели мороженое.
Рассветный сон, сладкий и вязкий как золотистый мед, окутывал Добби точно пчелу, угодившую в банку. Она лениво повернулась на кровати, задела рукой Кирилла и что-то невнятно пробормотав, снова погрузилась в дремоту.
Добби-фантом немного постояла в нерешительности посреди комнаты, затем открыла шкаф и, наученная теперь горьким опытом, выбрала для себя самую неприметную одежду из всего, что там нашлось: простую трикотажную маечку, каких, к счастью, было полным-полно, и потертые джинсы, этого добра тоже оказалось навалом – с хозяйкой шкафа периодически случались настоящие приступы шопоголизма по части шмоток, Добби-настоящая покупала вещей гораздо больше, чем могло ей пригодиться.
Быстро взглянув на себя в зеркало, Добби-фантом несколько раз без особой тщательности провела щеткой по волосам и, прихватив спрятанный в ящике для обуви анатомический атлас, бесшумно выскользнула за дверь.
Как обычно, она обнаружила своего друга на уютной скамеечке в тени каштана, приветливо махавшего на теплом ветру всеми своими листьями-ладонями.
Михалыч-фантом сидел опустив голову и сосредоточенно изучал яркий рекламный каталог какой-то туристической кампании, неторопливо перелистывая глянцевые фотографические страницы. Лагуны с топазовой водой, виллы с просторными террасами на берегу океана, скалы и ущелья, наполненные до самых краев молочным туманом…
Почувствовав чужое присутствие, он тотчас оторвался от своего занятия.
– Что это у тебя? – спросила Добби-фантом.
– Да так. Пустяки. Атлас-мечтателя, – улыбнулся он, – думаю, куда поеду… Хотелось бы – к морю…
– К какому?
– Географически абсолютно не важно. Главное, к такому, чтобы идти по пляжу, непременно пустому, вдоль линии прибоя, желательно вдвоем… с кем-нибудь, ощущать, как волны накатываются на ноги, смотреть в небо на парящих птиц, слушать их красивый протяжный крик, щуриться на солнце за клочкастыми кучевыми облаками… Я ведь никогда в жизни не видел моря.
– Неужели? А рассказываешь так, словно не раз уже там побывал!
– Иногда то, что себе воображаешь даже реальнее того, что есть. Так бывает. Особенно когда… Просто я очень сильно люблю море.
Михалычу-фантому стало как будто бы немного грустно, он смотрел куда-то вдаль немигающими зелеными глазами.
– Ну так что, мы идём за мороженым?
Её веселье и беззаботность тут же передались ему, и Михалыч-фантом, хитро прищурившись, спросил:
– А ты растолстеть не боишься?
Встряхнув распущенными волосами она звонко расхохоталась:
– Да ну тебя! Я же не настоящая. Мне всё можно. От воображаемого мороженого ещё никто не получал лишних калорий.
Поднявшись со скамейки, они снова отправились в полюбившийся им круглосуточный магазинчик "Продукты".
–
Добби открыла глаза. Она проснулась от внезапного невнятного чувства тревоги, такое случается иногда, когда спящему кажется, будто кто-то стоит над ним и смотрит ему в лицо.
Кирилл мирно спал рядом, кроме него в комнате не должно было быть, да и не было никого, но ощущение чужого присутствия в её квартире, в её вещах, в её жизни уже не первый день неотвязно преследовало Добби.
Она встала, открыла шкаф, наугад извлекла оттуда и напялила мятую майку и джинсы, снова с неприятным холодящим чувством отметив про себя, что одежда в шкафу лежит не так, как вчера, точно кто-то ещё прикасался к ней, возможно, даже надевал…
"У меня мания преследования, – решила Добби, – Чертов офис. Проклятые пробки. Сплошные стрессы. Так и с ума сойти недолго. Вот куда это я сейчас собралась? Ехать на работу ещё слишком рано…"
– Впрочем, пользу прогулки перед завтраком никто пока не отменял, – подумала она вслух.
Подойдя к туалетному стройку в коридоре, Добби вздрогнула. На расческе, которую она каждый раз тщательно очищала, обнаружился нагло оставленный кем-то (не ей же самой, такой щепетильной!) длинный соломенный волос. Она машинально прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Подчинившись внезапному приступу паники, Добби выронила расческу и опрометью кинулась вон из квартиры. Перепрыгивая через две ступеньки, она сбежала по лестнице, толкнула дверь подъезда и неведомо куда помчалась по утреннему, только что облитому водой тротуару. Тревога гнала её вперёд.
–
– Какого лешего? – мрачно осведомился у пространства Михалыч, не нащупав спросонок на тумбочке пачку сигарет, которую собственноручно положил туда вчера вечером, – может, упала? – он открыл глаза и, свесившись, заглянул под тахту.
Однако, пачки там не оказалось.
– Ёшкин-клёшкин, – пробурчал Михалыч, – либо я сошёл с ума, либо материальные предметы могут спокойно растворяться в воздухе, – придётся бежать в магазин.
Нехотя поднявшись, он сделал круг по комнате, придерживая одеяло на поясе, с тайной надеждой, что сигареты – чем чёрт не шутит! – обнаружатся в каком-нибудь неожиданном месте.
Но, к великому огорчению, этого не произошло.
Михалыч отхлебнул из кружки вчерашнего горького чая, оделся и вышел на улицу. Путь его лежал в "Продукты".
И – надо же было такому случиться – этот простой путь снова пересекся, причём абсолютно неожиданно для обоих, с одним из неисповедимых путей Добби. Она вырулила ему навстречу из-за поворота, встрепанная, запыхавшаяся, с безумными глазами. Михалыч даже не успел вспомнить о том, что он небрит, и рубашка на нем не очень свежая. Едва избежав нелепого лобового столкновения, они остановились друг против друга на тротуаре.
– Ты что это? – встревоженно спросил Михалыч.
– Утренняя пробежка… – процедила она сквозь зубы, – объявила войну целлюлиту, блин…
– Я…я…ясно. Бывает, – он с сомнением покачал головой, оглядывая соседку, вид её внушал ему некоторые опасения, – а я вот… за сигаретами вышел. Представь себе, кто-то спер их у меня прямо с ночного столика. Чудеса, ей богу…
– У тебя тоже пропадают вещи? Или ни с того ни с сего перемещаются? – спросила Добби, напряженно заглядывая ему в лицо. Её глаза при этом сверкнули лихорадочным интересом. Так бывает у людей, которые, как им кажется, близки к разгадке какой-то тайны.
