Иван Василенко - Артёмка (сборник)
Вызывали Алешу и Колю. Но больше всего кричали:
«А. Зэ!» «А. Зэ!»
Артемка видел, что кричат это ему, но что такое «А. Зэ.» – не знал и, опасаясь подвоха, не кланялся.
У Леночки
Отношение к Артемке изменилось. Теперь уже никто не считал его чудаком и никто не смеялся над ним. Во французской мелодраме «Тайна коричневой комнаты» ему дали роль Жульена, чистильщика сапог. Роль была маленькая, почти без слов: сидит мальчишка на бульваре, хватает прохожих за ноги, орудует щетками. Но Артемка сделал ее такой яркой, Жульен получился такой забавный, что публика весь акт не отрывала от него глаз.
Артемка повеселел и от жизни ждал только приятных вещей.
Как-то он задержался и пришел на Сенную, когда уже темнело. Калитка, против обыкновения, оказалась запертой. «Что такое? – подумал Артемка. Неужели разошлись?» Он прислушался: нет, голоса доносятся. Артемка постучал. К калитке подошел сам Коля. Увидев Артемку, он переминулся с ноги на ногу и не сразу сказал:
– Знаешь что: приходи, брат, позже – нам тут одно дело надо обсудить.
Артемка смутился. Он уже повернулся, чтобы уйти, но Коля остановил:
– Кстати, проводи домой Леночку. Будь кавалером. – И крикнул: – Леночка, идите, вас Артемка проводит!
Вышла Леночка, поздоровалась, и они пошли.
Была полная луна Выбеленные стены домиков так и сияли Артемка боялся, что если кто-нибудь увидит с ним гимназистку, то потом будет смеяться над девушкой, и держался в черной тени акаций. Но Леночка об этом, видимо, не думала и оживленно рассказывала о смешной дружбе, которую завел ее старый дворовый пес с курицей.
Около небольшого домика, тоже выбеленного и тоже сиявшего под луной, она остановилась и взялась за ручку калитки:
– Хотите посмотреть? Они даже спят вместе. Вслед за Леночкой Артемка вошел в маленький двор. Запахло сырой, недавно политой землей и петуньями. Кудлатый пес, лежавший возле будки, лениво поднялся, помахал хвостом и пошел к Леночке, но на полпути вдруг сел и яростно заскреб шею когтями.
В будке действительно сидела курица. Артемка хотел ее потрогать, но пес перестал чесаться и предостерегающе зарычал.
– Нельзя, – сказала Леночка. – Полкан ревнует. – И предложила: – Хотите молока?
Молоко было холодное, только из погреба, и такое вкусное, какого Артемка не пил никогда.
– Садитесь и рассказывайте, что вы делали в цирке, – приказала Леночка.
Это было неожиданно и так приятно, будто девушка подслушала давнее желание Артемки рассказать ей, именно ей, о Пепсе и его чудесном обещании.
Они сели на скамью под дуплистой грушей, и Артемка с готовностью начал:
– Ох, он и большой же!
– Цирк?
– Да нет, Пепс!.. А цирк тоже большой. Прихожу я в сторожку, а Пепс лежит в желтых ботинках и плачет…
Артемка рассказывал, а Леночка слушала и молча смотрела в его бледное от лунного света лицо. Один раз, чтобы ярче представить негра, она даже прикрыла глаза. Артемка подумал, не скучно ли ей, и разочарованно умолк. Но Леночка сдвинула тонкие брови и нетерпеливо приказала: «Ну же!» И все время, пока он говорил, больше не спускала с него своих внимательных ласковых глаз. Потом вздохнула и с завистью сказала:
– Счастливый! А вот со мной ничего интересного не случалось.
Она задумалась.
Где-то в листве заворошилась проснувшаяся птичка.
Стуча лапой о будку, зачесался Полкан. И опять все стихло.
– Какая ночь! – вздохнула Леночка. Она сцепила пальцы рук и, глядя на небо, вполголоса прочла:
Не знаю отчего, но на груди природы – Лежит ли предо мной полей немая даль, Колышет ли залив серебряные воды, иль простирает лес задумчивые своды, В душе моей встает неясная печаль.
– Вам нравится? – повернулась она к Артемке.
– Да, – сказал он равнодушно. И, вспомнив, оживился: – Вот то, что Коля читал, то здорово! Помните, про мужиков, которых вельможа прогнал? Вот бы переписать! Перепишу и тоже читать буду.
– Вам обязательно надо разыскать своего Пепса. Обязательно! Он вас любит и для вас сделает все. Ведь вы очень способный. Коля говорит: «Если бы у меня были такие способности, я бы на сцену пошел». Алеша вам даже завидует.
– Ну, завидует! – не поверил Артемка.
– Да, завидует! – подтвердила Леночка. – Только вам учиться надо, вам очень много надо учиться. Хотите, я с вами буду заниматься? Ну, не по всем предметам, а только по русскому? А то вы очень неправильно говорите: «Что-небудь». Разве так можно? «Что-нибудь», а не «что-небудь».
– Ну, что-нибудь, – согласился Артемка, – Я ж только приходскую школу кончил.
– Вот видите! – с упреком сказала Леночка, как будто Артемка был в этом виноват. – Вам обязательно надо учиться. Вот если бы Коля и Алеша тоже помогли!
Артемка спросил:
– А почему они калитку заперли? Они и вас выгнали, да?
Леночка рассмеялась:
– И меня! – Потом серьезно сказала: – Нет, просто мне надоело слушать их споры.
– Какие споры? – допытывался Артемка.
– Какие споры? – Леночка подумала, взглянула на раскрытое окно дома и таинственно спросила: – А вы никому не скажете?
– Я? – возмутился Артемка и положил на грудь ладонь, как делал в таких случаях отец: – Могила!
– Да они вам все равно скажут, только Коля не хочет, чтобы вы слышали их споры. – Леночка опять взглянула на окно. – Коля и Алеша пьесу написали… такую, знаете?.. Только не все соглашаются ставить. Боятся…
– «Великую семью»? – вскочил Артемка со скамьи.
– Вы знаете? – удивилась Леночка. – Откуда? Артемка тоже взглянул на окно:
– А вы никому не скажете?
– Могила! – передразнила девушка. Артемка приблизил лицо и зашептал:
– У меня тоже есть такая книжка. Мне дал ее один человек. Мы с ним сыщика обдурили. Это ж такой человек!.. Он меня в театр водил и про гимназистов мне рассказал. Без него я к вам не попал бы никогда. Я знаю:
«Великая семья» – это против царя и буржуев, правда?
В окно показалось чье-то лицо, и слабый женский голос осторожно спросил:
– Леночка, тебе не сыро? Ты бы шла уже.
– Иду, мама! – отозвалась девушка и встала. – Вот вы какой!.. – протянула она с уважением. – А я и не знала.
У калитки Леночка спросила:
– Так придете учиться?
– Приду, – сказал Артемка. – Завтра же и приду.
Сеня струсил
Но на другой день учиться не пришлось. Утром, когда Артемка ставил на сапог латку, в будку вскочил Сеня. Вид у него был еще более испуганный, чем обычно.
– Ты здесь? А я в соседнюю будку влетел… На! Он вытащил из-под рубашки тетрадь и бросил на Артемкин стол.
– Что это? – обрадовался Артемка. – Роль?
– Ну да! Я в твою пользу отказался, понял? Коля дал мне, а я решил: пусть лучше Артемка играет, а я уже много раз играл. Иди сейчас же на репетицию. Там ждут. А я уезжаю, понял? К дяде на дачу. Ну, Скорей!
И Сеня бросился вон из будки.
Артемка схватил тетрадь. На первой странице стояло:
«Великая семья». Роль Яшки».
– Роль Яшки! – крикнул в восторге Артемка.
Он швырнул сапог в угол и, даже не заперев будку, помчался на Сенную.
«Роль Яшки! – ликовал он на бегу. – Это ж тот самый мальчишка, который расклеивал по ночам листовки, таскал их на завод, дурил головы городовым! Эх, роль! Вот это роль!»
Когда Артемка вскочил в калитку, на сцене уже шла репетиция.
Одним духом он промчался через двор, прыгнул на подмостки и остановился перед Колей.
– Ты что? – спросил тот.
– Я думал, опоздал, – с трудом перевел дыхание Артемка. – Мне еще не пора выходить?
– Куда выходить?
Коля с недоумением смотрел на Артемку, Артемка – на Колю.
– Я думал, опоздал, – опять сказал Артемка.
Леночка и Алеша, репетировавшие какую-то сцену, умолкли и с ролями в руках подошли ближе.
– Ничего не пойму! – вздернул Коля плечом. – С луны ты свалился, что ли?
Вдруг он заметил в руках Артемки роль. Взял ее и еще больше удивился:
– Откуда это у тебя? А Сеня где? Удивился и Артемка:
– Что такое вы говорите? Он же на дачу уехал.
– На дачу? А роль тебе передал?
– Ну да! И сказал, чтоб я скорей сюда бежал.
– Слышали? – саркастически усмехнулся Коля. – На дачу уехал наш храбрец! А роль Артемке передал. Спасибо, хоть заместителя нашел.
– И скатертью дорога! – засмеялся Алеша. – Трус несчастный! А Яшку и правда пусть Артемка играет. Это ж Яшка будет!
Коля поморщился:
– Не хотелось мне его впутывать. В случае чего, за него и заступиться некому будет. Ну, раз так случилось, пусть играет… Только, Артемка, уговор: никому ни гугу. Это, брат, такая пьеса…
– Не сомневайся, – перешел вдруг Артемка на «ты», – не подведу.
«Фараон идет!»
Пьесу поставили не в воскресенье, как обычно, а в пятницу и пригласили только избранных. Приглашавшие предупреждали: никому ни слова.
Как всегда, перед сценой гости спорили из-за мест, смеялись, перекликались, нетерпеливо хлопали. Петя вышел из-за занавеса, чтобы попросить публику не шуметь и не привлекать шумом кого не следует. Увидев на скамьях всех обычных посетителей, он только и мог сказать:
