Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан»
— Старший лейтенант Потураев! Будем знакомы, — они пожали руки. — Чесных, я пойду на огневые к командиру батареи, а Вы продолжайте заниматься по плану.
— Так точно, товарищ старший лейтенант!
Выходя из палатки, Потураев спросил:
— Как зовут командира батареи?
— Капитан Петухов. Огневые позиции расположены позади наших палаток перед обрывом. Во-он там, — показал младший сержант на те орудия, которые видел еще с аэродрома. На ходу он поправил фуражку, внимательно и с волнением приглядываясь к видимым вдалеке силуэтам людей.
У шести орудийных окопах стояли автомобили УРАЛ. К двум уже были прицеплены гаубицы, и солдаты грузили в них боеприпасы и шанцевый инструмент. Подойдя ближе к огневой позиции, Потураев определил офицера, который энергично распоряжался оставлением боевого охранения, отдавая короткие команды:
— Казиев! Давай сдавай назад! Так! Еще, еще! Стоп! Сцепляй! Поставить стопор!
Орудийный расчет, прицепив гаубицу за форкоп УРАЛа, начал погрузку имущества, лежащего в окопе. Капитан Петухов направился было к четверке с голубым околышком, остановился, поджидая его. То, что это командир его батареи Евгений, уже не сомневался, но для порядка спросил:
— Здравия желаю! Вы — капитан Петухов?
— Да.
— Товарищ капитан! Старший лейтенант Потураев для дальнейшего прохождения службы в должности старшего офицера вверенной Вам батареи прибыл! — он опустил правую ладонь от козырька фуражки и пожал протянутую ему руку Петухова.
— Здравствуйте! Ждали, ждали Вас, старший лейтенант! Минутку! — комбат обернулся к четвертому орудию и крикнул:
— Сердюков! Командуй сам, проверь стопор при загрузкке и ничего не забудь в ровиках!
Командир орудия старший сержант Сердюков стал в метрах в трех в стороне от тягача, так, чтобы ему были видны водитель и орудийный расчет, подавший станины гаубицы для цепки. Сердюков поднял левую руку вверх и ладонью начал подавать водителю сигнал сдавать назад, а Петухов повернулся к Потураеву:
— Так вот! У нас в батарее случилась такая накладка, что не дай Бог! Сам посуди, завтра переезд всей бригады километров за семьсот куда-то на юго-восток, из солдат и сержантов в наличии ровно половина, остальные лежат во взводах, в госпиталях Союза с гепатитом, там же два моих офицера, оба огневики, но они уже к нам не вернутся. Вернувшись из госпиталя и получив предписания в штабе, они сразу улетят на новые места службы в Союзе. Я сам жду себе заменщика. С тобой не прилетел, случайно, новый командир батареи?
— Нет, не было, — ответил Потураев.
— Ну, вот. Всегда такое невезение. Я тоже жду его как избавления от всего этого афганского кошмара. За два года намотались по нему во как! — Петухов рубанул себя по горлу.
— А тут одно к одному, нет, чтобы спокойно дождаться заменщика и уехать в Союз, так придумали передислокацию, а солдат не хватает, офицеров нет. Вдвоем остались с командиром взвода управления. Он из новеньких, потом познакомишься с ним. И старшина батареи тоже выглядывает каждый самолет, мы с ним с декабря 79-го года здесь.
Петухов действительно был рад новому офицеру, который сможет заменить его на огневых позициях. До отъезда осталось меньше суток, а сделать нужно было еще немало: организовать получение сухих пайков на четыре дня, представить в штаб именные списки убывающего личного состава и получить там распоряжение о месте батареи в общей колонне части, позаботиться о том, чтобы ничего не забыть в покинутом лагере, и много других дел, внезапно появляющихся в ходе подготовки к маршу.
— Куришь? — спросил он Потураева, доставая пачку сигарет «Охотничьих».
— Курю.
Петухов вытряхнул из пачки две сигареты. Евгений взял одну и щелкнул зажигалкой, давая первому прикурить Петухову. Тот, затянувшись, повернулся к огневой позиции, глядя, как его солдаты и сержанты готовят технику к отъезду, и уже более спокойно продолжал:
— Обратил внимание, что в расчетах по четыре, а кое-где, и по три человека? Тридцать три солдата в госпитале! А по штату в батарее шестьдесят пять. Вот и считай! И так во всех ротах бригады, желтуха косит всех подряд, а оставшиеся с ног валятся, работая за себя и за того парня. Как твое имя-отчество? — вдруг спросил он Потураева.
— Евгений Михайлович, товарищ капитан.
— Меня зовут Владимир Николаевич. Откуда прибыл в Афганистан, Женя?
— Из 29-й ДШБ, что стоит на Украине, в городе Миров.
— Там кем был?
— Тоже старшим офицером батареи таких же гаубиц Д-30.
— Это хорошо. Вещи в палатке оставил?
— Так точно! Младший сержант Чесных показал Ваш закуток.
— Понятно. Сейчас сделаем так: четыре орудия подтягиваем к лагерю, а два остаются здесь на всю ночь в боевой готовности. Мало ли что? Утром ты снимешь их с позиции и пристроишься к общей колонне. Выезд завтра в 7–00, поэтому приступишь пораньше. Сегодня в 15–00 построение общей колонны техники бригады и прогон ее по кругу вокруг палаточного городка с целью выявления негодных к движению машин. У тебя есть во что переодеться?
— Есть полевая ПШ, — ответил Потураев.
— Хорошо! Подъедем, переодевайся, так не ходи. Десантную куртку возьми у сержанта Казеко, ему старшина доверил все имущество батареи. И оружие получи у дежурного, автомат и пистолет старшего лейтенанта Ивлева, он уже не приедет к нам, пару гранат, ну, и еще чего-нибудь, что посчитаешь нужным. Пока будешь переодеваться, я соберу батарею и представлю тебя. Все ясно?
— Ясно, товарищ капитан!
— Командиры орудий, ко мне! — скомандовал Петухов.
Капитан Петухов, высокий и плотный, казалось, излучал энергию, заряжая ею окружающих. Подбежали несколько сержантов в потрепанных и побелевших десантных куртках, в шапках и с автоматами за спиной.
Петухов обратился к ним:
— Товарищи командиры! Эти четыре готовых к маршу орудия подводим сейчас к нашим палаткам. Там собрать всех своих людей и быть готовыми к построению личного состава. Орасанову и Быкову оставаться с расчетами на позиции в постоянной боевой готовности до утра. Сержанту Сердюкову организовать смену людей в этих дежурных расчетах каждые четыре часа. Да! Сержант Орасанов! На построение приведешь всех, оставишь у орудий по одному часовому. Ясно?
— Так точно! — почти хором ответили командиры орудий.
— Готовые расчеты — по местам!
Петухов повернулся к Потураеву, стоявшему рядом с ним и уже понявшему всю ситуацию обстановки как в батарее, так и во всей его воинской части.
— Я на первом, ты, Евгений, садись в четвертый УРАЛ — за мной!
— Есть!
Они разошлись по своим машинам, в которых уже находились солдаты орудийных расчетов, поправляя снарядные ящики, закидывая под сиденья шанцевый инструмент и до-сыльники, чтобы не путались под ногами. Потураев запрыгнул на подножку кабины, открыл дверь и спросил у сидевших в кузове:
— Готовы?
— Готовы! — был ответ.
Первый тягач тронулся с места. За ним плавно и грузно, приседая на торснонах, потянулась сцепленная 122-мм гаубица, всеми тремя станинами и стволом упираясь в форкоп под задним бортом. Потураев спросил у своего водителя, усаживаясь рядом с ним:
— Как Ваша фамилия?
— Панин, товарищ старший лейтенант! Рядовой Панин!
— Добро! Едем, Панин последними! Давно служишь?
— С той осени — второй год уже, — ответил Панин, включая скорость и плавно отпуская педаль сцепления. Колонной в четыре тягача — УРАЛа с орудиями они не торопясь подъехали к своим палаткам с тыла и остановились. Петухов выпрыгнул из кабины и пошел ко взводу управления, уже полностью погрузившему одну палатку с имуществом и приступившему заваливать вторую. К ней подъезжал бортовой автомобиль ГАЗ-66, остановился, и из кабины соскочил молодой лейтенант. Он подбежал к подъехавшему комбату и что-то ему сообщил, указывая рукой в сторону автопарка бригады, расположенному в другом конце лагеря и обкопанного неширокой траншеей. Петухов нахмурился, задумался на минуту и что-то приказал лейтенанту. Тот подал команду на общее построение батареи. Командир батареи взмахом руки позвал Потураева к себе и сказал:
— Переоденешься после построения. Тут еще случилась незадача! Один наш УРАЛ не мог завестись в парке, его начали таскать БТРами на трубе, она соскочила с крюка и пробила ему радиатор. Теперь он совсем вышел из строя. После построения я пойду туда, а вы с Костюковым, командиром взвода управления, продолжайте грузиться и ставьте машину к нашей колонне.
— Понятно, товарищ капитан!
— С остальными двумя расчетами познакомишься сам. Они на построение не успеют.
— Ясно!
Подбежал лейтенант Костюков:
— Товарищ капитан! Батарея по Вашему приказанию построена! — доложил он и опустил руку.
— Идем, Потураев. — сказал Петухов, направляясь к двухшеренговому строю трех взводов батареи, взвода управления и двух огневых. На правый фланг своего взвода встал убежавший вперед Костюков и приложил правую ладонь к козырьку фуражки. На левом — стоял неизвестный Потураеву пожилой прапорщик. Это было уставное место старшины любого подразделения.
