Герман Матвеев - Тайная схватка
– Я думал об этом. Если бы не обстоятельства, если бы не крайняя необходимость, то, конечно, не стоило бы подвергать его такому испытанию. С другой стороны, лучше, если он пройдет через это болото под нашим наблюдением. Ничего, ничего! Алексеев – мальчишка волевой. У него цель в жизни есть, и он сознательно к делу относится.
– Я понимаю, Иван Васильевич, но все-таки неприятно.
– Н-да… Скажите мне, Бураков, если бы у вас был сын в таком возрасте, отправили бы вы его туда?
– Своего сына?
– Да. При этих обстоятельствах.
Бураков внимательно посмотрел на начальника и твердо сказал:
– Отправил бы… Но я бы ему сначала объяснил и следил бы.
– Следовательно, и сейчас вы должны поступать так, как поступили бы с сыном. Но думаю, что тревога наша напрасна. Я давно присматриваюсь к нему. Парень надежный.
* * *По набережной Фонтанки привел Шурка Крендель своего спасителя к Чернышёву мосту*. Здесь стоял небольшой старинный дом.
Во двор дома свернул шедший впереди сгорбленный старичок с портфелем.
– Притопали! Ты подожди маленько внизу и подымайся по этой лестнице на третий этаж, – сказал вор.
– А чего ждать? – спросил Миша.
– Дома никого нет, а ключ у меня спрятан.
Перешагнув через лужу у двери, Крендель скрылся в подъезде. Скоро наверху раздался сильный стук, затем звонки. Миша подождал с минуту и начал неторопливо подниматься по лестнице. Стук и звонки повторились. «В чем дело? – подумал он. – И звонит, и стучит, а толку нет».
На площадке третьего этажа было четыре двери. Против правой двери стоял старичок, против левой, расположенной в глубине, – Шурка.
– Ну что?
– Да не открывают. Стучу, стучу, – сказал вор, подмигнув, и выругался.
Миша сразу догадался, что он выжидает, пока уйдет сосед.
Секунд через десять Крендель снова забарабанил в дверь.
Как назло, старику тоже не открывали. Каждый раз после Шуркиного стука он спокойно дергал за рукоятку звонка, поднимая за дверью сильный трезвон.
– Уснули они, что ли? – удивлялся старик, то поднимая, то опуская на пол пузатый портфель.
«А что, если у старика ключ тоже спрятан где-нибудь за обшивкой двери и он ждет, когда Шурке откроют? – подумал Миша. – Так они до ночи простоят».
Крендель снова зло выругался.
– Ай, Шурка! Кого же вы так ругаете? – спросил старик. – Ведь у вас в доме только сестра или мать…
– Вот их и ругаю.
– Это нехорошо. Надо сдерживаться.
– Не учи ученого! – с раздражением сказал вор.
Старик, видимо, знал нрав и воспитание своего соседа и поэтому замолчал.
Снова и снова принимались они стучать и звонить, но двери по-прежнему не открывались.
Сначала Мишу забавляла эта история и он ждал, чем она кончится, но наконец ему надоело, и он потянул за рукав Кренделя.
– Идем. Я что-то скажу.
Они спустились вниз.
– Вы в одно время со стариком по лестнице поднимались? – спросил Миша.
– Ага. Я догнал его.
– Так я и думал. А теперь я подожду опять внизу, а ты иди открывай. Иди, иди, старику уже открыли.
Через минуту Миша вновь поднялся на третий этаж. У открытой двери его поджидал Крендель.
– Слушай! А как ты узнал, что ему открыли? – спросил он, едва Миша показался на лестнице.
– Химический анализ и алгебра.
– Ты по-русски скажи.
– Он ждал, когда ты уйдешь, – пояснил мальчик.
Квартира, в которой жил Крендель с матерью и сестрой, была небольшая, удобная, но темная. Окна выходили в темный двор, и даже днем нужно было зажигать свет. Крендель вышел из комнаты. Миша огляделся. Длинная комната была завешана и заставлена всевозможными вещами. В углу стояли три швейные машины, пианино, несколько патефонов, много ненужной мебели. На стенах висели гобелены, ковры, картины. И все это уплотнено до предела, как на складе. Только у входа, около печки, было оставлено немного свободного места.
С чашками в руках вернулся Крендель.
– Садись. Я чай поставил. Матка скоро придет – и поедим, – сказал он.
Крендель поставил чашки и достал из бокового кармана две продовольственные карточки.
– Сорвалась у меня сегодня одна. А эти здесь. Хотел выбросить, когда схватили, да не успел.
Из дальнейшего разговора Миша выяснил, что сестра Кренделя работала продавщицей в продовольственном магазине и с ее помощью воры получали продукты по краденым карточкам. Сестру Кренделя звали Тоня, по фамилии Кукушкина, но среди воров она имела прозвище – Тося Чинарик*. Мать числилась где-то в швейной артели и работала на дому.
– А чьи это вещи? – спросил Миша.
– Матка собирает, – махнув рукой, сказал вор. – Копит, копит зачем-то. Все ей мало. Вот посадят нас с Тоськой, пускай тогда проедает все.
Крендель не договорил. В прихожей раздался стук, и он пошел открывать дверь.
В этом разговоре, проникнутом благодарностью и доверием к Мише, Крендель не употреблял жаргонных слов, ругался мало, и Миша потерял то напряженное чувство охотника, с каким пришел с рынка. Все стало как-то обыкновеннее. Но вот Крендель открыл дверь, и Миша замер. Следом за Кренделем в комнату вошел тот самый франт с нахальными глазами, который передал на рынке противогаз Горскому.
– Вот если бы не он, быть мне в уголовке, Жора. Ты его знаешь?
Франт остановился против Миши и пристально посмотрел ему в глаза.
– Свой? Видел я тебя где-то… На рынке?
– Все может быть, – спокойно ответил Миша.
– Ну, здо́рово.
Он протянул руку, Миша подал свою и сразу попал в клещи… Но не тут-то было. Миша и раньше был не из слабых, а на судне, в работе со снастями, с инструментом, еще больше окреп. Через минуту франт сделался красный, как кумач, и сдался.
– Стоп! Довольно.
Чтобы не испортить отношений, Миша разжал Руку.
– Крепко!.. Что, Жора? Не на того нарвался, ха-ха! – торжествующе захохотал Крендель.
– Сильные у тебя пальцы, – сознался тот. – Не ожидал… Шурка, скоро Чинарик придет?
– Скоро.
– Я пойду лягу. Ночью не спал.
– Иди.
Они вышли в соседнюю комнату. Миша пересел на диван и откинулся на спинку. С приходом франта он почувствовал себя настоящим разведчиком. Этот франт Жора связан со шпионами – это он сам видел на рынке. С ним связаны Крендель, Чинарик и еще какие-то люди, о которых вскользь упоминалось в разговоре.
Вернулся Крендель и рассказал про гостя. Жора, по кличке Брюнет, был сын инженера. Он давно убежал из дома и считался опытным вором, хотя никто из членов шайки не участвовал с ним в «деле». Он был их атаманом и любил окружать себя таинственностью. Никто не знал, где он живет, сколько ему лет, как его настоящая фамилия, какова его воровская специальность, и даже относительно его национальности мнения членов шайки расходились. Известно было, что он всех старше, образованнее и даже знает иностранные языки. По выражению Кренделя, «котелок у него варил».
Рассказывая об атамане, вор часто запинался.
Миша молчал и «мотал на ус» все, что доверчиво выбалтывал ему новый знакомый.
Время бежало незаметно. С темнотой вернулась хозяйка квартиры, Кукушкина, и занялась приготовлением омлета из яичного порошка. Миша старался держать себя непринужденно, но скромно. Сам молчал, а на вопросы отвечал коротко.
Пришли еще два вора, по кличке Ваня Ляпа и Леня Перец. Первый был маленького роста, круглолицый. Он похвастался золотым медальоном в виде сердечка на тонкой золотой цепочке. Такие старинные медальоны, давно вышедшие из моды, с забытыми фотографиями, с локонами волос внутри, во время блокады часто предлагались в обмен на продукты.
Леня Перец, высокий, худощавый парень с длинными руками, принес пол-литра разведенного спирта.
Когда омлет был готов, разбудили Брюнета и сели закусывать.
Пришел еще один паренек, по имени Пашка. Из разговора с Кренделем Миша понял, что Пашка еще не был полноправным членом шайки, но все шло к этому. Пашка работал и учился в ремесленном училище.
– Ну как, Жора? Поиграем сегодня? – спросил Пашка, едва успев поздороваться.
– А долг принес?
– Принес.
– Тогда сыграем. Выпей с нами. А ты чего не берешь? – обратился Брюнет к Мише, видя, что тот отодвинул свой стакан.
Миша покраснел, но твердо ответил:
– Я не пью.
– Почему?
– Потому что не нравится.
Этот естественный и правдивый ответ обескуражил атамана.
– А ты пробовал? – спросил Перец.
– Если б не пробовал, не говорил бы.
– А вот и Чинарик! Вовремя!
В представлении Миши, это должна была быть изящная, стройная девушка, с бледным лицом, черными глазами, завлекавшая на балах богатых мужчин, как это описывалось в старинных романах о разбойниках. На самом деле Тося Чинарик оказалась здоровой, курносой, краснощекой девицей с широкими скулами, стрижеными волосами. Накрашенные губы, толстые руки и ноги…
– За здоровье Чинарика!
– Налейте Тосе!
– Уже пустая, – сказал Перец, перевертывая бутылку над своим стаканом.
