Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
Октябрьская революция 1917 г. не была исключением. Большевики никогда не скрывали своих глобальных намерений. Они жаждали общемирового переустройства и изначально видели в российской революции лишь первое звено в череде многих других. Поэтому не стоит удивляться желанию прорваться в Европу в 1920 и 1923 гг. (психологический настрой тех лет хорошо описан в романе И. Эренбурга «Трест ДЕ» («Даешь Европу!»).
Так уж устроен миропорядок, что основной ход истории определяют экспансионисты. Именно они открывали новые континенты, основывали колонии, совершенствовали военное дело, а вместе с ним промышленное производство, стимулировали науку. Но их силы не безграничны, и время от времени происходит изменение конфигурации сил: от старых выдохшихся экспансионистов в пользу новых игроков. На 1930—1940-е гг. пришелся очередной цикл таких изменений.
Кстати, забавно читать публицистические инвективы в адрес малообразованных большевиков. Но приводя справки о формальном образовании наркомов, эти авторы не дают труда ответить на простой вопрос: откуда же вскоре взялась мощная мировая промышленная держава с не менее мощной наукой? И почему, когда на рубеже 1980—1990-х гг. за дело взялись высокообразованные, у них все сразу развалилось: и государство, и экономика, и наука, и культура? Для ответа же нужно осознать разницу между «малообразованными» пассионариями и высокообразованными деградантами.
Недоучками являлись не только большевики, но и создатель другой мировой империи – Билл Гейтс (проучился один год в университете и взялся руководить высокотехнологичной фирмой), Стив Джобс (руководитель компании «Эппл»), а до них без дипломов об окончании высшего образования были Генри Форд и Джон Рокфеллер. И все они мечтали о несбыточном – о покорении мира! Каждый на свой лад, естественно. И ведь вопреки житейской логике сделали невозможное – заставили мир жить по их правилам!
Но не только пассионарии жаждут экспансии. Шакалят при случае и малые государства. Те, кто возмущается нападением СССР на Финляндию в 1939 г., забывают, что «невинная» Суоми, воспользовавшись ситуацией, захватила в 1919 г. большую часть Карельского перешейка, придвинувшись вплотную к важнейшему промышленно-культурному центру России – Петрограду. Неужели руководство Финляндии не понимало, что тем самым оно завязывает узелок на будущую войну? (Грузия, пытавшаяся проглотить в 2008 г. Абхазию и Южную Осетию, пример из того же ряда.)
Был в отношениях с Финляндией и другой аспект, ныне прочно забытый. Считается, что первыми террор на территории Российской империи развязали большевики и белые на Юге. Отнюдь. Все началось с Финляндии. В ноябре 1917 г. к власти там пришло социалистическое правительство. А уже в декабре в стране началась Гражданская война (и лишь спустя несколько месяцев – в России). Белые одержали победу с помощью немецкого корпуса и немедля начали истребление красногвардейцев и сочувствующих. Погибло около двадцати тысяч человек, что для небольшой страны довольно много. Показательный штрих: будущий президент Финляндии и друг Советского Союза У. Кекконен в качестве сотрудника политической полиции участвовал в казнях красногвардейцев. Доказано его личное участие в расстреле семерых пленных. Это помнили те финны, кто смог бежать в Советскую Россию, и сами большевистские руководители. Поэтому термин «белофинны» не пропагандистский выверт, а Маннергейм и его окружение для коммунистов был этаким победившим на севере бароном Врангелем и палачом красных.
Однако начало было вполне мирным. В 1938 г. советская сторона попросила передать в аренду четыре острова, что позволило бы охранять морские подходы к Ленинграду. Финское руководство отказало. Показательно, что Маннергейм в мемуарах заявил, что он не только был «за» это предложение, вплоть до обмена их на большую территорию (183 кв. км) в Карелии, но и обошел кабинеты министра иностранных дел, президента и премьер-министра, уговаривая их пойти навстречу Москве. Тщетно.
Заодно сравним схожую позицию У. Черчилля относительно нейтральной Норвегии. Через ее территорию в Германию шла железная руда из Швеции. И в декабре 1939 г. британский премьер-министр предложил кабинету сделать необходимые с его точки зрения шаги. «Я снова предпринял попытку добиться согласия на простейшую и бескровную операцию минирования норвежского коридора…» Ибо: «Если бы можно было теперь отрезать Германию от шведской руды вплоть до конца 1940 года, это был бы такой удар по ее военному производству, который равнялся бы первоклассной победе на суше… Тогда наша блокада Германии на севере станет полной. Мы можем, например, оккупировать Нарвик и Берген, использовать их для нашей торговли и в то же время полностью закрыть их для Германии. Едва ли нужно особо подчеркивать, что установление английского контроля над побережьем Норвегии является стратегической задачей первостепенной важности» (2, кн. 1, с. 247).
И в чем принципиальном логика Черчилля расходилась с логикой Сталина по отношению к Финляндии? И это не единичное умозаключение на основе принципа: «Наши интересы выше других, потому что это наши интересы». Из этого же ряда следующая фраза из мемуаров британского льва: «Было решено также, что, если Германия вторгнется в Бельгию, союзные войска должны немедленно вступить на территорию этой страны, не дожидаясь официального приглашения» (2, т. 1, с. 261). Это и есть политика во всей ее сложности и некрасивости.
И наконец, переход от слов к делу. «3 апреля английский кабинет выполнил решение верховного военного совета, и военно-морскому министерству разрешили минировать 8 апреля норвежские воды. Я назвал эту операцию «Уилфред», потому что сама по себе она была такой маленькой и невинной (!?). Поскольку минирование нами норвежских вод могло вызвать ответные действия Германии, было решено также, что в Нарвик следует послать английскую бригаду и французские войска, чтобы очистить порт и продвинуться к шведской границе» (2, т. 1, с. 261).
Заметим попутно, что германское вторжение в Норвегию началось 9 апреля, и оно ненамного опередило британское.
Но вернемся к зловредному диктатору, который не хотел усвоить аксиому: что можно Англии, не положено России.
В 1939 г. в связи с начавшейся в Европе войной Сталин ужесточил позицию СССР по отношению к правительству Финляндии, хотя все равно речь шла о компромиссе. Из Москвы поступило предложение решить вопрос кардинально – отодвинуть границу от Ленинграда с 32 до 70–80 км в обмен на многократно большую территорию в Карелии. Немыслимо было терпеть состояние приставленного дула пистолета к виску второго по величине промышленного, научного и культурного города страны. Однако предложение было отвергнуто, война стала неизбежной. Критики «зимней войны» в качестве примера особой агрессивности Кремля указывают на создание правительства Куусинена в Териоках, призванное заместить законное руководство Финляндии. Но опять же, Сталин не вышел за рамки исторических прецедентов. Так, война с США с Мексикой в 1846–1848 гг. по характеру была, в сущности, такой же. Напомним события. В 1846 г. янки (пришельцы-колонисты с востока) сформировали самозваное правительство и объявили Техас независимым от Мексики, после чего попросили принять их государство в Соединенные Штаты Америки. Ну а когда Мексика отказалась признать сей акт, началась война, в ходе которой США отторгли не только Техас, но и другие обширные земли (Калифорнию и т. д.).
Марионеточные правительства появлялись в нужный момент и в других местах: в колумбийской провинции Панама, на Гавайских островах, позже «добровольно» включенных в Соединенные Штаты, на Филиппинах и т. д. Что ж, оно и понятно – полный сил экспансионист жаждал расширения, используя все доступные ему способы. Так что метод объединения «республик свободных» был апробирован задолго до ленинско-сталинской национальной политики.
Советский Союз в лице его руководства следовал тем же закономерностям, через которые прошли все прочие пассионарии – тоталитарные или демократические. И эти закономерности будут работать, пока существует человеческое общество. Ныне ни Англия, ни Франция, ни США уже не совершают территориальных захватов по одной простой причине – молодость прошла. Ныне стоит задача не захватить, а сохранить наследие от молодых хищников. Так что современная Россия с остывшей пассионарностью сама может стать «Мексикой» или «Финляндией», только не надо затем удивляться: «Как они смеют?!» Смеют, ибо могут. У сильных своя логика поведения. Если она не нравится, тогда не будьте слабыми. Когда та же Финляндия продемонстрировала свою силу духа, Сталин уважительно смирился с этим фактом и никаких «правительств в изгнании» в 1944 г. уже не создавал, а установил с финским правительством нормальные отношения.
Продолжим обзор предвоенной ситуации с позиций глобальной политики.
