Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан»
— Идем, Потураев. — сказал Петухов, направляясь к двухшеренговому строю трех взводов батареи, взвода управления и двух огневых. На правый фланг своего взвода встал убежавший вперед Костюков и приложил правую ладонь к козырьку фуражки. На левом — стоял неизвестный Потураеву пожилой прапорщик. Это было уставное место старшины любого подразделения.
— Вольно! — сказал Петухов и лейтенант Костюков продублировал команду: «Вольно!» Потураев стоял рядом с командиром батареи.
Петухов внимательно оглядел стоявшую батарею и спокойным голосом произнес:
— Товарищи! Представлю вам старшего лейтенанта Потураева Евгения Михайловича, прибывшего к нам из Союза на должность старшего офицера батареи. Прошу любить и жаловать! Ближе познакомитесь в ходе совместной службы. Огневикам теперь все вопросы старшему лейтенанту. Сержант Казеко! Подберешь десантную куртку прибывшему офицеру. Дежурный!
— Я, товарищ капитан, — ответил стоящий у жилой палатки сержант Новоселов.
— Выдадите старшему лейтенанту оружие Ивлева!
— Есть!
Петухов повернул голову к Потураеву:
— Стать в строй!
— Есть! — Евгений козырнул и встал на правом фланге первого огневого взвода.
— Лейтенант Костюков! Сейчас начинайте составлять именные списки личного состава и наличной техники в двух экземплярах, а я пойду в автопарк. Прапорщик Веденеев! Вам получить на прод. складе сухие пайки в дорогу на четыре дня и сразу же их раздать солдатам. Сержанту Чесных продолжать со своим взводом управления снимать и грузить палатки и все что в них. Старшему лейтенанту Потураеву предлагаю убыть на огневые позиции, познакомиться с отсутствующими расчетами и с системой огня в случае внезапного нападения! Петухов еще раз обвел взглядом личный состав:
— Вопросы есть? Батарея молчала.
— Разойдись по местам! — подал команду командир батареи и поманил к себе Потураева.
— Женя! Сначала переоденься, а потом занимайся службой. Я в автопарке, останешься здесь за меня.
Старший лейтенант Потураев подходил к огневым позициям оставшихся там двух орудий, чувствуя себя уже полнокровным членом этого боевого коллектива — артиллерийской батареи. Одет он был в удобную десантную куртку с широким воротником, туго затянутую кожаным офицерским ремнем с кобурой пистолета на правом боку. Автомат и гранаты Евгений брать не стал — ни к чему они пока. Надел почти новую шапку, привезенную из Мирова, полушерстяную полевую форму и свои хромовые сапоги. Теперь он ничем не отличался от окружающих, и это придавало ему уверенность в движениях. Все его разрозненные мысли о доме, семье, будущей службе, о новых сослуживцах были слиты в единое стремление быть полезным, теперь уже в его подразделении. Будучи по характеру общительным и без необоснованных претензий к людям, понимая, что на военной службе не выбирают по вкусу командиров и подчиненных, Потураев не сомневался, что он быстро сойдется и с теми и с другими. Тем более, что хлопотная обстановка предстоящего марша не оставляла времени на раскачку, с первой минуты захватив его своими заботами. Практический первого шага в своей новой воинской части он почувствовал себя, как патрон в обойме, среди других, таких же, готовых к бою, окружающих его солдат и офицеров. Евгений вспомнил сержанта Казеко, когда тот принес ему в офицерскую комнату за танковым брезентом десантную куртку. Потураев уже получил оружие, переоделся, с трудом засунув в чемодан свою шинель, и беря из рук Казеко куртку, спросил:
— Откуда призывался в армию, сержант?
— Из Украины, из города Ровеньки.
Евгений сразу не поверил. Первый, кого он в Афганистане спросил об этом, оказался его ближайшим земляком.
— А я из Коммунарска, родился и вырос там. Так это же рядом, товарищ лейтенант! Всего 60 км. У Вас кто там остался? — спросил Казеко.
— Сейчас у меня там все: жена, дочь, мама, тесть с тещей и полный город друзей. Как тебя зовут?
— Сержант Казеко, товарищ старший лейтенант! — бойко ответил сержант.
— Да нет, по имени.
— Александр Иванович! Шучу, конечно, просто Саша!
— Ты, Саша, первый мой земляк из Донбасса. Даже не верится, что мы с тобой вместе дышали его вольным, с угольным привкусом, но таким родным воздухом. Давно служишь здесь?
— Давно. Осталось полгода, и в мае, думаю, нас демобилизуют. А земляк я, товарищ старший лейтенант, первый и, наверное, единственным им буду. Никого в бригаде нет из наших мест. Вы прямо из Коммунарска к нам?
— Нет, — сказал Потураев, — Сюда я приехал из-под Львова, где служил в такой же бригаде. А в Коммунарске был прошедшим летом в отпуске.
— Ну, и как там?
— Что ты спрашиваешь, Саша? Родина — она и есть родина. Какая бы ни была! Все там близкое и родное, мир, спокойствие, и, вообще, нормальная жизнь.
— А мне наши просторы и терриконы уже снятся, товарищ старший лейтенант! На эти чужие и безжизненные горы уже не могу смотреть. На них ведь ничего не растет, даже ковыль какой-нибудь! Одни голые скалы. Да и не в скалах дело! Хочется домой — и все!
— Ладно, Саша, терпи уже, тебе немного осталось. Все мы когда-нибудь вернемся домой. Спасибо за куртку!
— Да что Вы, товарищ старший лейтенант! Если что надо будет, не стесняйтесь.
Из ближайшего орудийного окопа навстречу Потураеву вышел среднего роста сержант и доложил:
— Товарищ старший лейтенант! Командир пятого орудия сержант Орасанов! Расчет ведет наблюдение за указанным сектором обстрела.
— Хорошо, Орасанов! Покажите на местности участок обороны.
Они подошли к гаубице, возле которой находился рас чет. Всего три солдата были готовы исполнять обязанности у орудия вместо положенных шести. Командир расчета пред ставил их: ефрейтор Яковлев, рядовой Царьков, рядовой Мамиев. Справа от орудия в ровиках были сложены снарядные ящики. Впереди метрах в пяти от ствола начинался крутой обрыв, уходивший в стороны от позиции на несколько километров. И в этом котловане виднелся город Кундуз. Сержант Орасанов рассказал Потураеву об особенностях несения службы, рукой показывая места особого внимания. Потураев, убедившись, что командир орудия и его расчет знает свою задачу и готов ее выполнить, перешел в окоп другой гаубицы, находившейся справа метрах в двадцати. Ее командир, ефрейтор в мешковато надетой десантной куртке, встретил старшего лейтенанта в строю своего расчета и не очень связно отдал рапорт. Было заметно, что у него нет опыта в подобных докладах, и он с трудом подбирал специфические термины, объясняя задачу расчета.
— Командир орудия ефрейтор Быков! — представился ефрейтор в конце доклада. Потураев пожал всем руки и спросил:
— Быков! Давно командуете орудием?
— Всего две недели, товарищ старший лейтенант! До этого я был его наводчиком, но наш сержант заболел желтухой, и его увезли в госпиталь. Вот меня комбат и назначил командиром, а Бакурова — наводчиком, — показал Быков на стоящего рядом солдата. Потураев оглядел других солдат расчета, каждый из них представился под его взглядом:
— Наводчик рядовой Бакуров!
— Заряжающий рядовой Махмудов!
— Установщик рядовой Грищенко!
— Подносчик рядовой Реджепов!
Евгений уточнил с Быковым сектор обстрела, ориентиры на местности и карточку огня орудия. «Учить и учить их надо!» — такой вывод сделал для себя Потураев после знакомства с этими расчетами, возвращаясь к палаточному городку. «А когда учить? Завтра уезжаем, потом, почти неделю в дороге, обустройство на новом месте…»
Взвод управления закончил снимать обе палатки батареи, погрузил их имущество в ГАЗ-66 и стоящие позади палаток УРАЛы, и солдаты всей батареи собирали в дорогу свои рюкзаки, проверяли оружие, снаряжали магазины автоматов патронами. Потураев обратил внимание на одного из солдат, сидевшего на корточках перед горкой ручных гранат, подбиравшего к ним взрыватели, укладывая их в свой рюкзак. Ему показалось большой для одного солдата эта горка гранат. Потураев подсел к нему и спросил:
— Что, учебные гранаты?
Солдат-туркмен поднял на него глаза, долго и внимательно смотрел на Потураева, как бы, не понимая заданного вопроса, и тихо произнес:
— Здесь ничего учебного не бывает.
Лицо старшего лейтенанта запылало. «Вот это тебе урок, — подумал он. — Здесь же войска ведут боевые действия и, действительно, не может быть ничего учебного. Вся учеба только на боевой технике с боевыми гранатами и патронами и в боевой обстановке. Как я об этом не подумал?»
Таких уроков от своих солдат Потураев получил два. Другой он получил уже в ходе марша, после того, второго урока, Евгений стал быстро ученым и больше никогда и никому не задавал в Афганистане вопросы новичка, только что приехавшего из мирной жизни.
К нему подошли лейтенант Костюков и старшина батареи прапорщик Веденеев. Костюков в этом году окончил военное училище в городе Хмельницком и сразу после его окончания прибыл в батарею. Он принял взвод управления, но, при постоянных нехватках офицеров, часто был и среди огневиков на позициях. Прапорщик Веденеев, напротив, с нетерпением ждал себе замену из Союза, чтобы уже там выйти на пенсию. К концу своей службы в армии он хлебнул ее тяготы в полной мере, с декабря 1979 года находясь в Афганистане. Но несовершенность работы кадровиков оставит Веденеева здесь еще на полгода, о чем он не знает, пока. Они представились Потураеву и стали расспрашивать о новостях в Союзе. Особенно много задавал вопросов прапорщик Веденеев, который со дня на день рассчитывал уехать домой. Увидев капитана Петухова, который скорым шагом подходил к ним, все замолчали и ждали своего командира.
