Дмитрий Линчевский - Гранатовый срез
— В беседе по телефону вы произвели впечатление серьезного человека, а здесь, я вижу, наоборот, — не выдержав пристального взгляда сыщика, сказала Светлана.
— Я? Почему? — встрепенулся Олег, чувствуя, что алкоголь на самом деле размягчает сознание.
— Да потому, что рабочий день с рюмки начинаете. Это теперь принято?
— Нет, нет, — засуетился Фокин, — так уж получилось. Просто напарник в графин водки налил вместо воды. Я сейчас все устраню.
— Что вы устраните? — с недоброй усмешкой спросила Берцова, — алкоголь из организма? Двумя пальцами?
— Нет, я все отсюда вылью и выпью чаю, — Олег бросил в стакан одноразовый пакетик (не попал).
Тем временем в дверь постучали. На пороге появился высокий светловолосый мужчина с умным лицом и внимательным взглядом. Он хотел, было что-то спросить, но, увидев посетительницу, тактично ретировался.
— Ну что ж, не буду отрывать вас от дела, — поднимаясь, сказала Светлана, — я сегодня после ночной смены и хочу немного поспать. До свидания.
— Подождите, подождите, — поднял руки сыщик, — а как же показания? Мне же надо обо всем вас расспросить, все записать.
— Мне кажется, сейчас вам не до этого, — сверкнула взглядом гостья и вышла из кабинета.
— Вот, блин, дела! — ругнулся Фокин, оставшись один. — И что теперь объяснять Чупачупсу? Нет, так дело не пойдет, надо выкручиваться. — Он схватил телефонную трубку и набрал номер опорного пункта… — Але, Андрюха?.. Ты чем сейчас занимаешься?.. Слушай, надо срочно опросить вдову Берцова. Я, понимаешь, не успел, а вечером начальству докладывать. Проскочи к ней, тебе там рядом, возьми объяснение или сразу допроси, чтобы потом к следователю не дергать. Давай, дружище, выручай, а то я зарылся здесь по уши… Ну, спасибо, бывай. — Олег довольно потер руки. Так, одно дело сделано, теперь другое. — Он посмотрел на часы, раскрыл ежедневник, и нашел нужный номер… — Але… А мог бы я услышать Кривенко Николая Викторовича?
— Я слушаю, — ответил молодой голос на другом конце линии.
— Это капитан Фокин беспокоит. Мы с вами договаривались на 11 часов, неужели забыли?
— Да нет. Я заходил, но у вас там какая-то дама сидела — не стал отвлекать пустяками.
— Что ж вы такой скромный-то? Хоть бы назвались, я бы сориентировался, тем более что девушка ушла ровно через пять минут.
— Ну, хорошо, в следующий раз буду понаглее, — усмехнулся Кривенко. — Я, вообще-то, скоро поеду в фитнес-клуб, он в ваших краях находится, так что могу заскочить, если необходимость не отпала. В 2 часа устроит?
— Да, конечно, устроит, — обрадовано пробасил Олег.
— Ну, значит, в 2 на том же месте. До встречи.
* * *Тихон Петрович дождался, когда Полынцев закончит телефонный разговор, свел морщины к переносице, тряхнул седой шевелюрой, вернее, тем, что от нее осталось, и громко произнес:
— Предлагаю назвать наш секретный отряд — НОПА.
— Как, простите? — напряглась Лариса Михайловна.
— НОПА! — гордо повторил старик и вскинул кулак на манер кубинских партизан.
— Мне нравится, — едва заметно улыбнулся Андрей. — Правда, первая буква немного подгуляла, но общее впечатление соответствует.
— Не понял? — опустил руку Тихон Петрович.
— А что тут понимать, — укоризненно покачала головой Лариса Михайловна, — замените в вашем слове первую букву и получите неприличное место, на котором морщин не бывает.
— Хе-хе, вон вы о чем, — осклабился старик. — И то верно: НОПА — Ж… А я как-то сразу не сообразил. Думаю, красивое название вышло — Народное ОПАлчение, а вишь, как оно получилось.
— Ну, во-первых: не народное, — разочаровал партизана участковый, — потому как под моим руководством, а, стало быть, государственное.
— А во-вторых: слово ОПОЛЧЕНИЕ пишется через О, — добавила свои пять копеек Лариса Михайловна, — так что аббревиатура все равно не подходит.
— И, в-третьих: вы меня неправильно поняли, — надевая бушлат, сказал Андрей. — Мы здесь ничего не создаем, а просто собираемся следить за порядком в своем доме, вашими глазами и моими руками. Понятно говорю? — все с согласием кивнули. — А теперь мне нужно отлучиться ненадолго. Тихон Петрович, остаетесь за старшего.
— Есть, за старшого, — браво козырнул 'народный ополченец', - не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде!
Легко взбежав на 8-й этаж и сделав резкий выдох, — привычка, оставшаяся после армейских марш-бросков — Полынцев нажал на кнопку дверного звонка.
— Кто там? — послышался через секунду строгий женский голос.
— Ваш участковый.
— Что вы хотели?
— Всего лишь пару вопросов, если позволите.
Андрей почувствовал недовольство в голосе собеседницы и выбрал самую вежливую манеру общения. В запасе у него их было три: первая — вежливая и учтивая, вторая — официально-нейтральная и третья — злая, напористая, с грубой лексикой и страшными угрозами: применялась только в отношении нарушителей, и то на стадии задержания.
— О, Господи, дадите вы мне сегодня отдохнуть или нет, — простонала хозяйка, открывая замок.
— Можно войти или здесь побеседуем? — тактично осведомился Полынцев.
Берцова молча указала путь на кухню. Андрей снял в коридоре обувь и прошел, куда послали… Довольно просторная для однокомнатной квартиры кухня. Светлый гарнитур, встроенная мойка — в раковине чисто. Холодильник 'Бирюса' — небольшой, старой марки. У окна обеденный столик — убран, сверкает. Это хорошо, по крайней мере, на бумаге жирных пятен не останется. Присев на табурет, Полынцев вытащил из папки документы и с любопытством взглянул на хозяйку. Высокая — 175, наверное. Стройная — килограмм 55 — 60. На лицо симпатичная. Интересно, что у нее внутри — в смысле, в душе, не под платьем.
— Вы на меня смотрите как ваш друг в РУВД, — неприязненно сказала Светлана.
— А вы что, там уже побывали?
— Естественно, с утра заходила.
— Да? Не знал. Впрочем, не будем терять время. Пожалуйста, назовите свои данные.
— Ну что ж, записывайте: Берцова Светлана Георгиевна, проживаю по этому адресу, работаю на телефонной станции оператором связи, семейное положение — вдова, детей нет. Что еще?
— Год рождения забыли.
— Мне 26 лет, — сказала она, чуть помедлив.
Теперь медлить начал Полынцев. Ему нужна была пауза, чтобы вычислить год рождения собеседницы — в протоколе записывалась четырехзначная дата, а не количество полных лет. Это лишь кажется, что отнимать маленькие числа нетрудно, а на самом деле попадется вот такая закавыка с некруглыми окончаниями и мыкайся с ней, как лисица с ежиком. Нет, если бы в спокойной обстановке, то и говорить не о чем — раз плюнуть. А вот, когда на тебя смотрят черными глазищами, да еще длиннющими ресницами хлопают, то здесь, кто хочешь, растеряется. Здесь и сам Ломоносов растерялся бы… Или, он был не математик?
— Помочь? — нетерпеливо спросила хозяйка, заметив, что ручка офицера застыла на месте.
— Извините, я немного отвлекся, — наконец совладал с датой Андрей. — Вспомните, пожалуйста, не было ли чего-нибудь странного в поведении мужа в последнее время?
— Вроде бы, нет, — задумчиво протянула Светлана. — Все, как обычно: тихо, спокойно, никаких эксцессов.
— Скажите, а про чеченца супруг ничего вам не рассказывал?
— Нет, — встрепенулась хозяйка, — а что, был чеченец?
— Да, был, и Станислав проводил с ним сделку.
— Ничего об этом не говорил. Может быть, расстраивать не хотел, я ведь не очень люблю прошлую жизнь ворошить, слишком незавидной она была.
— Да, да, я знаю, что вы оттуда, — тихо сказал Андрей.
— Интересно, откуда такая осведомленность? — Светлана откинула назад густые каштановые волосы. — Справки наводили, или директор 'Кроны' успел нашептать?
— Директор? — недоуменно спросил Андрей. — А при чем здесь директор?
— Да притом, что человек он скользкий и пакостный, а мысли только в одну сторону работают. Я сначала думала, он правда помочь хочет: не беспокойся, говорит, знаем, что из Чечни приехала, не бросим, поддержим. А потом смотрю, одной рукой уже поддерживает… мою коленку под столом. И это прямо на поминках, можете себе представить? Я хотела сразу его кобелиную морду расцарапать, а потом думаю, ладно, не буду при людях скандал устраивать, вывела из-за стола и залепила пощечину от всей души. Другой бы на его месте извинился, а этот еще угрожать начал: смотри, говорит, пожалеешь, сама потом прибежишь, да поздно будет… В общем, бр-р, — Светлана нервно передернула плечами. — Гадкий мужичонка, склизкий. По мне так чеченцы лучше, у тех хоть благородство какое-то есть, своеобразное, но благородство. А здесь, как животные, ей Богу, только пожрать, да переспать — ужас.
— Не расстраивайтесь, — участливо сказал Полынцев, — не все мужчины такие, есть и настоящие. А…
