Ольга Степнова - Тень секретарши Гамлета
– У тебя посетитель, – высунув из стеклянной будки вихрастую голову, Хоттабыч кивнул на лифт. – Вернее, посетительница.
Охраннику было лет двадцать пять, не больше, и отчего его называли именем знаменитого старика, Сева не знал.
– Почему ты ее до сих пор не выгнал?
– Борзая очень. Иди сам попробуй, выгони. Дамочка утверждает, что она твоя секретарша.
– У меня нет секретарши!
– Вот и я говорю, что нет. А она настаивает – есть!
Лифт ночью не работал, и Фокин бегом помчался по лестнице на восьмой этаж.
Только борзых секретарш ему сейчас не хватало!
Возле офиса, под раскидистой пальмой топталась старушка лет семидесяти пяти. Ее яркий макияж, военная выправка, юбка выше колен, седой пучок на макушке и очки в фиолетово-красной оправе напугали Севку больше, чем любой проверяющий.
Он замер, не рискуя пробраться к двери…
– Ну, наконец-то! – воскликнула бабуленция, ринувшись к Севке. – Я жду вас пять с половиной часов!
– Зачем? – попятился Фокин.
– Как?! Разве вы не проводите костинг?!
– Простите, что я провожу?!
Старушка выхватила из ридикюля маленький розовый веер и начала интенсивно обмахивать им лицо.
– Костинг! Сегодня вышло объявление в Интернете…
– Ах, кастинг!
Севка вспомнил, что прежде чем выйти в газете, объявления появляются в электронном виде.
– Да, костинг, костинг! – закивала старушка. – Я – то, что вам надо!
– Но… – Он снова попятился, с тоской глядя на дверь, за которой можно было укрыться. – Но разве в объявлении не написано, что мне нужна девушка эффектной внешности, желательно блондинка?
– Вы будете утверждать, что я юноша? Или что я брюнетка? Или что у меня неэффектная внешность?!
Ничего такого Фокин утверждать не мог.
Старушка решительно шагнула к нему и замахала веером так, что тот начал стучать Севку по носу.
– Вы мне не подходите, – твердо сказал Фокин.
– Откуда вы знаете?
– Знаю, и все тут. Идите куда-нибудь… в морг на кастинг. А у меня есть место только для длинноногой блондинки с внушительным бюстом.
– Для Аньки Семенович, что ли? Так у вас на нее денег не хватит. У вас на нее ничего не хватит! А я малобюджетный, так сказать, вариант.
– Идите… – Севка спрятался от нее за пальмой. – Идите в морг! Там для таких, как вы, всегда найдется свободное местечко.
– Вы ошибаетесь. В морг без блата не устроиться. И потом, в морге холодно, у меня там ангина начнется.
– Да вы же Шапокляк какая-то! – выкрикнул Севка из-за укрытия.
– Ну, знаете, вы от крокодила Гены тоже недалеко ушли, – обиделась старушенция. – А я, между прочим, мисс Пицунда пятьдесят третьего года! – Она двинулась к Севке, Севка рванул от нее. Она прибавила ходу, Фокин тоже ускорился.
Получилось, что они бегают вокруг пальмы.
– Вы мне не подходите!
– Зато вы мне подходите. Я всю жизнь мечтала работать секретарем у частного детектива. Вы мне можете даже не платить первое время, я просто покажу, на что я способна!
– Я уже вижу, на что вы способны!
– Нет, не видите!
– Вижу! Вы не прошли кастинг! Вон!
– Прошла! Только вы об этом еще не знаете! – На бегу она умудрялась обмахиваться веером.
– Тогда я вас увольняю, госпожа Шапокляк!
– Нельзя уволить человека, который не получает зарплату!
– А что с ним можно сделать? – Севка резко остановился, и старушка, налетев на него, клюнула его носом в грудь.
– Полюбить, – пробормотала она, поправляя очки на носу. – С человеком, которому ничего не платишь, можно сделать только одно – полюбить его, как родного.
– Ну, это уж слишком, – Севка решительно промаршировал в свой кабинет, захлопнул у старухи перед носом дверь и повернул ключ на два оборота.
– Я не сказала вам главного! – заколотила кулаками бывшая мисс Пицунда. – Я ваша однофамилица! Представляете, моя фамилия – Фокина!
– У меня полстраны однофамильцев, и что, мне теперь всех Фокиных на работу брать, независимо от внешности и возраста? – огрызнулся Севка, убирая все со стола, чтобы лечь на нем спать.
– Я не сказала вам самого главного! Я все равно буду вашей секретаршей, и неважно, хотите вы этого или нет!
– Я вас вытравлю! – крикнул Фокин. – Дихлофосом!
– О, вы не знаете, как я живуча…
Севка выключил свет, лег на стол и мгновенно заснул, едва коснувшись подушки, сооруженной из скрученной куртки.
Разбудил Севку вибрирующий мобильник.
– Да, – сонно отозвался он, даже не взглянув, кто звонит.
– Дрыхнешь? – спросила Шуба.
– Дрыхну, – буркнул Севка, ощутив от звонка Шурки сложное чувство – радость, смешанную с раздражением.
– Я хотела извиниться, – сказала Шуба.
– За что?
– Просто извиниться.
– Я тебя извиняю.
– А еще я хотела сказать спасибо.
– Шуба, ты издеваешься?! Сейчас полседьмого утра, куда мне твое спасибо девать?
– Ты можешь тешить им свое самолюбие. Ты же любишь тешить свое самолюбие?
– Я вообще люблю себя тешить, – проворчал Севка, чувствуя, как раздражение начинает преобладать над радостью.
– А еще я хотела сказать, что спортивку мне подарил отец, который бросил нас с матерью, когда мне было пять месяцев. Всплыл тут недавно и подарил. Почему было не взять?
– Зачем ты мне это говоришь?
– Мы же друзья…
– И что?
Она опять первой бросила трубку.
Севка вздохнул и медленно слез со стола. Они стали ссориться, как любовники. И это был плохой признак. Надо бы «ограничить общение», как говорила классная руководительница Фокина, когда он связался с плохой компанией. Получалось, что Шуба попадала в разряд такой вот «дурной компании», раз вместо удовольствия от общения с ней он стал получать сплошные головняки. Хорошо, конечно, что машину ей подарил блудный папа, а не престарелый любовник-миллионер, но… разве, в сущности, Севке есть до этого дело?!
Фокин пригладил волосы, натянул рубашку и джинсы. Предстояло умыться, но раковина находилась в туалете, а туалет располагался в конце коридора.
Включив кофеварку, Сева вышел из кабинета, но от увиденного в панике заскочил обратно, снова закрывшись на ключ.
В коридоре, возле его двери, стоял письменный стол. На столе красовались компьютер, телефон, настольная лампа, письменные принадлежности и даже какие-то глупые статуэтки, которыми дамочки любят украшать свое рабочее место. За столом со страшно деловым видом восседала мадам Фокина.
– Всеволод! – закричала она. – Вы проснулись?! Я немедленно сварю вам кофе. Вы какой любите, эспрессо, латте или американо?
– Пошла в жопу! – завопил Фокин в замочную скважину.
– Ясно, значит, черный, без сахара, – откликнулась секретарша-самозванка, чудесным образом угадав любимый Севкин кофе.
Умывание откладывалось на неопределенное время. Вообще все откладывалось, пока эту чокнутую не заберут в психушку.
Севка решительно открыл дверь и увидел, как Фокина у подоконника колдует возле плиты, на которой стоит турка.
– Кофе из кофеварки – дрянь, – не оборачиваясь, пояснила старушенция. – Теперь будете пить настоящий.
– Откуда… откуда у вас стол, стул, компьютер, плитка и турка? – с трудом владея собой, выпалил Севка.
– Никодимыч нам все это любезно предоставил.
– Кто это – Никодимыч?
– Завхоз. Вся эта мебель, оргтехника и даже турка с плитой входят в цену аренды. Кофе я, правда, купила на свои деньги. В счет зарплаты.
Севка поперхнулся и закашлялся. Завхоз в этом учреждении славился суровым нравом и скупердяйством. У него лампочку было не выпросить, не то что мебель, компьютер и телефон, не говоря уже о плите и турке…
Пока Севка осмысливал увиденное и услышанное, Фокина зашла в его кабинет, выключила кофеварку, схватила грязную чашку и сгоняла в туалет, чтобы помыть ее. Через минуту на директорском столе стоял миниатюрный подносик с изображением аистов. На подносике стояли ароматный кофе и вазочки с кренделями, вареньем и сухофруктами.
Вероятно, подносик тоже выдал Никодимыч в счет арендной платы.
Варенье, крендели и сухофрукты наверняка были приобретены Шапокляк на собственные средства в счет будущей зарплаты.
Задохнувшись от возмущения, Севка пробрался к столу.
– Вы аферистка! – стукнул он кулаком рядом с подносиком. – Идите вы на… в… в Пицунду!!!
– Приятного аппетита. Если будут звонки, я вас соединю, – ответила Шапокляк и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Твою мать, – пробормотал Севка. – Она меня соединит…
Взяв подносик, он вышел на балкон и уселся в свое любимое плетеное кресло. Кофе из кофеварки действительно был порядочной гадостью, так чего добру пропадать…
Севка съел все крендели, все варенье и даже все сухофрукты, нарушив многолетнюю традицию своих завтраков, состоящих только из кофе и черного хлеба с маслом, посыпанного сахаром.
– Соединит она меня, – бормотал он с набитым ртом, – карга колченогая!
