Анастасия Баталова - Фантом (СИ)
Анастасия Баталова - Фантом (СИ) краткое содержание
«Тонкие струны» — честная и трогательная история двух близких подруг, которым пришлось пережить непростое испытание — любовный треугольник. Искрящаяся эмоциональность, психологизм, добрый юмор и ошеломляющая искренность чувств.
Мистический рассказ «Фантом» ставит вопросы, откровенные ответы на которые могут изменить вашу жизнь, если конечно, не бояться из себе задавать… У вас есть нереализованные планы? Или запретные, тайные желания, загнанные в самые далёкие уголки подсознания? Иногда они могут больше, чем вы думаете…
Анастасия Баталова
ФАНТОМ
Сборник прозаических произведений
Автор приносит сердечную благодарность своим друзьям и коллегам из «Содружества Голодных Поэтов». Без их внимательной и чуткой критики, искренности и понимания эта книга вряд ли сложилась бы.
ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО, ИЛИ КАК Я СТАЛА ПИСАТЕЛЕМ
Вместо предисловия
Я всю жизнь помню себя сладкоежкой. Просто жуткой. Молочные зубы горстями вываливались у меня изо рта, но я упрямо продолжала грызть разноцветные каменные карамельки-подушечки — единственное, что перепадало детям в изобилии в лютые девяностые.
Когда мне было четырнадцать лет, на самой окраине города — нынче это давно уже не окраина, а благоустроенный район Кудрово — открыли оптовую базу. Там лепились друг к другу малюсенькие ларёчки-гаражики со всякой всячиной — чипсами, марсами, сникерсами и твиксами. Всё это было там гораздо дешевле, чем где-либо. И каждый день после школы я таскалась на эту оптовую базу, чтобы купить две вафельные конфеты «Просто Чудо» по два рубля. Мать давала мне в школу на завтрак пятак, и я старалась сберечь его до окончания уроков, чтобы сгонять на базу за своей любимой сластью.
«Просто Чудо» продавалось в нескольких ларёчках, но я почему-то выбрала один и всегда покупала его именно там. Скорее всего, из-за продавщицы. Молоденькая — лет двадцать пять — худенькая, забавная, с большим расстоянием между крупными слегка выдвинутыми вперёд передними зубами. Она запомнила меня и всякий раз приветствовала как родную. Ещё бы! Целую четверть я приходила к ней каждый день и брала одно и то же.
Однажды она полюбопытствовала:
— А почему ты всё время покупаешь именно эту конфету? У тебя аллергия?
— Да нет, я просто её люблю.
— Попробовал бы «Обыкновенное Чудо». Оно тоже вкусное. С шоколадом.
Я забрала с прилавка своё приобретение и вдруг, уже по прошествии нескольких мгновений, медленно осознала смысл сказанной мне фразы.
Оказывается, всё это время продавщица думала, что я — парень! В таком нежном возрасте обознаться не трудно, особенно если учесть, что я носила короткие волосы и исключительно спортивные шмотки.
Разубеждать её я не стала. Мне было жалко ломать хрупкую картину её мира. Красивую, как стеклянная елочная игрушка. По дороге домой я старательно обдумывала случившееся.
Вдалеке горел красный морозный закат. Он жёг меня своей мучительной неповторимостью. Разливалась вокруг вечерняя нежная голубизна. Хрустел снег.
И мне отчаянно вдруг захотелось стать тем четырнадцатилетним мальчиком. Очкастым, несуразным и зачем-то — влюблённым по уши в щелезубую продавщицу сластей! При мысли об этом у меня аж в животе ёкнуло от восторга. Как на аттракционе.
Я смотрела вокруг, на тонкую красоту морозного вечера и ощущала, как щемит внутри это странное невыполнимое желание — быть кем-то другим, эта невыносимая блаженная тоска по привычной реальности, увиденной чужими глазами.
Наверное, именно в этом момент я стала писателем. Тем, кто проживает на страницах своих книг десятки, сотни, тысячи жизней, вдумывается в них, протаскивая душу сквозь скорби и радости разных судеб.
Я всё ещё была тем мальчиком. Я стояла на снегу, и острие заката впивалось мне в сердце. Лицо продавщицы всплывало передо мною в дымке сладостной грёзы выдуманной первой любви…
Это было моё самое первое произведение. Ненаписанное.
Это была моя самая первая прожитая-непрожитая жизнь.
Обыкновенное чудо.
ТОНКИЕ СТРУНЫ
Повесть
Узкая влажная прядь, налипшая на смуглую шею Люции, начинала уже постепенно высыхать, становясь от соленой воды жёсткой и ломкой, будто сахарная. Остальные волосы, всклокоченные, убранные наверх и подколотые, русые с выгоревшими до соломенного оттенка кончиками, чуть покачивались при ходьбе подобно пышной пальмовой кроне. Острые лучи заходящего солнца, пробивающиеся между скалами, просвечивали насквозь легкую ситцевую юбку Люции, делая ещё почти прозрачной — под нею обрисовывались круглые икры и ляжки девушки — Оливии нравилось смотреть на подругу, она находила её хорошенькой, хотя сама Люция считала, что ей не мешало бы похудеть, и частенько шутливо бранила себя, пощипывая особенно аппетитные части гладкого загорелого тела.
Они шли с моря. Касаясь пакета, который несла Люция, сухо шуршали ленточки высокой травы по краям узкой поднимающейся в гору тропинки; мерно пощелкивали, ударяясь о пятки, задники её шлепанцев. Оливии были приятны эти звуки. Она чувствовала сладостное утомление от купания, прохладу мокрых завязок на шее, мягкое прикосновение теплого ветра к открытой спине. Взгляд её лениво плыл за оранжевыми облаками, крадущимися по краю неба, за птицами, скользящими вдоль скал, над сверкающей словно битое стекло поверхностью моря. Это было хорошо. Мурашки весело пробежали по позвоночнику и рукам Оливии. Она накинула на себя полотенце.
— Лив, а ты думаешь, у меня глаза намного меньше, чем у Роксаны? — Люция вдруг остановилась и повернулась к ней.
Оливия немного удивилась внезапному вопросу подруги, но, не подав вида, деловито вгляделась в её лицо.
— Да нет. Ненамного. Почти такие же. Только если чуточку поменьше. У тебя, вообще говоря, другой разрез, и потому трудно сравнивать, — тоном эксперта сосредоточенно бормотала Оливия, разглядывая в рыжеватом вечернем свете немного раскосые желто-зеленые глаза Люции, — Кроме того, величина — это далеко не всё, главное — форма. Ни у кого больше нет такого загадочного прищура как у тебя!
Ей хотелось порадовать подругу комплиментом. Оливия сама очень близко к сердцу принимала чужие комментарии относительно внешности и поэтому считала, что и подругам всегда следует говорить на этот счёт только приятные вещи, хотя Господь действительно не поскупился, наделив Роксану магнетическими тёмно-карими глазами. Очень большими. Но, конечно же, не такими, как у самой Оливии. У той глаза были совсем огромные, прямо гигантские, почти круглые, выпуклые — она иногда весьма забавно их таращила, когда удивлялась или сердилась.
Люция вздохнула. Наверное, она не поверила. Девушки пошли дальше, медленно удаляясь от моря, уютно свернувшего хвост в бухте под скалами.
— А почему ты спросила?
— Ну просто… Не знаю. Мне кажется, что большие глаза очень красивые. Как у персонажей анимэ.
— Я думаю, это — дело вкуса, — произнесла Оливия с ноткой ободрения в голосе, — нас со всех сторон пичкают стереотипами — огромные глазищи, длинные ноги, большая грудь…
