Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России
Простившись же с Милочкой я отправился к Толстяку: обычно у его норы мы встречаемся перед очередной экспедицией. Здесь уже ждали: на этот раз мы шли вчетвером: я, Длинный, Толстяк и Хорёк. Не люблю я последнего: скользкий он какой-то и липкий, и при этом один из низших по рангу. Мне же как старшему было поручено командование: вполне оправданно, тем более что речь шла о визите в весьма далеко расположенное здание, полное запасами самой ценной и отборной пищи.
Ведь когда возникает нужда в расширении ареала, то лучшего кандидата для подобного вряд ли можно найти. Однажды я уже побывал там: и разведочная экспедиция в составе трёх крыс завершилась вполне успешно. Мы обследовали местность – оценив предполагаемые запасы – и одновременно познакомились с теми, кто уже был занят их добычей. Как оказалось – здание являлось спорной территорией – и сразу несколько стай пополняли там свои запасы, оказавшись не в состоянии поделить его окончательно. Безусловно, нам было на руку такое положение, и если в первый раз мы вернулись домой с многочисленными образцами, то теперь планировали доставить максимум того, что сможем донести.
Длинный возглавил колонну: как хорошему бегуну и разведчику ему вполне по силам было такое задание, мы же с Толстяком занялись обсуждением новой ситуации, в которой я оказался. «Ведь по всем законам, действующим и здесь, и везде – насколько мне известно – я ведь прав?» – «Конечно да. Но кроме законов есть и политика: куда же денешься от необходимости учитывать то, что думают другие. И Серому весьма непросто будет обеспечить тебе защиту. А то, что братец Ушастого Крикун вызовет тебя на драку – даже и не сомневайся: он их главная надежда. И тебе будет сложно: с его-то габаритами и силой». – «Я ещё и не таких побеждал: если же мне удастся вцепиться хорошенько – тогда у него нет шансов». – «Охотно верю! Но ты не забывай о тех, кто стоит за ним: они не всегда соблюдают правила. И способны на подлости: уж я-то их знаю как облупленных». – «И что ты посоветуешь?» – «Не вылезать особо: Ушастый своё получил, связываться же с остальными в данный момент невыгодно». – «А как же Милочка?» – «А ты серьёзно насчёт неё?» – «Разумеется! По-моему, я уже достаточно поработал на стаю, и кое-какие права уже заслужил: ранг же постоянно растёт, и не сегодня-завтра…» – «Я бы не стал». – «Почему?» – «Слишком много ты хочешь сразу… Но если она не против, то по-тихому можете встречаться. Пока». – «Наверно, так и будет». – «А по прежней-то скучаешь?» – «Да нет: сколько можно? Да и потом: новое всегда лучше старого!»
«Ты хорошо это заметил: но не все, боюсь, с тобой согласятся. Ведь тот же Ушастый: он ведь ощущал себя так уютно до твоего прихода в стаю, а теперь что?» – «Но это не всё, что я хочу. Ты ведь не знаешь моих планов на будущее: но чтобы на них рассчитывать, надо подняться как можно выше: и второй ранг – сразу после Серого – как нельзя лучше подошёл бы мне». – «Нет, ну ты даёшь: сейчас тебе о спасении думать надо, а не о каких-то планах! А что за планы-то, кстати?» – «Ты разговоры-то наши помнишь: о великой цели и миссии, способной всех объединить?» – «Конечно: красивые замки, о которых любая крыса помечтать способна». – «Так вот: это не просто мечты. И вы с Длинным, и – я надеюсь – с Серым – в этом мне поможете». – Толстяк неожиданно затих, он только сопел за спиной и равномерно двигал лапами, оглядываясь иногда по сторонам, так что мне пришлось обернуться и несколько замедлить движение. – «Чего молчишь-то?» – «Здесь неудобно как-то: давай бежать рядом». – Он пристроился справа и уже потом зашептал мне на ухо: горячо и взволнованно. – «Это как: для прикрытия?» – «Прикрытия чего?» – «Ну, как чего: сам всё ведь знаешь, и зачем при чужих говорить: у них тоже уши есть. И языки». – «Я тебя не понимаю». – «А ты хитрее, чем я думал. Только вот всё равно тебе не поверят: и чтобы десятки или сотни сородичей отказались от чего-то – пусть самого мизерного и ничтожного! – ради какого-то мифического вечного царства, в котором управлять станут не они, а кто-то посторонний – не смеши меня пожалуйста: такое невозможно. Если же они узнают реальную цель затеи, то тебе несдобровать». – «Я что-то не понимаю…» – «Каждому охота стать первым, но не у всех есть возможность. У тебя есть: но не сейчас, попозже». – «Так ты заподозрил, что я хочу это сделать для захвата власти?!» – «Ну не только». – Он подмигнул и масляно улыбнулся. – «Тогда, разумеется, все крыски – и не только одна, даже самая лучшая – будут в твоём распоряжении. Кто же о таком не мечтает?» – «А ты ведь мерзавец, Толстяк…» – «Я что-то не то сказал? Тогда извиняюсь». – Он отстал от меня и пристроился в кильватере, и сколько я ни оглядывался потом, он всё время отводил глаза в сторону, изображая активные поиски возможной угрозы и опасности.
Мы быстро приближались к цели, пожирая расстояние, и я не стал допекать Толстяка: не до того стало мне теперь, облечённому высокой властью и полномочиями. Теперь я возглавил колонну, и уже всё внимание требовалось сосредотачивать на окружающей местности, малознакомой и достаточно опасной: теперь мы двигались по открытому месту – самому сложному на всём маршруте. К счастью, было темно: мало кто смог бы увидеть наши чёрные силуэты, ещё ускорившиеся и летевшие как всадники смерти: да мы и были ими, потому что кто как не мы предвещаем её и несём её – часто в потенциале – в себе самих, чем безусловно и непременно гордимся! И только представители других стай – наши конкуренты – способны что-то нам противопоставить: однако именно здесь и находится то новое, воплощением чего я хотел бы заняться. Если представится возможность.
Мы были уже у здания: я прогнал посторонние мысли и максимально обострил слух: глупо было бы попасться у самой цели, когда удалось обойти столько возможных опасностей и угроз. Кто-то шуршал в далёкой темноте: мы явно были не одни, но из-за подобной ерунды я не собирался поворачивать обратно. В конце концов: здесь была свободная территория, и мы имели на неё такие же права, как и гнездящиеся рядом стаи: в доказательство чего мы могли бы представить вполне весомые аргументы.
Почти сразу же они как раз и понадобились: как только я оказался в подземной норе, ведущей вглубь здания, совсем рядом фыркнули, и прямо впереди обрисовался массивный тёмный силуэт. – «Вы куда, ребята?» – «Куда надо: не твоё это дело». – «А здесь уже занято: и лишние нам вовсе ни к чему». – «Кто тут лишний: мы ещё посмотрим». – «Так-так: хамим, значит?» – «Проваливай отсюда: или, может, тебе жить надоело?» – «А он ещё и дерзит…» – Незнакомец обращался куда-то вглубь: там явно находились сподвижники, и я использовал такую неосторожность: резким движением я рванул вперёд и вцепился ему в глотку, а Длинный, Толстяк и Хорёк уже пробивались дальше, расчищая дорогу к столь дорогим запасам самой вкусной и отборной пищи.
Как ни дёргался и ни рвался мой противник на свободу, но уйти от меня мало кому когда-либо удавалось живым и невредимым: он всё слабел и затихал, и когда появились напарники – с сообщением о позорном бегстве остальных врагов – он уже мало отличался от трупа. Я довершил начатое – для устрашения следовало оставить о себе весомую память – и мимо обмякшего тела мы с осторожностью стали спускаться дальше, не забывая заглядывать во все боковые щели и коридоры. Мы, видимо, нагнали страху на аборигенов: топот чужих лап звучал всё тише и пропадал в глубине здания: дорога, похоже, была свободна.
Однако нам пришлось ещё немало побегать в поисках входа на главный склад: в прошлый раз мы двигались по другому маршруту, более удобному и короткому, сейчас же несколько заплутали и чуть не сбились с пути, попав в помещение, где находились люди и кошка. К счастью, мы вовремя заметили угрозу и быстро сменили направление: даже кошка – не говоря о людях – не успела среагировать на наше появление; ей остался только наш запах, но никакая кошка не смогла бы проникнуть в те ходы и коридоры, по которым мы целеустремлённо и слаженно двигались к цели.
Ведь что может быть лучше боевой крысы, точнее отряда крыс, поставивших себе значимую цель, и понимающих, как этой цели добиться? Мы ведь явно умнее врагов – кошек и собак – но и с человеком тоже вполне способны вести успешные боевые действия. Единственная здесь слабость – наши многочисленные потери, успешно, однако, восполняемые нашими самками: в чём мы им неустанно способствуем.
Что же касается людей, то мы – именно мы! – являемся свидетелями всех их грехов и преступлений: и того, как они обращаются друг с другом, и их отношения к своим подопечным. Разве придёт крысе в голову идея – если, конечно, она нормальная психически здоровая крыса – привязать к хвосту другой крысе пучок бумаги и потом поджечь его, любуясь метаниями невинной жертвы? Или драки: вполне допустимой является ситуация, когда две крысы – один на один – честно выясняют между собою отношения, остальные же при этом становятся лишь зрителями, в лучшем случае подбадривая бойцов. Когда же обнаруживается явное превосходство одной стороны, то второй противник имеет право – признав своё поражение – уползти в нору, зализывая раны, не рискуя при этом пострадать ещё больше от явного победителя. И сколько раз – прячась в развалах мусора или под навесом – я видел нечто иное: как несколько человек не переставая молотили одного, уже упавшего и не могущего ничего противопоставить подобному варварству. Я не исключаю: что иногда такие стычки кончались и смертельным исходом, понимание чего – вместе со всем остальным – обязательно приводит к неутешительному выводу: человек – враг всего живого.
