Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника
Яновский подал мне радиограмму, в которой сообщалось, что партизаны Николай Денисевич, Владимир и Константин Сенько, Николай Андросик, Вайдилевич, Яков Воробьев, Гейнц Линке, Павел Грунтович и другие посмертно награждены орденами.
Уставшие от похода партизаны отдыхали. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь рокотом наших самолетов. Какая разница с небом лета сорок первого года!.. Подняв головы, партизаны радостно улыбались.
В первых числах июля 1944 года конная разведка Красной Армии натолкнулась на наши секреты. Между маленькими елочками я увидел Валю Васильеву, Ларченко и Терновского, а за ними на потных лошадях ехал отряд конногвардейцев.
— Наши! — дрожащим от радости голосом крикнула Валентина Сермяжко.
Партизаны бросились к всадникам, стащили их с седел, стали подбрасывать вверх.
Армейские разведчики рассказали нам, что в этом направлении наступают войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Рокоссовского, а мы объяснили им местную обстановку, передали данные о противнике.
Радости партизан не было конца. Бойцов угощали партизанским ужином, расспрашивали о фронте; нашлись земляки, которые с волнением вспоминали родные места.
Утром к лагерю подошла артгруппа резерва Главного командования.
Неожиданно мы получили новую радиограмму. Нам предписывалось немедленно возвратиться в Минск. Долго и тепло прощались партизаны с бойцами, воинская часть уходила на запад, а мы спешили в Минск. Напоследок наш отряд сфотографировался вместе с бойцами.
Наступил долгожданный светлый день.
Минск освобожден! Партизаны, словно не замечая трудностей лесных дорог, без отдыха проходили большие расстояния. Все торопились узнать судьбу своих родных и близких.
Несмотря на то что обстановка для нас была не ясна, мы, чтобы сократить путь, продвигались по шоссе Минск — Слуцк.
Созревали озимые. Уже выгоняла острые трубки яровая пшеница, светло-зелеными волнами переливались овсы.
Навстречу нам двигались колонны автомашин, танков, самоходных орудий, проносились эскадрильи истребителей и тяжелых бомбардировщиков. Широко раскрытыми глазами мы разглядывали развернувшуюся в наступлении грозную силу нашей армии.
В восемь часов утра 6 июля 1944 года наш отряд достиг местечка Самохваловичи, в восемнадцати километрах от Минска. Здесь нас остановили советские патрули. Офицер объяснил мне, что дорога на Минск еще не свободна, южнее города сгруппировались остатки гитлеровских частей и пытаются прорваться на запад.
— Нет, в Минск мы не можем вас пропустить… противник появляется отрядами до тысячи человек, вас разобьют. Обождите денек, — приветливо сказал молодой, но уже поседевший полковник.
— Тогда разрешите нам занять участок обороны, — попросил я.
— Это можно. Признаюсь, сил у нас маловато, подкрепление не успело еще прибыть… Пойдемте, — полковник поднялся из-за стола и направился к нашему отряду.
Нам выделили участок обороны на краю опушки леса. Впереди простирались зеленые луга с небольшими кустарниками и поля с озимыми посевами.
Около полудня из кустов показалось несколько немцев. Я позвал Карла Антоновича, и он крикнул немцам, чтобы они сдавались. Вместо ответа застрочили их пулеметы.
— Огонь! — крикнул я.
Заработали наши пулеметы и автоматы: партизаны, стреляя на ходу, без команды бросились к кустам. Через некоторое время стрельба прекратилась и вернувшиеся партизаны привели с собой пленных. Их допросили.
К вечеру пришел офицер штаба с ротой бойцов. Рота заняла наш участок обороны, а мы пошли в Самохваловичи.
Все улицы местечка забиты бойцами и партизанами.
— Какой бригады? — спросил я одного партизана.
— Третьей Минской.
Долго пришлось разыскивать командира бригады Мысника. Он нервничал.
— Минск — рукой подать, а генералы наши не пускают туда. Как младенцев, держат нас под своей опекой, точно мы воевать не умеем, — сердился он.
Мы нашли Карла Антоновича, взяли пленных и пошли в штаб.
Нас принял генерал.
— Хорошо, что вы пришли с переводчиком, — обрадовался он. — Моего ранили, может, вы мне поможете? — обратился генерал к Добрицгоферу.
— С удовольствием! — улыбнулся Карл Антонович.
Среди других пленных допросили двух гитлеровских полковников. Один из них с двумя железными крестами был заместителем командира 45-й танковой дивизии, другой — командиром 110-й штурмовой дивизии.
— Сколько у вас осталось танков? — устремив острый взгляд на изнуренное лицо немца, спросил генерал.
— Пятнадцать, — угрюмо ответил полковник.
— Где командир дивизии? — генерал не сводил с полковника взгляда.
Немец долго что-то объяснял, наконец Карл Антонович перевел:
— Еще вчера на броневике под прикрытием трех танков отбыл на запад для организации обороны.
Генерал иронически улыбнулся.
— Где линия обороны?
— Полковник говорит, что Минск в их руках и они через него прорываются на запад, — с улыбкой пояснил Карл Антонович.
— Откуда такие данные? — усмехнулся генерал.
— Сообщение ставки фюрера, — последовал короткий ответ.
— Почему, отступая, поджигаете деревни и города? — продолжал допрашивать генерал.
Гитлеровский полковник опустил глаза.
— Выполняют приказ, — перевел Карл Антонович.
Генерал задумался и, обратившись к Добрицгоферу, сказал:
— Вы им разъясните, что за поджог деревень и городов, за уничтожение мирного населения их будет судить советский суд. И покажите господам полковникам, где находится линия фронта. — Генерал подошел к стене, на которой висела большая карта.
На карте красными флажками была отмечена линия фронта — она проходила уже недалеко от Вильно.
Гитлеровцы растерянно смотрели то на карту, то друг на друга; один из них со стоном схватился за голову. Генерал приказал их вывести.
— Мы хотим сегодня же идти в Минск, — немного погодя, сказал я генералу.
Он отрицательно покачал головой:
— По данным авиаразведки, крупные группировки противника, продвигаясь на запад, часто пересекают Минское шоссе… Обождите до завтра.
— Но ведь у нас две тысячи вооруженных партизан, неужели вы нам дорогу должны посыпать песком? — горячился Мысник.
Я поддержал его.
— Что ж… Если надеетесь на свои силы, идите, — оживился генерал. — Как у вас с боеприпасами?
— Патронов хватит, недостает только мин, — повеселел Мысник.
Генерал вызвал офицера.
— Он обеспечит вас всем, в чем нуждаетесь, — сказал генерал и пожал нам руки.
Вечером мы вышли из местечка и прямо по шоссе направились в сторону Минска. Поскорей дойти до него, увидеть своими глазами.
По обеим сторонам дороги выслали сильные группы разведчиков. В районе деревни Станьковщина разведка обнаружила во ржи большую группу гитлеровцев.
— Нужно их взять, — сказал Мысник.
Мы осторожно окружили поле, где укрылись фашисты. Карл Антонович пополз вперед и начал громко кричать, чтобы немцы сдавались в плен. В ответ затрещали длинные очереди из пулемета. Тогда мы открыли ружейно-пулеметный огонь и стали сжимать кольцо. Скоро из высокой ржи группами начали выходить с поднятыми руками солдаты и офицеры. Это были остатки немецкого полка 110-й штурмовой дивизии. Построив пленных в колонну, повели их с собой.
По дороге то в одном, то в другом месте возникали небольшие стычки, и колонна пленных немцев все росла.
Недалеко от Минска мы встретили наши танки, за ними двигалась пехота; началась ликвидация окруженной группировки противника.
Около самого города мы передали пленных частям Красной Армии.
В одиннадцать часов вечера 6 июля 1944 года мы вошли в столицу Белоруссии Минск. Город местами еще горел. Центральную часть города фашисты превратили в руины.
Несмотря на позднее время, народ был на улицах и горячо приветствовал нас. Радостные толпы освобожденного населения: молодые женщины, седые старушки и старики — горячо обнимали партизан. Все вокруг шумело, ликовало, радовалось. А между тем в городе еще продолжалась кое-где перестрелка. Это заканчивалась ликвидация последних оставшихся в городе гитлеровцев.
Мы расположились лагерем на берегу искусственного озера. Я разыскал горком партии. Он обосновался в небольшом домике в центральной части города, и связные стали приводить сюда подпольщиков. Большинство из них мы видели впервые.
Вот вошел средних лет мужчина.
— Чирко Борис Иванович, — представился он.
Лещеня и Машков усадили его между собой, попросили рассказать, как его группе удалось сохранить от уничтожения немцами ряд предприятий.
— После того как мне передали указания горкома партии, я создал подпольную группу. Мы начали следить за командами фашистских минеров, — говорил Чирко. — Дежурили днем и ночью. Когда бои приблизились к городу, начали действовать: обрезали ведущие к минам провода на заводах имени Мясникова, имени Кирова, имени Ворошилова, «Большевик», в Доме Красной Армии, в театре оперы и балета, на Второй электростанции. Военные специалисты сейчас помогают там нашим рабочим, и город скоро получит свет.
