Наталья Корнилова - Последняя охота
Кузьмичеву скоро отпустят, это вне всяких сомнений. Затесалась девица неизвестно зачем и попалась. Дурочка, что и говорить, но вот следователь не дурак. Поймет, что Кузьмичева совершенно ни при чем, и отпустит ее. Так что нужно как-то и милицию отвлечь. Возможно, стоит сдать им того придурка, который косит под педика. Что он делал в больнице в палате, которая должна была быть заперта и опечатана милицейским приставом? А что там же делала Беловицкая? Почему они вышли оттуда практически одновременно? А? Вот пусть менты покопаются, от меня отвлекутся…
Господи, сколько дел! Но хотя бы жить интересно стало. А то все одно и то же, одно и то же…
И деньги. Денежки. Скоро они будут в моих руках. Как глупы утверждающие, что деньги – всего лишь бумага. Бумага – да, но дающая власть и осознание собственной силы. За это стоит побороться! За осознание, что я умнее всех.
Тщеславие – вот что отличает человека от животного, а вовсе не ум и не какая-то там мораль. И потому я человек в полном смысле этого слова.
* * *Мы с Родионом разработали несколько основных направлений деятельности.
Проанализировав сообщение Беловицкой, мы сделали следующие выводы.
Подозреваемых много, можно сказать, все. Ну разве что кроме Юлии. Однако дядюшка ее, убитый Аникеев Виктор Валентинович, представлял собой личность самую подозрительную. Во-первых, он являлся опекуном Юлиного состояния. Во-вторых, судя по словам Беловицкой, терпеть не мог свою племянницу, как и она его. Интересно, почему? Хотя причины неприязни, я думаю, можно узнать, скорее всего, у самой Юлии, раз ее тетка не хочет ничего нам рассказывать.
Вызывала подозрения и жена Аникеева Лариса. Во-первых, она унаследует те деньги, которые перешли бы к Виктору Валентиновичу в случае смерти Юлии до срока передачи опекунских прав. Вернее, унаследовала бы, если бы ее муж тоже коньки отбросил сразу после Юлии. Да он, собственно говоря, так и поступил, но ведь Юлия-то еще жива. Будем на это надеяться. Таким образом, у нас есть первый подозреваемый. Точнее, подозреваемая. В эту схему логично укладывается и отравление Юлии дикаином, и смерть Аникеева. Единственное, чего не могла учесть наша предполагаемая охотница за наследством, – реакции организма Юлии на дикаин. Девушка выжила. Кроме того, она в рекордно короткие сроки окрепла и вдобавок ко всему сбежала из клиники. Я на ее месте поступила бы точно так же.
Однако на месте Ларисы сейчас я бы бросила все силы на поиски и последующее уничтожение Юлии как главного препятствия на пути к большим деньгам. Это вызывало опасения за жизнь девушки. Нужно поторопиться с ее поиском.
* * *Первым пунктом в моей программе расследования стояло посещение клиники красоты и косметологии «Прелесть». Если девушка пропала оттуда, то это вполне логично. Признаюсь, я уже сомневалась, что объект моих поисков жив. Во мне проснулось острое сочувствие к девушке, которая от жизни видела так мало хорошего: внешность досталась – как бы это помягче? – специфическая, родители умерли по пьяни, поведение дяди и тети нормальным не назовешь, хотя последняя и притворяется любящей и доброй. И вот, как говорится, счастье привалило – деньги, оставленные ей родителями, куча денег. Так нет же – ее чуть не убивают из-за этого.
В больнице меня никто не ждал. Оно и понятно. Наша заказчица (кстати, уже переславшая на счет фирмы двадцать пять тысяч на труды и расходы, как сообщил мне Родион), озабоченная только обеспечением своей безопасности, наверняка забыла предупредить персонал о моем приходе. Пришлось самой пробиваться сквозь кордон милиции, охранников, секретарш и прочих бдящих покой хворых. Оставалось удивляться – как смогла слабая девушка Юлия пройти сквозь строй стольких церберов? Не иначе бесплотным духом – типун мне на язык.
Даже после моего вынужденного звонка Беловицкой медкарту Юлии Бочкиной мне не показали. Да даже если бы и показали, я бы все равно мало что поняла, просто на данном этапе я собирала любые клочки информации об объекте, потому что заказчица мне ничего толком не сказала. Дала фотокарточку, запудрила мозги своими бесконечными историями (я уповала на железную логику Родиона, он должен разобраться в ее россказнях) и упорхнула, свалив на меня воз работы, не подпертый первичной информацией. В Москве, между прочим, проживает около десяти миллионов человек, причем внутренние миграции даже просто из района в район, из округа в округ не поддаются ни учету, ни вычислению. С таким же успехом я бы могла искать ветра в поле! Или иголку в стоге сена.
Тринадцатая палата оказалась закрытой, никто не хотел со мной разговаривать, так как весь младший персонал был на обеде. И как, скажите, в таких условиях вести поиск? У меня сложилось ощущение, что госпожа Беловицкая намеренно затрудняет мне работу хотя бы тем, что никоим образом не помогает… Ох, не нравится мне это!
Как вы думаете, можно ли пробраться в больничную палату в частной клинике, когда последняя буквально кишит людьми в форме и прочими протокольными мордами? Оказывается, легче легкого. Как ни странно, но охрана если уж впустила человека, то сразу забыла про него. Я без труда нашла нужную мне дверь, однако открыть ее не смогла – вместо обычного замка, который открывается ключом либо отмычкой, передо мной находилась модная в последнее время штучка, представляющая собой электронный замок. Вставляешь особую карточку размером с визитку, после чего замок открывается. Странные здесь условия – зачем обычным больным такие меры предосторожности? Хотя, если вспомнить рассказ Беловицкой об именитых клиентах, это неудивительно.
Проблему с ключом я решила просто: выйдя на улицу, я осмотрела окна тринадцатой палаты, одно из которых выходило на стоянку автомобилей, а другое смотрело в парк, окружавший клинику по периметру. Палату, где находилась исчезнувшая племянница Беловицкой, с соседней палатой соединял длинный балкон с витиеватой решеткой. На ветру колыхались длинные легкие занавески. Кроме того, прямо возле здания рос огромный дуб. Одна из веток упиралась практически в балкон тринадцатой палаты.
Чудесно, решила я. Это дерево здесь очень в тему.
Поскольку сейчас было еще слишком светло, я решила пробраться внутрь немного позже, когда стемнеет. Иначе я привлеку внимание охраны, а это нежелательно. Доказывай потом, что ты не верблюд.
Однако судьба все решила за меня. На балкон соседней с тринадцатой палаты вышла миловидная девушка и закурила, стараясь держаться в тени. Однако сизоватый дым ясно указывал ее местоположение.
– Опять Кондрашова курит! – беззлобно проворчал кто-то рядом.
Я оглянулась – позади меня стояла невысокая полная женщина в светло-зеленой униформе клиники. На груди висел бейджик «Шарапова Татьяна Петровна, санитарка».
– Все время курит! – сообщила она мне, как старой знакомой. – За сегодня уже, поди, третью пачку смолит. Ты глянь, сколько бычков-то! А сама-то на вид что привидение! Господи, сами себя травят…
Я посмотрела, куда указывала санитарка. И впрямь, под балконом на траве валялось как минимум тридцать окурков разной степени выкуренности. Малюсенькие фильтры перемежались с длинными коричневыми столбиками папиросной бумаги, набитой превосходным табаком.
Продолжая ворчать, санитарка, кряхтя, наклонилась и принялась собирать бычки из поразительно чистой темно-зеленой травы. Марка сигарет была неженская – «Капитан Блэк», вишневые. Интересно, почему же леди из палаты на втором этаже так яростно пытается отравить саму себя? Ведь тридцать маленьких сигар за день – это серьезный удар по здоровью.
Неожиданно сверху послышался вскрик. Я подняла голову и тут же зажмурилась. Прямо на глаза мне упал большой клетчатый носовой платок, невесомо, но так неожиданно, что я резко взмахнула рукой, сгоняя его, словно мерзкое насекомое, настойчиво лезущее в глаза. Моего обоняния коснулся странный знакомый запах, но он был слишком слаб и неуловим, чтобы я сразу вспомнила, что же это такое.
– Простите, пожалуйста, – у незнакомки, курящей «Капитан Блэк», оказался милый и даже нежный голос. Хрипотцы не было и в помине. – Я уронила платок!
– Я заметила.
– Извините. – Девушка, которой на вид было максимум лет двадцать, чуть не плакала. Ее милое личико жалобно сморщилось, отчего она очень напомнила мне младенца, который набедокурил и боится, что его вот-вот отшлепают.
– Да ничего страшного. Как я могу его вернуть?
Лицо девушки моментально прояснилось. Она с некоторой опаской посмотрела в сторону санитарки, все еще собирающей бычки, и сообщила, что находится в пятнадцатой палате.
Поднимаясь, я порадовалась удачному стечению обстоятельств. Ведь балконы смежные! Стало быть, я смогу легко проникнуть в тринадцатую палату, и для этого мне даже не придется дожидаться темноты! Занавески надежно защитят меня от бдительных глаз той же санитарки.
