Николай Чергинец - Сыновья
— К бою!
Передаваемая из уст в уста команда мгновенно облетела всех защитников базы. Мохаммад Наим приказал усилить наблюдение за подступами к базе на всех направлениях и спросил у Тамарина:
— Останемся здесь или пойдем на командный пункт?
Тамарин, не задумываясь, ответил:
— Товарищ полковник, — я буду со своим взводом, а вам, как руководителю, надо быть на командном пункте. Душманы наверняка будут атаковать со всех сторон. Если можно, то дайте нам связного, в случае необходимости мы пришлем его к вам.
Полковник кивнул головой и повернулся к подбежавшему офицеру. Тот, не поднимаясь на крышу, что-то сообщил.
Сейсейбаев тиха перевел:
— Он докладывает, что с других сторон пока не атакуют.
Полковник сказал «саис»- и повернулся к Тамарину.
— Пока они подходят только с этой стороны. Я побуду с вами.
Когда до базы оставалось метров пятьсот, машины остановились и люди начали быстро выпрыгивать. Все они были одеты в мусульманскую одежду: широкие шаровары, длинные навыпуск рубашки. Некоторые были в жилетах и пиджаках. Они быстро разворачивались в цепь и, очевидно, по команде двинулись к базе. Мохаммад Наим по цепочке приказал без команды не стрелять.
Грузовики, поднимая тучи пыли, развернулись и ушли в тыл.
— Так, ясно, — сказал Мохаммад Наим. — Первую атаку начинают душманы. Смотри, сколько их собрали, не менее тысячи. Пакистанцы, очевидно, потребовали, чтобы базу возвратили своими силами.
— Но танки пакистанские, — заметил Тамарин.
— Действительно. И артиллерию они свою выставили, могут и авиацию поднять.
В этот момент все девять танков, сопровождавших душманов, обогнали их цепи и, приблизившись метров на четыреста, стали грозно поводить стволами орудий.
— Ишь, ты, — улыбнулся полковник, — ближе боятся подходить, знают, что у нас гранатометы.
В этот момент из башни одного из танков вылезли двое пакистанских военных и, размахивая белым флагом, двинулись к дувалу. Душмацские цепи замерли на линии танков.
— Ну что, пойду снова на беседу. — Мохаммад Наим начал спускаться вниз.
Через минуту он уже подходил к воротам. Кто-то из советских ребят открыл ему калитку, и Мохаммад Наим не спеша направился к пакистанцам. Первым стоял полковник, за ним с белым флагом — сержант. Пакистанский полковник, не здороваясь, сразу же заговорил:
— Неужели не понимаете, что своим безрассудным шагом вы подписали себе смертный приговор?
— А вы, полковник, — резко ответил Мохаммад Наим, — разве не понимаете, что душманы, хозяйничая на территории суверенного государства, доставляют сюда иностранных граждан и без приговора обрекают их на смерть? Теперь же мы сами подпишем смертный приговор любому, кто попытается отнять у нас свободу.
— Чего вы хотите? — спросил пакистанец более спокойно.
— Одного: передать афганских военнопленных, которых незаконно содержите в тюрьме на этой базе, представителям афганского посольства, а советских военнопленных — представителям советского посольства.
— Но это же безумство! Вы что, не понимаете? Это невозможно.
— Тогда мы будем сражаться до последнего. А вам, полковник, советую передать своему правительству и президенту Зия-уль-Хаку, что наша кровь им не простится! И еще, как военный военному скажу вам, что вы зря губите этих людей. — Мохаммад Наим рукой показал на душманские цепи. — Вы же прекрасно знаете, что мы вооружены отлично, а вы их превращаете в обыкновенные мишени.
— А танки? А артиллерия? А авиация?
— Мы ничего не боимся и за свою свободу готовы умереть! А вы, я вижу, хотите показать, как пакистанская армия, ее офицеры и солдаты умеют героически сражаться за интересы убийц.
Пакистанский полковник негромко, возможно, чтобы не слышал сержант, пробормотал:
— Мне приказали из гуманных соображений передать вам ультиматум.
— Вы считаете, что загнать нас снова в подземелье, где нас не кормят, пытают, убивают, и есть гуманные соображения?
— Скажите, вы кто? — вдруг спросил пакистанский полковник и сочувственно посмотрел на руководителя восставших.
— Я. полковник афганской армии Мохаммад Наим.
— Где учились?
— Ив Советском Союзе, и в Афганистане.
— Я понимаю вас, но поймите и вы меня. Не я, так другой исполнит приказ.
— Исполняя приказы, господин полковник, надо помнить и о совести.
Мохаммад Наим, прощаясь, кивнул головой и повернул обратно. Он не видел, как пакистанский полковник, а вслед за ним и сержант отдали ему честь.
Через несколько минут танки, выдвинутые на прямую наводку, открыли орудийный огонь. Снаряды вонзились в толстый глиняный дувал. Их разрывы поднимали вверх столбы пыли и дыма. Застучали тяжелые танковые пулеметы.
Потери у восставших пока были небольшие. Один афганский военнослужащий погиб, четыре человека были ранены, в том числе один советский солдат. Тамарин, где ползком, где перебежками между разрывами снарядов, добрался до Жураковского. Это его ранило в правое плечо.
— Ну как. ты, Саша?
— Нормально, командир. Вот перевязку закончат, и — готов к бою. Я же еще ни разу не выстрелил.
В этот момент прекратился орудийный Огонь, и Тамарин, выглянув в бойницу, коротко бросил:
— Начинается.
Душманы пошли вперед. Постепенно становился понятен их план. Из гранатометов разрушить ворота, а затем ворваться внутрь базы. Танки медленно двигались следом за цепью.
Когда атакующие приблизились к дувалу метров на двести, Мохаммад Наим дал команду стрелять.
Оружия у оборонявшихся было в достатке, и огонь их был кинжальный. Он сразу же заглушил крики душманов «аллах акбар»[7], и десятки их упало замертво. Наступавшие, очевидно, рассчитывали, что смогут танковыми орудиями подавить пулеметные точки. Но их оказалось слишком много, чтобы в считанные минуты сделать это. А тут еще и сами танки оказались в зоне досягаемости гранатометов. Салуецкий подловил момент, когда один из танков чуть повернулся боком и влепил ему из гранатомета. Танк загорелся. Кто-то из афганских солдат смог из безоткатного орудия, поставленного у бреши в дувале[7], перебить у второго танка гусеницу. Танк развернулся боком и вскоре был подожжен.
Душманы, оставляя на земле убитых и раненых, побежали обратно. Танки снова открыли огонь из орудий и пулеметов и начали задом пятиться назад. Атака захлебнулась.
Вытирая с лица пыль, перемешанную с потом, Тамарин подошел к Мохаммаду Наиму.
— Не пойму, почему они не атаковали со всех сторон. Неужели не понимают, что такая атака ничего не дает?
— Все они понимают, — улыбнулся Мохаммад Наим. — Я думаю, что они душманов направляли в порядке наказания, а чтобы ударить со всех сторон, сил не успели собрать. Главное впереди. Уверен, что пакистанцы полезут сами, вот только не знаю, успеют ли, скоро уже вечер.
Тамарин задумчиво посмотрел туда, где должен находиться Пешавар, и подумал о Леонове и Николаеве: «Как вы там, друзья? Все ли у вас в порядке?..»
ВСТРЕЧА С ЛОРДОМ
А Николаев и Леонов в это время сидели напротив холеного, одетого в прекрасный светлый костюм мужчины. Он назвал себя, но ребята не расслышали его имени. Улыбаясь, джентльмен спросил:
— Скажите честно, ребята, снилось ли вам несколько дней назад, что так запросто будете беседовать с английским лордом? Я — член палаты лордов Великобритании. Уже длительное время занимаюсь Советским Союзом, много раз приезжал в вашу страну. Перевел несколько книг с русского языка на английский. Я автор книги «Война, которую выиграл Гитлер». О ней в свое время много говорили. Не слышали о такой?
— Мы знаем десятки книг, — зло сказал Леонов, — в том числе и книгу под названием «История», где четко и правдиво говорится о том, что Гитлер проиграл войну.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся лорд. — Вы, конечно, правы, но моя книга показывает Гитлера в несколько ином ракурсе. — И тут лорд круто сменил тему. Сразу сделался серьезным. — Но я приехал сюда по другому вопросу, который никакого отношения к Гитлеру не имеет. Мне сообщили, что вы хотите выехать в Англию, и попросили оказать вам помощь.
Парни молчали, и лорд после наступившей неловкой паузы продолжал:
— Но мне сказали, что сегодня вы отказались писать заявления о предоставлении вам политического убежища. Так ли это?
Ответил Николаев:
— Хочу уточнить, что мы не от заявлений отказались, мы отказались писать о том, что дезертировали из Советской Армии.
— Ну, в Союзе, — небрежно махнул рукой англичанин, — вы числитесь дезертирами уже давно.
— Но это же не так, господин лорд, — сказал Леонов. — Мы не можем идти против своей совести. Тем более мы не уверены в том, что имеем дело с теми людьми, которые действительно хотят и могут нас освободить из этого ада.
