Наталья Корнилова - Последняя охота
Деньги всегда были источником неприятностей для Юлии.
Сначала их не хватало, теперь их было слишком много.
Она неприлично богата. Юлия иронично усмехнулась сама себе.
Жила-жила, о смерти, как нормальный поэт, думала, и тут на тебе – денег куча! Четыреста тысяч долларов… То есть евро. Кстати, что дороже – доллар или евро? Юлия в этом совершенно не разбиралась.
Жениха, который отвлек бы девушку от деструктивных мыслей о смерти, тоже не было. А все потому, что она страшная, как смертный грех. Уши торчат, нос как флюгер, и на голове – поле одуванчиков. Красотища, нечего сказать… В общем, романтическая смерть во цвете лет все еще оставалась приоритетом, так что деньгами требовалось срочно распорядиться на благо всем. И Юлия распорядилась. Вот только родственников предупредить об этом не успела – собиралась сделать это после операции.
А жаль, что не предупредила, – сейчас бы дома сидела, в холе и неге. А тут из-за этих проклятых денег валяется на пыльном асфальте где-то на окраине Москвы. И что самое обидное – это при четырехстах тысячах евро! Обалдеть можно от такой суммы и от такой нелепости.
Проезжавшая мимо машина – хотя сказать «проезжавшая» значило бы польстить ей, машина медленно ползла вдоль обочины – остановилась напротив девушки. Пыльное стекло с некоторым скрипом съехало вниз, и из старенькой «Ауди» высунулась бритая мужская голова. Лысина ярко сверкала на солнце.
– Гля, Синий, телка кочурится. – Голос субъекта по проценту содержащегося в нем интеллекта ставил его на уровень героев бандитских боевиков. – Совсем копыта бросает.
– Че, клевая телка? – к созерцанию Юлии присоединилась еще одна лысина. – Да ну, чумная какая-то! Поехали!
– Да не, глянь, браслетка какая! Понтовая! Золото, как пить дать!
– В натуре, золото. Грамм десять будет, да еще и цепка, наверное, есть! А с виду такая стремная телка!
Стекло поехало вверх. Дверцы салона распахнулись, на свет белый вышли две горы мускулов в черных кожаных жилетках, надетых на голое тело, с массивными серебряными цепями на толстых шеях и в шипастых перчатках без пальцев. Черная «Ауди» выглядела под стать хозяевам – она была нестандартной. Изукрашена покорябанными кое-где всполохами огня, скалящимся черепом на бампере и прочими панковскими радостями. Судя по толстому слою пыли на поверхности машины, ее не мыли из принципа. Вызвал недоумение христианский крест, прикрепленный точно по верхнему центру лобового стекла. Веселый череп, нарисованный на капоте, напоминал вторую ипостась строгого лика Христа, что не сразу бросалось в глаза, но, бросившись, застывало в памяти увидевшего надолго.
– Слышь, чувиха, ты кто? – Первая лысина склонилась над Юлией, бросая своей массивной фигурой тень на ее лицо.
Девушка бессильно простонала. Спекшиеся губы тщетно жаждали влаги, от яркого солнца немилосердно слезились глаза.
– Слышь, Корявый, по-моему, ее колбасит не по-детски. Гля на вены – исколоты. Наркоша!
– Да-а, Синий, чувиха – явно заблудшая душа. Надо ее вернуть на путь истинный.
– Че, к Светлому повезем? – Синий озабоченно поцокал языком. – Он сейчас очищается. И еще долго будет чиститься! Это я знаю, как и то, что он разорется как ненормальный, если мы привезем ее без спроса.
– Тады к Непорочной. Ей чиститься не от чего! Она всех принимает – и эту примет.
– А браслет? – Синему явно приглянулся изящный золотой браслет, блестевший на тонком запястье девушки. – Ей оставим?
– Слышь, брат, – сурово сказал Корявый и смачно сплюнул. – Оставь материальные помыслы, очистись, не то, в натуре, будет тебе геенна огненная в конце пути жизненного, бля буду! Чувиха, видать, совсем пропащая, однако феньку-то не толкнула барыге – значит, че-то она для нее значит! Значит, она еще душу не потеряла.
– Слышь, Корявый, это все круто, философия твоя мне понятна, но Светлый же разорется, что мы в общину левую телку затащили?
– Он сам учил – приобщать заблудших к Свету. Значит, все реально делаем! Не бойся, брат, все будет Светом! Положись на это, как его? – внутреннее самосознание. Оно туфту гнать не станет!
Корявый легко подхватил девушку на руки, осторожно разместил на заднем сиденье, и «Ауди» вскоре укатила, оставив о себе напоминание в виде клубов дорожной пыли, долго оседавшей в расплавленном воздухе московского переулка.
* * *– Девушка, простите, ради бога! Не знал, ей-богу, не знал, что он – преступник! Думал, вы – рэкетирша, трясете бедных школьников.
– Рэкетиры вымерли давно, – хмуро заметила я. – Или в депутаты пошли. Их в природе-то в чистом виде не осталось.
– Ничего не вымерли! У меня недавно младшего брата ограбили как раз в этом переходе. Сотовый отняли, деньги карманные. Да ладно б деньги, не в деньгах счастье, избили ведь, суки. Димка два дня встать не мог. Я только и мечтал этих негодяев найти! Но извините, попутался, ей-богу, простите!
Молодой придурковатый парень моих лет с рыжей бородкой семинариста, которую он беспрестанно пощупывал, сидел на табуретке возле дивана и извинялся уже целых пять минут. Предмет извинений – я – лежала перед его глазами на диване, несчастная и страдающая, с куском льда, завернутым в полотенце, на голове. От удара этого «помощника» на моем темени вскочила гигантская шишка, которая болела немилосердно и вызывала у меня зубовный скрежет – ненавижу временную нетрудоспособность. Долговременную, впрочем, тоже. Но последняя легче переносится в силу привыкания.
Я открыла глаза (с трудом) и посмотрела на виноватое выражение лица этого рыжего придурка. Надо же, а! Ведь в руках была добыча, допросили бы пацана, и одной проблемой стало бы меньше. Угораздило же этого пентюха вмешаться!
Пентюх чувствовал свою вину и заслуженно страдал. Это принесло мне небольшое моральное удовлетворение – шишка заживет, а муки совести будут преследовать его вечно. Ну, по крайней мере, неделю.
Шульгин медленно ходил по кабинету, крутя в длинных пальцах пузатую коньячную рюмку. Он уже дважды наполнял ее. Только если обычно размеренно и благодушно смаковал и наслаждался благородным напитком, то теперь нервными глотками опустошал рюмку и шумно вздыхал. Его озабоченное чело хмурилось.
– Ладно, шеф, я в норме, – с трудом встала я на ноги. – Не целый же день валяться. Да еще и милиция…
Я прислушалась – в приемной слышались голоса.
– Ну и денек сегодня! – вздохнула я. – Не успела отдохнуть толком, как все сразу навалилось – и Беловицкая со своим темпераментом, и машину взорвали. Теперь вот по куполу засветили. Шеф, плесните.
– Ты же не пьешь! – удивился Родион.
– Не пью, – согласилась я и подставила чайную чашку.
Родион удивленно покосился на меня, но коньяк налил. Удивление его можно понять – вообще-то я воспитывалась в восточных традициях, где алкоголь особо не приветствовался, но я же русская, в конце концов! А что делает русский, когда у него наступает черная полоса в жизни? Правильно, уходит в нирвану путем употребления внутрь вспомогательных жидких субстанций. Выпив коньяк, я вновь легла на кушетку и закрыла глаза, чувствуя, как внутри растекается приятное тепло.
Пентюх жалобно вздохнул, сглотнув. В дверь просунулась ментовская морда и поинтересовалась моим здоровьем. После краткого, но выразительного шульгинского ответа «ее еще нет» менты вздохнули и попрощались, оставив на столе вызов в милицию на дачу показаний. На том и порешили.
Тем временем следовало провести некоторые розыскные мероприятия. Шеф искал исчезнувшую Беловицкую, которая после побега пацана как сквозь землю провалилась – из офиса убежала, мобильник ее отвечал противным голосом: «Абонент временно недоступен», так что поле для деятельности было более чем широким. Мы решили генерализовать направления и разработали следующую тактику: я опрашиваю свидетелей взрыва, а Родион ищет Беловицкую, чтобы узнать хоть что-то о том, заниматься ли нам делом.
– Господи, – вздохнула я. – Поверить не могу – прежде чем начать розыски девушки, сначала ищем заказчицу. Да еще и джип взорван. На чем ездить?
Я хмуро принялась переодеваться за ширмой, так как поимка пацана дорого обошлась моему светлому костюму. Мало того, что вся перемазалась в луже, так еще и дыра на коленке неизвестно откуда появилась. Еще пятьсот долларов вслед за джипом. Сплошные траты.
Родион походил по комнате и поинтересовался моим самочувствием. Я заверила, что все в порядке. Не говорить же, что на самом деле моя голова готова вот-вот лопнуть, как переспелый арбуз, который хорошенько пнули ногой.
– Слушайте, а что у вас здесь такое, а? – оживился вдруг пентюх. – Я табличку мельком видел – вроде детективы вы?
– Да, молодой человек, мы оказываем населению платные услуги в области расследования частных дел. А что?
– Да не похоже как-то! – с сомнением протянул пентюх и укоризненно посмотрел на меня, словно я была виновата в том, что наше агентство, по его мнению, не похоже на детективное.
