Вадим Панов - Аттракцион Безнадега
– Мне ведь не нужно рассказывать тебе, что Безнадега – самый дерьмовый аттракцион Зандра? – негромко спросил комби, вилкой разламывая напополам последний кусочек пирога.
– Я много слышал о том месте, куда собираюсь, – усмехнулся в ответ седой.
В принципе можно было заканчивать: ритуальное предупреждение сделано, ответ получен. Однако странные обстоятельства заставили Визиря продолжить.
– Не имеет значения, сколько аттракционов ты видел до сих пор: Безнадега не похожа ни на один. Ее построили обезумевшие от злобы и ненависти палачи. Там логово папаш, работорговцев, но убивать людей им нравится больше, чем торговать ими. Обитатели Безнадеги настолько плохи, что даже падальщики называют их подонками.
– Мне туда надо, – коротко ответил Тредер.
И по его тону стало понятно, что решение принято давно и никакая сила его не изменит.
Комби кивнул, показывая, что понял и принял слова собеседника, доел последний кусочек пирога, отодвинул тарелку, вытер рот тыльной стороной ладони, указал на киберпротез собеседника и осведомился:
– Сможешь идти по горам?
– Да.
– Устройство тебе плохо подходит.
– Я к нему привык. – Седой погладил киберпротез. – Давно с ним хожу.
– А твоя воспитанница горы потянет?
– Да.
– Точно?
– Я знаю правила Зандра, – выдержав паузу, ответил мужчина. – Если она станет обузой, ты ее бросишь.
Все верно – только так.
Гарик снова кивнул и продолжил:
– Ты понимаешь, что в Безнадеге тебя убьют?
– Ты выжил, – ровно произнес Тредер. Он ждал этого вопроса.
– В Безнадегу ходят только два комби, поэтому Шериф приказал нас не трогать. Мы ему нужны.
– Скажешь за меня Шерифу, – хмыкнул седой. – И меня не убьют.
Он не просто решил идти – он продумал маршрут до последнего шага. Он знал, кто и как ему поможет, кто проведет, кто поддержит. Он знал реалии Зандра так же хорошо, как Визирь, и оставалось выяснить, не забыл ли он о том, что в Зандре принято платить за услуги.
– То есть я должен провести тебя с девчонкой до Безнадеги и обратно и сказать за тебя?
– Все верно, – серьезно подтвердил Тредер.
– И?
– Двадцать радиотабл?
Визирь вежливо улыбнулся.
– За деньги ты не пойдешь, – понял седой.
– Ты – первый в истории человек после меня и Пепе, который добровольно собрался в Безнадегу, – объяснил разведчик. – Ты просишь сказать за себя Шерифу, но не хочешь говорить, зачем собрался в этот проклятый аттракцион…
– А ты спроси, – весело предложил Хаким.
– А ты не скажешь.
– Ты хорошо разбираешься в людях. – Седой рассмеялся.
– Ты тоже, – в тон Тредеру ответил комби. – И потому наверняка подготовил достойную плату.
Не просто достойную, а именно то, что могло заинтересовать именно Визиря.
– Слышал о Зоне Вонючих Вихрей?
– Разумеется, – со всем возможным спокойствием подтвердил Гарик, однако внутри у него все сжалось от предвкушения.
– Сколько комби погибло, пытаясь ее описать?
– Их смерть не доказана, – хрипло произнес разведчик. – Поэтому мы говорим «исчезли».
– Семь, – ответил на свой вопрос Тредер. – Трое одиночек и две пары. – Пауза. – У меня есть атлас Двузубой Мэри. Как я понимаю, ей единственной удалось выйти из Вонючки.
Этот атлас – если он действительно существует – стоил для Гарика десяти походов в Безнадегу.
– Ты ее убил? – Голос разведчика предательски дрогнул.
– Двузубая умерла своей смертью, клянусь, – твердо ответил седой. – Когда ее принесли, она была очень плоха. Я просто оставил себе ее атлас.
– Ты мне его покажешь?
– Разумеется.
– А когда отдашь?
– В Безнадеге.
– Почему не на обратном пути? – удивился Визирь.
– Я тебе верю.
Его спутнице наскучила первая игра, и теперь она вязала узелки. Удивительно, как долго и разнообразно можно развлекаться, имея на руках одну-единственную ниточку.
– Договорились… – Странный мужчина, странный контракт, хорошая цена – можно соглашаться. – Я должен уехать из Железной Девы до полуночи, так что в половине жду вас около багги.
– Мы придем, – пообещал седой.
– Только не берите много вещей.
– Год выдался удачным, – без хвастовства, но веско, с достоинством произнес Визирь. – Я много заработал и хочу оставить часть средств тебе. – Он вытащил из рюкзака контейнер и положил его у левой руки женщины. – Здесь тысяча двести радиотабл.
– Это очень много, – тихо заметила Лиза.
– Уверен, ты сумеешь ими распорядиться, – рассмеялся комби.
Они сидели в вип-кабинете заведения, однако ничего интимного или нежного в их позах пока не наблюдалось: Заводная съежилась в кресле, закуклилась, бросая на комби взгляды исподлобья; разведчик же сидел на диване, поднялся, передавая женщине контейнер, но не остался, хотя хотел, и вернулся на чуть продавленную подушку.
– Меня наняли дойти до Безнадеги, – продолжил он, покусав губу. – Потом схожу в Дырки, хабар, если будет, отнесу в Борисполье… Оттуда, скорее всего, подамся в Белый Пустырь.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – с хорошо сыгранным безразличием осведомилась Заводная.
– Затем, что из Пустыря я вернусь в Железную Деву, – ответил Гарик. – Мы дождемся рождения ребенка, после чего сделаем так, как ты захочешь: пойдем искать Нетронутые острова, или поселимся здесь, или уйдем в другую область Зандра…
– Что ты сказал? – прищурилась Лиза. – О каком ребенке ты говоришь?
– Среди моих устройств есть медицинский сканер, – улыбнулся комби.
Женщина его не поддержала. Выдержала паузу, бездумно разглядывая набитый радиотаблами контейнер, после чего осведомилась:
– С чего ты взял, что это твой ребенок?
– Считай меня излишне самонадеянным.
– Считаю.
Он снова улыбнулся. И на этот раз был поддержан: Лиза ответила на его улыбку.
По всей видимости, женщина готовилась к трудному разговору, и поведение комби стало для нее приятным сюрпризом. А его следующие слова – шоком.
– Рядом с тобой я испытываю нормальные, настоящие чувства, не связанные с радостью от того, что выжил или кого-то убил. Рядом с тобой я становлюсь другим. И… И я хочу быть рядом с тобой. – Он помолчал. – Я хочу быть рядом с тобой, Лиза.
– Признаешься мне в любви? – Заводная очень хотела, чтобы фраза прозвучала шуткой, но голос дрогнул, и Визирь понял, что она волнуется не меньше, чем он.
– Да, Лиза, я признаюсь тебе в любви и прошу стать моей женой. – Он встал на колено и достал кольцо, которое утром купил у заезжего ювелира. – Прошу, – помолчал, нервно ожидая ответа, и, не выдержав, спросил: – Ты не ответишь?
Прозвучало настолько трагично, что Заводная едва удержалась от смеха. Протянула руку, нежно провела пальцами по щеке своего мужчины и прошептала:
– До полуночи еще три часа. – Он ждал. – Пойдем, отвечу…
Целых три часа…
* * *«Человек ли я?
Парадокс заключается в том, что давным-давно, в прошлой, беззаботной жизни, когда я только становился комби и каждые два месяца ложился под нож хирурга, вставляя в себя все новые и новые протезы, я об этом не задумывался. Я становился сильнее и быстрее, лучше видел, лучше слышал и мог издалека проверить любой коктейль на составляющие. Я был молод. Я привык жить в цивилизованном мире, и его гибель стала для меня шоком. Не потому, что исчезло все, что было мне дорого, и погибло множество друзей. Не только поэтому. Ужас пришел, когда я осознал, как сильно комби зависимы от инструментов и вещей, как много нужно нам по сравнению с обычными людьми и насколько новый мир к нам жесток… Я видел умерших комби – они не сумели найти радиотаблу. Я видел взорвавшихся и сгоревших изнутри комби – пули разносили их микрогеры. Я видел оглохших и ослепших – навсегда, – потому что вовремя не нашлось нужных запчастей и цепи распались, а мой друг стал инвалидом из-за того, что у комби-мастера не отыскалось нужной отвертки.
Отвертки, твою мать! Отвертки…
Мастер не сумел влезть во внутренний киберпротез, и ногу Вига безвозвратно заклинило. А я смотрел на происходящее своими сверхмощными глазами и молился. Благодарил Бога за то, что преодолел Время Света без ранений; что не поленился когда-то и прошел курс комби-мастера; что всегда хранил дома два ремкомплекта и запас радиотабл. Я молился… Потому что я был тем комби-мастером и не смог ничего сделать. Потому что Виг теперь побирается в Биеве и ненавидит меня.
Потому что…
Я молился.
А потом вдруг спросил себя: зачем Богу меня слушать? Ведь я для него не более чем машина. Он дал мне глаза – я поменял их на новые. Он дал мне уши – их постигла та же участь. А еще руки, ноги, часть мозга…
Я больше не образ Его и не подобие. Я – кукла, которой нужен не священник, а механик.
