Анатолий Митяев - Книга будущих адмиралов
С самого рассвета начались атаки немецких самолётов. Их было 86. Четыре часа немецкие самолёты висели над «Ташкентом», поливая его из пушек и пулемётов. Они сбросили больше 300 бомб.
Появились раненые: моряки, женщины, дети. Появились пробоины в корпусе корабля. Вот бомба взорвалась вблизи правого борта. Сквозь пробоину вода хлынула к котлам первого котельного отделения. Котлы должны были взорваться. Моряки до сих пор дивятся, как удалось машинистам в считанные секунды погасить котлы и выпустить пар. Трое из них – Василий Удовенко, Фёдор Крайнюков, Михаил Ананьев – погибли. Четвёртого – Александра Милова – вода вынесла к люку, товарищи спасли его.
Вода прибывает в другие отсеки и помещения. Нет возможности заделать пробоины – так много их. Выбило напором воды переборку во втором котельном отделении, и там пришлось погасить котлы. Ход корабля уменьшился. Гружённый сверх всякой меры корабль отяжелел. Теперь к его грузу прибавилась тысяча тонн воды. Как он держится на поверхности моря? Как он движется? Он не просто держится, не просто движется – он сражается. Василий Николаевич Ерошенко на мостике в парадном мундире с орденами. Голос хриплый, а команды на уклонение ясные, чёткие. Он видит, откуда заходят самолёты, как падают бомбы… Зенитчики бьют и бьют. Зенитки раскалились, нужна вода, чтобы поливать стволы. И как это бывает на пожаре, от зенитных автоматов до борта встали женщины с вёдрами…
Из Новороссийска спешила помощь. Истребители отогнали бомбардировщиков. Подошли эсминцы «Сообразительный» и «Бдительный», буксир «Черномор», спасатель «Юпитер», катера. Раньше всех прибыл к «Ташкенту» на торпедном катере командующий эскадрой контр-адмирал Лев Анатольевич Владимирский. «Сообразительный» взял на борт всех пассажиров «Ташкента». «Бдительный» и «Юпитер» повели израненный корабль на буксире. Поздним вечером лидер был в Новороссийске.
Вспомним опытные подсчёты: по этим подсчётам, для потопления эсминца нужно 9 бомбардировщиков, для потопления крейсера – от 18 до 27. «Ташкент» больше эсминца, меньше крейсера, для потопления такого корабля, следовательно, нужно 16 самолётов. А их было 86! В пять раз больше смертельной нормы. Пять раз должен был потонуть «Ташкент», но он выдержал схватку, победил врага, который в пять раз был сильнее его.
В заключение вот что. На «Безупречном» вместе с отцом, Петром Максимовичем Буряком погиб его сын-подросток Володя, служивший юнгой. На «Ташкенте» был ранен юнга Боря Кулешин. Он и раненый подносил патроны пулемётчикам, за что был награждён орденом Красной Звезды.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
…Фашисты напали на СССР 22 июня 1941 года. В ознаменование этой даты Манштейн назначил новым сроком взятия Севастополя 22 июня 1942 года. Срок, как и другие, не был выдержан. Однако в 20-х числах положение и состояние защитников города резко ухудшились. Понесла очень большие потери 95-я Молдавская дивизия, оборонявшая позиции севернее Севастополя. Её полки насчитывали теперь по сотне бойцов и меньше. Немцы прижали стрелков к берегу Северной бухты. У наших есть там орудия, но нет к ним ни одного снаряда. Правее обороняется 25-я Чапаевская. У неё дела несколько лучше, но и она потеряла множество людей, и у неё снаряды на исходе, а взять ещё неоткуда. Сил хватает только на то, чтобы медленно отходить, задерживаясь какое-то время на высотах или в другой удобной местности.
В эти дни стало ясно, что враг войдёт в город, и смысл борьбы приморцев заключался теперь только в том, чтобы как можно больше истребить врага. Понять и представить характер таких боёв нам помогут воспоминания командира Чапаевской дивизии Трофима Калиновича Коломийца, позже генерал-лейтенанта. Но прежде найди на схеме Мартыновский овраг, Инкерман. Понимаешь, что в этом районе происходит? Немцы готовятся форсировать Северную бухту, готовятся к высадке на её южном берегу, на Корабельной стороне города. Бухта неширокая, но враг понесёт потери при её преодолении. Поэтому, чтобы облегчить высадку десанта, немцы стремятся выйти к южному берегу и посуху – со стороны оврага.
Итак… «3-й морской полк (по числу штыков он теперь немногим больше батальона) с утра 26-го занимает оборону в верховье Мартыновского оврага. Здесь накапливается пехота противника. Мы с командиром полка С. Р. Гусаровым следим за ходом событий с его наблюдательного пункта.
Вот немцы поднялись в атаку. Им надо перебежать зелёную низинку, но десятки гитлеровцев сразу же валятся на землю. В бинокль отчётливо видно: те, что упали, остаются неподвижными. Другие мечутся по низине. Спастись удаётся немногим. В общем грохоте боя совсем не слышны пулемётные очереди из замаскированного на склоне дота. А это оттуда наши пулемётчики скосили за несколько минут столько фашистов.
Появляется группа немецких самолётов. Они бомбят низину и склон оврага чуть не полчаса. Там, где только что зеленели трава и кусты, дымится чёрная земля. У одной из воронок виднеется часть железобетонного колпака дота…
И снова немцы пытаются пересечь овраг. Дота больше нет, но их встречает автоматный огонь нескольких уцелевших после бомбёжки краснофлотцев. Фашисты падают, поднимаются делают перебежки… Прямо навстречу им бросаются четверо моряков. Мы с Гусаровым не знаем их имён. Но это герои, понявшие, что настал их час. Вспыхивают дымные облачка от разрывов ручных гранат, и ещё сколько-то гитлеровцев остаётся на перепаханной бомбами поляне. Там же лежат и наши бойцы – последние из тех, кто был на этом рубеже.
Новая группа немцев приближается к склону, где находятся командные пункты подразделений.
– Надо остановить их! – Гусаров поворачивается к стоящему рядом лейтенанту. – Берите свой взвод…
Речь идёт о взводе противохимической защиты, в котором осталось с десяток бойцов. Вместе со своим командиром они скрываются в кустарнике, спеша наперерез врагу.
Четверть часа спустя новая атака. Немцы устремляются к высотке, обозначенной у нас на карте отметкой 113,7.
– Больше резерва нет, – говорит Гусаров. – Здесь со мной только пятнадцать человек из комендантского взвода.
Я связываюсь с командиром 287-го полка, люди которого обороняются южнее, и требую остановить немцев, не дать им выйти в тыл пугачёвцам и разинцам, занявшим сейчас оборону на Инкерманских высотах.
Не овладев высотой 26 июня, фашисты возобновляют атаки на неё с рассветом следующего дня. Но за ночь мы выдвинули туда роту автоматчиков, собранную из разных подразделений, и десять расчётов бронебойщиков. К утру они успели хорошо окопаться.
Высоту теперь штурмует целый немецкий батальон. Но и он не может её взять. К полудню в бой на этом участке введено уже до полка вражеской пехоты и двенадцать танков. Бои длится до 4 часов дня. Сожжены восемь танков, перебиты сотни гитлеровцев. И высотка по-прежнему в наших руках.
Потом вдали, над горизонтом, показалась группа бомбардировщиков. Их больше сорока. Идут сюда, и ясно, что их цель – высота 113,7. А от бомб там укрыться негде. Нельзя допускать, чтобы люди гибли бесполезно, и я приказываю Гусарову дать сигнал на отход с высоты. Успеют ли? В основном успели. Бойцы почти без потерь отошли на линию обороны 287-го полка».
Вот так, погибая сами и уничтожая врага, отходят приморцы к городу. А города уже нет. Есть груды развалин, разбитые и сожжённые кварталы.
У Севастополя было много трудных дней. Труднейший из них – 29 июня. Ещё ночью немцы начали осыпать Корабельную сторону снарядами, с рассветом посыпались бомбы с самолётов. Южный берег, где заняли оборону наши бойцы, окутался облаком гари и пыли. Вдобавок немцы поставили в бухте дымовую завесу, под её прикрытием пошли лодки и катера. Наши разглядели противника, уничтожили семнадцать лодок и катер. На большее сил не хватило. С выбегавшими на берег немцами дрались врукопашную. Без патронов, отбиваясь штыками, стали отходить к Малахову кургану.
29-го же, тоже затемно, немцы начали штурм Сапун-горы – это на направлении вспомогательного удара. Наш последний аэродром на мысе Херсонес разрушен бомбёжками и тяжёлой артиллерией, наших истребителей теперь вовсе нет, и немецкие самолёты бомбят нашу каждую ожившую огневую точку, бьют из пулемётов в каждого замеченного бойца. И нет у нас снарядов, на исходе патроны. Защитники Сапун горы умирают героями. К концу дня немцы взяли гору. Уцелевшие бойцы морской пехоты теперь пытаются хоть сколько-то задержать врага на горе, не дать ему спуститься с северного склона к городу. Командир 7-й бригады морской пехоты генерал Е. И. Жидилов вспоминает:
«Отбиваем атаку за атакой. Все сознают – это последний рубеж. Но нас лишь горстка, а к концу дня в строю буквально единицы. И фашисты лезут на гору.
К бригадному наблюдательному пункту у обрыва приближается цепь немецких автоматчиков. Мы с комиссаром Ищенко на НП уже только вдвоём… Отстреливаясь, отходим – ничего другого не остаётся. Место открытое, и на нас с рёвом пикируют «юнкерсы», строча из пулемётов. Как ни странно, но это нас и спасает: автоматчики не решаются к нам приблизиться, боятся своих самолётов, и мы, перебегая от воронки к воронке, в конце концов отрываемся от врага.
