Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести)
— Ну что ж, ничего не поделаешь, — сумела проговорить она и автоматически положила трубку.
Глядя в одну точку, она какое-то время неподвижно сидела в кресле. Затем нашла в телефонном справочнике номер клиники профессора Меркла. Равнодушный женский голос подтвердил, что во время сегодняшней грозы герр Галва попал в аварию, сейчас находится в критическом состоянии, и если она является его родственницей, то ей можно посетить его даже этой ночью.
— Спасибо, я сейчас приеду… — прошептала Райн.
Мысли в голове сразу перепутались, и она не могла ухватить нить, чтобы распутать этот клубок. Только через несколько минут она смогла встать с кресла. Теперь ей стало ясно, почему Петр так внезапно исчез…
Как во сне, Гита оделась. И вдруг услышала слабый стук в дверь. Поколебавшись, она прошла через гостиную и подошла к двери.
— Кто там? — недовольно спросила она.
— Это портье… — приглушенно прозвучал голос.
Райн открыла дверь, и в номер вошел портье, записывавший ее в книгу проживающих в гостинице. Это был лысый пожилой мужчина, напоминавший лакея старых времен.
— Извините, милостивая госпожа, — вежливо произнес портье, — но у меня к вам очень важное дело…
Райн нетерпеливо перебила его:
— Не обижайтесь, но я очень спешу: мне надо срочно уехать.
Портье с пониманием кивнул.
— Крайне сожалею, но… — произнес он и без приглашения уселся в кресло.
Несмотря на волнение, Гита почувствовала что-то неладное:
— Не будете ли вы так любезны объяснить, что вам нужно?
— Разумеется, милостивая госпожа! Для этого я и пришел. Только что в отеле был инспектор полиции… Он заходил уже вторично, — после небольшой паузы продолжал портье. — Они разыскивают одну женщину… Правда, у нее несколько имен, но в последнее время она пользовалась паспортом на имя Гиты Райн…
Она резко его перебила:
— Не пойму, почему вы мне с этим надоедаете ночью! Я не знаю эту даму!
— Раньше Гита Райн, — продолжал портье, — была блондинкой, но сегодня перекрасилась в брюнетку и, возможно, сменила паспорт. Я видел ее фотографию и убежден, что это вы, милостивая госпожа. Я работаю в отелях почти тридцать лет, и у меня память на лица лучше, чем у полиции, можете мне поверить.
— Немедленно выйдите из номера! Или я позову директора.
Портье нехотя поднялся:
— Как пожелаете… Но я хотел бы вас предупредить, что вы совершаете ошибку. Вы — Гита Райн, которую разыскивает полиция! Я могу обратить на это внимание, а могу и не заметить — все будет зависеть от вас. Я очень бедный человек, милостивая госпожа, и могу забыть о своих обязанностях только в одном случае: за десять тысяч марок я закрою глаза на то, что Моника Дулард — это, собственно, Гита Райн, разыскиваемая полицией. Рано утром вы уйдете из отеля, и все будет в порядке.
— А в противном случае? — с подчеркнутой иронией спросила Райн.
— Тогда вы не выйдете отсюда, пока не появится полиция, — ответил шантажист. — Об этом позаботится наш детектив.
Райн поняла, что у нее нет выбора. Этот человек действительно узнал ее. Она все же попыталась сопротивляться:
— Хорошо, позовите полицию. Меня интересует, как они отнесутся к этому шантажу.
— Ну что ж, милостивая госпожа, я сообщу полиции, что вы находитесь в нашем отеле, и при этом сделаю заявление, что вы предлагали мне десять тысяч марок, чтобы я молчал. По-вашему, кому они поверят?
Райн подумала о Галве и без колебаний приняла решение:
— Допустим, я заплачу вам две тысячи долларов…
— Вы заплатите три тысячи… без учета падения курса доллара.
— Хорошо.
— Заплатите три тысячи долларов и рано утром спокойно покиньте отель.
— Я уеду из отеля немедленно! — решительно заявила она, так как не сомневалась, что, если вручит ему деньги и останется в отеле, этот шантажист той же ночью сообщит в полицию, а потом от всего откажется.
И Райн не ошиблась: лысый портье на мгновение растерялся.
— Вы очень недоверчивы, — вздохнул он, — вам придется выйти из отеля через черный ход.
— И выведете меня вы! — сухо потребовала Райн и, вынув из сумочки тридцать стодолларовых ассигнаций, вложила их в конверт с эмблемой отеля: — Этот конверт я передам вам перед отелем.
— Надеюсь, полиция разыскивает вас не за распространение фальшивых банкнотов?
Райн отрицательно покачала головой, но не удержалась от улыбки.
— Все равно для меня это огромный риск, милостивая госпожа, — жаловался шантажист.
— А вы когда-нибудь видели, чтобы три тысячи долларов зарабатывали без риска?
— Не приходилось… — согласился портье.
— И потом, какому риску вы подвергаетесь в данном случае? Или вы боитесь, что я не отдам вам конверт с деньгами?
— Нет, в том, что вы мне его отдадите, я не сомневаюсь. Но вы не знаете, на что способны фараоны, если их разозлить. А может, знаете?
— Не знаю… Но я могу стукнуть вас… например, вазой, чтобы у вас было алиби.
— Ну что вы, милостивая госпожа, — поторопился возразить портье, — у бедных людей не бывает алиби.
Лысый шантажист помог Райн собрать вещи, вышел ее через черный ход на улицу и, забрав конверт с деньгами, спокойно заметил:
— Прошу простить меня, но вы не заплатили по счету за проживание в гостинице, уважаемая госпожа.
Райн отдала портье один стодолларовый банкнот. Взяв его, портье отвесил глубокий поклон, стоя в дверях отеля. Гита подождала, пока он не скроется, и перешла на противоположную сторону улицы к стоянке такси. Взяв первую подошедшую машину, она поехала в клинику профессора Меркла, чтобы увидеть Галву.
37
Комиссар Вольман коротал ночное ожидание за партией в шахматы с инспектором Майером. В тот момент когда он объявил своему партнеру «гарде», в кабинет вошел инспектор Фридман. Оторвавшись от шахмат, Вольман повернулся к нему.
— Дело близится к концу, герр комиссар, — сказал Фридман.
— С каких это пор вы стали разбираться в шахматах? — удивился комиссар.
— В шахматах я совсем не разбираюсь.
— Откуда же вы знаете, что у меня выигрышная позиция?
— Я не имел в виду шахматы, герр комиссар. Эта женщина попалась на удочку. Она едет в клинику — звонила из отеля «Кенигсгоф». Не желаете послушать? — Инспектор подал Вольману магнитофонную пленку.
— Виват! — радостно воскликнул комиссар. — Я всегда говорил, что женщинами управляют чувства. Если вы сможете поставить их в ситуацию, которая зацепит их чувства, то они перестают трезво мыслить, господа.
— Не все, герр комиссар, — сказал Майер. — Помните Конопатую Ветку, проходившую по банку в Эссене? На нее бы чувства не подействовали.
— Это была уже не женщина, Майер.
— Да, но… — засомневался инспектор, — я видел ее без всего и должен признаться, что в женских прелестях у нее недостатка не было.
— Ну, дружище, — заметил Фридман, — ведь женщину характеризует не только…
Инспектор Майер махнул рукой:
— Знаю я эти речи… Тот сексуальный маньяк из Вайдена тоже говорил с женщинами лишь о душе, но посмотрите, каких он выбирал.
— Может быть, сменим пластинку, господа? — вмешался в спор комиссар Вольман. — Вы, Фридман, отправляйтесь в отель «Кенигсгоф». На всякий случай — чем черт не шутит!
— С удовольствием, — согласился Фридман. — Я уже был в отеле «Кенигсгоф» и теперь хотел бы спросить портье, почему у него вдруг затуманилось зрение и он ничего нам не сообщил.
— Это никогда не повредит, — согласился Вольман. — А вы, Майер, подготовьте мой кабинет. Я немного побеседую с дамой.
— Это тоже никогда не повредит, — улыбнулся Майер и вышел вместе с Фридманом.
38
Если бы инспектор Фридман немного поспешил, то он бы застал Райн в отеле, но он пришел в тот момент, когда лысый портье уже вернулся к своему столу.
— Хорошо, что вы зашли к нам, герр инспектор, — начал портье прежде, чем Фридман успел поздороваться. — Я собирался звонить вам… Мне кажется, что эта дама находится у нас. Или очень похожая на нее.
— И когда же ты это установил, старикан? — спросил Фридман.
— Когда? — переспросил портье и подумал, что сделал большую глупость, оставив в кармане конверт с деньгами. — Собственно, сейчас… Я был на кухне и в умывальной комнате, а когда возвращался, то видел ту даму, которая остановилась в номере на втором этаже — она, кажется, шла в бар. Когда она проходила мимо, меня вдруг осенило, что это именно та женщина, которую разыскивают, и нужно срочно звонить в полицию, и я заспешил к стойке. А тут вы и появились.
Инспектор кивнул, но выражение лица у него по-прежнему оставалось недовольным.
— Да, появился, — сказал он после паузы. — Ну а когда оформляли номер, вы что же, на нее не обратили внимания?
