Марина Серова - Дольче вита по-русски
– Танечка, я рад, что смог вам помочь, – Макаров заметно расслабился.
Интересно, а что его до этого момента так сильно напрягало?
– Можно еще один вопрос?
– Конечно.
– Не стоит ли на психиатрическом учете Краснощекова Валерия Юрьевна?
– Я уточню это, – главврач психдиспансера повернулся к компьютеру, минут пять поковырялся в нем, затем сказал: – Краснощекова Валерия Юрьевна, пятьдесят шестого года рождения…
– Да-да, она самая. – Я с интересом наклонилась к его столу.
– Эту гражданку поставили на учет в девяносто четвертом году, после попытки суицида. У нее на глазах погиб сын, – пояснил главврач. – Через два года ее сняли с учета. А три года тому назад Краснощекова сама обратилась к специалистам нашего профиля по поводу своей затяжной депрессии. Ей назначили курс лечения, и она прошла его амбулаторно.
– И на сегодняшний момент она здорова? – уточнила я.
– Я бы сказал так – опасности для общества эта дама не представляет.
– Все ясно. Спасибо.
Макаров охотно предоставил мне информацию о моей клиентке, а вот насчет Алексеева он определенно что-то темнил. Может, этот маньяк на самом деле сбежал из психушки и взялся за старое? Я поняла, что не откажусь и от этой версии, пока не выясню местонахождение извращенца-некрофила. У меня было стойкое ощущение, что Иван Сергеевич ввел меня в заблуждение. Из психдиспансера я поехала в больницу. По дороге заскочила в продуктовый супермаркет, чтобы купить фрукты, и вскоре уже была на месте.
* * *Областная психиатрическая больница состояла из нескольких корпусов постройки начала прошлого века, и некоторые здания больше походили на тюрьму, нежели лечебное учреждение. Конечно, я понимала, что навестить Алексеева мне не позволят, в лучшем случае примут передачу для него, но тем не менее решила попытаться. Выстояв небольшую очередь к справочному окошку, я спросила:
– Подскажите, пожалуйста, в какой палате лежит Анатолий Игоревич Алексеев?
– Когда он принят на госпитализацию? – уточнила пожилая женщина в белом халате и колпаке.
– Я точно не знаю. Дело в том, что я не местная, приехала навестить дядю из другого города. А мне сказали, что он уже несколько лет здесь лечится.
– Милая моя, знаешь, сколько талмудов мне надо перелопатить, чтобы найти твоего родственника?
– Догадываюсь, – я сунула в окошко сто рублей.
Женщина с удовольствием их взяла, повернулась к стеллажу, вынула толстенную книгу, положила ее на стол и начала просматривать списки.
– Так, есть Алексеев, – сказала она через пару минут, – Сергей Леонидович. Правильно?
– Нет, мне Анатолий Игоревич нужен.
– Значит, надо дальше искать. Этих Алексеевых, знаешь, сколько может быть? Почти как Ивановых.
– Представляю, – подтвердила я.
– Девушка, а зачем вам нужен Алексеев? – вдруг послышался чей-то голос за моей спиной.
Я оглянулась и увидела крупного мужчину в очках, одетого в хлопчатобумажный костюм голубого цвета.
– Он мой родственник. Хочу его навестить.
– Давайте отойдем со мной в стороночку, – предложил мужчина, осторожно взяв меня под локоток.
– Зачем? – насторожилась я.
– Поговорим.
– Ну хорошо, давайте поговорим, – согласилась я, наклонилась к окошку и предупредила: – Я отойду ненадолго.
– Иди, иди, милая, как найду твоего Алексеева, положу в книгу закладку.
– Ну так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила я медика.
– Девушка, я вижу, вы принесли своему родственнику фрукты, – мужчина в очках покосился на полиэтиленовый пакет, который я держала в руках. – А разве вы не знаете, что передачи ему запрещены?
– Это почему? Даже тем, кто отбывает наказание на зоне, разрешены передачи от родственников, а мой дядя – больной человек.
– Больной, и именно по этой причине фрукты ему без надобности.
– В смысле?
– Да он сам, извините меня, овощ. Питание таких больных осуществляется через систему.
– Неужели это правда?! А мне ничего об этом не сказали! – И я повторила ему байку о том, что приехала из другого города.
Доктор сделал вид, что поверил мне, а когда я замолчала, продолжил «выносить» мой мозг:
– Конечно, это похвально, что вы стараетесь не терять родственные связи, в наше время это очень ценно. Но поверьте мне: ваш дядя настолько серьезно болен, что вам лучше отказаться от его посещения. Не стоит вам на него смотреть. Это очень, очень удручающее зрелище.
– Я, знаете ли, не слабонервная.
– И все же, я рекомендую вам не испытывать свою психику на прочность. Такой молодой и красивой барышне, как вы, наверняка есть чем заняться в нашем городе. Сходите в кино, в краеведческий музей, устройте себе шопинг, в конце концов! – Незнакомец вдруг резко изменил тон, перейдя от снисходительно-покровительственного к требовательно-безапелляционному. – Здесь вам делать нечего! Поэтому – прошу на выход!
Нет, конечно, мне хватило бы наглости ему возразить, но я не стала этого делать. Нетрудно было догадаться, что официально достоверной информации об Алексееве я таким образом не добьюсь, поэтому я решила поискать другие пути. Вокруг этого маньяка так и веяло ореолом некой тайны, и это заставляло меня заподозрить, что он каким-то образом оказался на свободе.
– Ладно, вы меня убедили, – я сделала вид, что сдалась под натиском обстоятельств. – Пожалуй, я не пойду к дяде Толе. А то увижу его – еще расстроюсь, расплачусь…
– То-то же! Я рад, что вы прислушались к моему совету, – врач отпустил мою руку, подошел к окошку, наклонился к нему и что-то шепнул служительнице. Я не расслышала его слов, но догадалась, что он запретил ей давать мне какие-либо справки об этом пациенте. Затем оглянулся на меня и выразил свое недовольство: – Вы еще здесь? Пойдемте, я вас провожу!
Снова взяв меня под локоток, он вывел мою скромную персону на улицу. Со стороны все выглядело очень миролюбиво, а по сути, меня нагло выпроводили из больницы вон. И я даже не знала, кто это сделал – врач, медбрат или и вовсе простой санитар. Он не назвал мне ни своей должности, ни фамилии. Ясно было одно – следует искать другие пути. Я отдала пакет с яблоками женщине в инвалидном кресле, которую катила по больничному дворику медсестра, и направилась в сторону одного из корпусов, напоминавших тюремное здание. Обойдя его, я не нашла никаких лазеек. Но это не значило, что их нет. Людям свойственна как тяга к свободе, так и к шальным деньгам. Может, Алексеев пообещал кому-то баснословную взятку, и его выпустили в город? Я вдруг подумала, что этому пациенту взятку надо было бы предложить не какому-нибудь корыстному санитару, а работнику рангом повыше, который все устроил бы таким образом, чтобы «освобождение» маньяка осталось тайной за семью печатями. Возможно, это и был тот очкарик, с которым меня угораздило столкнуться у регистратуры. В тот момент, когда в мою голову пришла эта смелая мысль, кто-то заломил мне руки за спину. Попытка высвободиться не возымела успеха.
– Девушка, я говорил, что вам здесь делать нечего? – осведомился мужчина в очках. Правда, удерживал меня не он, а двухметровый громила-охранник. Наши силы были неравными.
– Говорили, – кивнула я.
– И вы обещали уйти. Но не ушли. Несговорчивость всегда имеет свои последствия.
Прикинувшись совершеннейшей дурочкой, я спросила:
– Неужели даже по больничному садику погулять нельзя?
– Если вам так хочется здесь погулять, мы это устроим, – мужчина саркастически улыбнулся. – Вам какой диагноз больше нравится – шизофрения, склонность к суициду или наркомания? Мы любой для вас организуем.
– Вот это меня и настораживает. Вы тут здоровых людей за дураков держите, а настоящих больных отпускаете?
– Так, это еще что за разговорчики?! – взбеленился медик. – Ты кто такая? Только не надо мне мозги парить насчет племянницы Алексеева!
– А вы сами-то кто такой? И кто вам дал право натравливать на меня этого цербера? – Я предприняла очередную попытку высвободиться, но безуспешно.
– Смотри-ка, она еще права вздумала качать, – усмехнулся человек в голубом костюме медработника, на который он успел набросить куртку. – Типа, смелая! Интересно, а как ты заговоришь после двух кубиков…
Я не расслышала, какое именно лекарство грозился мне вколоть этот наглец, потому что у него зазвонил мобильник. Он извлек аппарат из кармана широких холщовых штанов, отошел в сторону и ответил:
– Да, Василий Аркадьевич, я вас слушаю. Нет, я еще не подготовил все бумаги. Знаю, что обещал, но тут такое дело… Какая-то гражданка Алексеевым интересуется! Да, тем самым. Не знаю, журналистка, наверное. Василий Аркадьевич, может, я сам с ней разберусь? Хорошо, я все понял… Ну вот что, Дима, главный ее к себе требует.
Охранник тут же принял это как руководство к действию и бесцеремонно поволок меня в сторону административного корпуса.
– Эй, а полегче нельзя?!
