Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Наследство Колдуна
Лиза поспешно включила волшебный слух и насторожилась: молчание Амалии и Инго было громче любого хлопка в ладоши, громче оклика «внимание!» Оно прозвучало так, будто кто-то позвонил в колокольчик в гулкой пустой комнате.
Амалия подсела к Смурову, а тот поднял голову от альбома. Глаза у него сияли.
– Поразительно! Я полагал, что знаю все варианты этого Ван дер Гроота – «Шоколадницы с семейством»! – Он показал Амалии разворот альбома, потом в сомнении посмотрел на обложку. – Амберхавен – это где-то в Скандинавии? Никогда не слышал.
Теперь переглянулись уже все присутствующие. Словно по негласной договоренности, Илью Ильича щадили и в его присутствии ни о Радинглене, ни об Амберхавене не говорили, да и с чарами постарались управиться до его появления. Смуров вообще с прошлой осени, напугавшись драконов и ходячих статуй, предпочитал делать вид, что ему все это приснилось в страшном сне.
– А скажите, ведь правда, что в Эрмитаже самый известный из вариантов? – спросила Амалия, вкрадчиво мерцая бирюзовыми глазами. По ее голосу Лиза определила: если бы не получилось такого удачного совпадения с подарком, который позволил навести разговор на картины, Амалия исхитрилась бы и все равно переключила гостя на эту тему.
– Именно, именно, – удовлетворенно подтвердил Смуров, который, как только ему подвели любимого конька для оседлания, сразу же оживился. – С этим шоколадным семейством вообще интереснейшая история, прямо анекдот.
– Пап, расскажи, пожалуйста! – попросила Марго.
– Видите, – Смуров показал всем альбом, – одна из женских фигур стоит вполоборота и лица за оборками чепчика не видно? Так вот, когда голландские коллеги привезли к нам на выставку свой вариант, у нас вышел спор о том, на каком художник изобразил свою жену, а на каком – сестру. Одна дама из Амстердама и давай утверждать, будто наши Ван дер Грооты одинаковые…
Лиза приготовилась к длинной лекции – за несколько экскурсий в Эрмитаж она уже убедилась, что Маргошин папа – рассказчик дотошный и даже несколько занудный, но Смуров опроверг ее ожидания.
– … но я ей доказал – слазал в обе картины и проверил. Лица под чепчиками были разные! – с гордостью завершил Смуров.
«Как это – слазал в картину?» – вскинулась Лиза. Остальные тоже насторожились.
– Неужели можно проникнуть внутрь картины? Как интересно! – Амалия сузила глаза и стала похожа на кошку перед прыжком.
– Будьте так добры, можно подробнее? – попросил Инго. – Нам очень нужно.
Ура, ура, мысленно возликовала Лиза, разговор идет в нужном направлении! Инго сдержал слово! И королевская воля опять сработала – Илья Ильич охотно принялся отвечать на расспросы.
– Да на здоровье, – махнул он рукой, – ничего сложного. Многие музейщики умеют проникать внутрь картин. Но не все на это отваживаются, хотя ради доказательств, если возник спор… Да и от картины зависит: соваться в батальные полотна или в Босха – затея рискованная.
– Пап, ты почему никому не рассказывал? – подала голос Маргарита.
– Я как-то не думал, что вам интересны эти цеховые хитрости. Я вот про венецианских стеклодувов такое читал, не поверите… – развел руками Смуров.
Услышав про Венецию, Инго прикусил губу, и от внимания Лизы это не укрылось.
– Да к тому же у вас и своих секретов полно, – бледно усмехнулся Смуров, явно намекая на прошлогоднее.
Значит, так и не решил, приснилось или нет, поняла Лиза. И немножко верит. Да у него в Радинглене глаза разбегутся!
– Не согласитесь ли вы, Илья Ильич, посмотреть одну занятную картину? Там, у нас, – уточнил Инго.
Лиза опять с трудом удержалась, чтобы не подпрыгнуть в кресле от радости. У нее даже перестали болеть натертые туфлями ноги. Дело пошло на лад!
– Там, у вас – это где? Ваше «там» на самом деле есть? – подозрительно спросил Смуров. – Где эти ваши… драконы? Нет уж, увольте, слуга покорный!
– Драконы будут сидеть смирно, – пообещал Инго, а Лиза, представив себе смирного Костика, хихикнула в салфетку.
– А нам без вас никак не разобраться, – нежно пропела Амалия.
Смотреть и слушать, как Инго с Амалией и ничего не подозревающей Марго разворачивают беседу в заданном направлении, точно корабль штурвалом, было захватывающе интересно.
– Будь по-вашему, – со вздохом кивнул Смуров.
– Правда, пап! – вмешалась Марго. – Тебе там будет очень интересно! Там столько всего…
Договорить она не успела.
У кого-то в кармане настойчиво зачирикал мобильник.
Филин захлопал себя по бокам.
Лиза вздрогнула.
Звонок был нехороший. Непраздничный. Отчаянный. Это Лиза определила сразу.
– Да? – сказал волшебник в трубку. – Сонечка? Как вы там? С Новым го… Что?!
Он спросил это таким тоном, что все присутствующие замерли. Смуров даже поперхнулся чаем.
– Когда? Подождите, не волнуйтесь, по порядку. Так. Так. Буран? Так. Все, Соня, я сегодня же буду. – Филин нажал «отбой», потом бережно, как стеклянный, убрал телефон в карман и повернулся к Амалии:
– Аль, праздник кончился, мы с тобой срочно отправляемся в Карелию. Лева пропал.
Наступила такая тишина, что было слышно, как на елке колышется и шуршит мишура.
– Как, опять пропал?
На пороге стояла Бабушка. Все слышала, поняла Лиза, посмотрела на Бабушку и поняла – сна у той ни в одном глазу.
Бабушка опустилась на свободный стул и устало уронила руки на скатерть.
– Этот ребенок только и делает, что теряется! – вздохнула она.
Лиза возмутилась, но сказать ничего не успела, потому что Филин мягко, терпеливо напомнил:
– Таль, дорогая, это не ребенок, а Хранитель!
Инго пристально посмотрел на Бабушку, но ничего не сказал. Остальные вообще сделали вид, будто королева ничего не говорила. Амалия уже была на пороге прихожей – как стойкий оловянный солдатик, собранная и деловитая. На ногах у нее уже были сапожки, на голове шляпка, через локоть перекинута дубленка. Вот это да!
– Глаукс, я готова.
– Я с вами! – вырвалось у Лизы, прежде чем она успела сообразить, что Инго-то молчит.
Но вместо Филина с Амалией ответила опять-таки Бабушка:
– Еще чего не хватало! На проводах Старого года еще можно обойтись только королем, а на Празднике Первого Дня олицетворять изобилие и процветание должна ты! К твоему сведению, сегодня в полдень мы принимаем народные подношения во дворце.
Лиза прикусила губу. Ну да, конечно, радингленские традиции, в первый день нового года народ поздравляет королевское семейство и наоборот…
А Бабушка вдруг развернулась к Инго:
– Тебя это тоже касается.
Да ведь он даже не успел предложить Филину с Амалией свою помощь!
– Спасибо, Ваше Величество, – быстро сказала Амалия Бабушке.
Прямо как сговорились!
– Ну пожалуйста! – взмолилась Лиза. Поняв, что Амалия непреклонна, глянула на Филина. – Андрей Петрович, возьмите меня с собой!
Она сознавала, что ведет себя глупо, но остановиться не могла. Вся обида на Левку куда-то улетучилась, остались только страх и тревога.
– Нет, Лиллибет, – голос у фриккен Бубендорф стал неожиданно жестким. – Нам лучше всего отправиться вдвоем, без лишних. Мне ведь потом всех обратно переносить.
Инго тихонько потянул Лизу за рукав.
– Не надо, лисенок. Музыка не потребуется, а за словесника Филин отлично справится.
Лиза сердито вырвала руку. Уши горели. Она, значит, лишняя, да?! Стала бы она настаивать, если бы не волновалась за Левку! Стала бы унижаться! Еще неизвестно, что у Амалии получится – вон она как за полчаса до Нового года дергалась, когда их с Бабушкой швыряло то на Васильевский, то на Фонтанку…
Лиза поджала губы. Задрала нос. Развернулась на пятках и ушла в свою комнату.
Где плюхнулась на кровать и разревелась уже по-настоящему. Ей было очень страшно и очень одиноко.
Когда через пятнадцать минут она вылезла на разведку, оказалось, что Смуров с Марго уже ушли, у Бабушки потушен свет, а Инго в кухне мрачно моет посуду и против обыкновенного не напевает себе под нос.
– Постарайся немного поспать, – глухо сказал он, не оборачиваясь. – Нам рано вставать, надо уже с утра быть в Радинглене.
Лиза тихонько юркнула обратно и села в темноте на кровать ждать новостей, поставив на стул у кровати телефон, положив рядом мобильник и обхватив дрожащие коленки.
* * *Уныло поковыряв салат, Костя Конрад принялся щелкать телевизионным пультом, но по всем каналам в новогоднюю ночь показывали примерно одно и то же: елки, серпантин и знаменитостей. Такое и со звуком смотреть муторно, а без звука – тем более. Звук был отключен, потому что мама Надя намаялась за день с маленькой Викой и выдержала за новогодним столом всего-то час, после чего, распаковав подарки и поахав, рухнула спать. Конрад-старший курил на лестнице.
Костя обозрел почти нетронутое праздничное угощение и сник: в одиночестве кусок в горло определенно не шел. Он представил себе, как сейчас, наверно, весело дома у Лизы, и тяжело вздохнул. Там Филин, Инго, там фриккен Амалия со своими историями и… там Марго. Вот бы пойти… тем более, мама все равно спит. Но папа его к Лизе просто не пустил. Заладил: «Новый год – праздник семейный, сиди дома». Ага, а сам молчит как рыба и мрачный как туча.
