Герман Вук - Бунт на «Кайне»
— Где мы встретимся? — Вилли тяжело поднялся, его желудок переполняли тесто, сыр, помидоры, вино.
— Где хочешь.
— «Сторк Клаб»?
Мэй кивнула. Они расстались у дверей ресторана. В поезде Вилли заснул, но открыл глаза перед самым Манхассетом.
4. Трудности курсанта Кейта
В Манхассете Кейты жили в большом, с двенадцатью комнатами, доме, построенном в голландском колониальном стиле, с белыми колоннами, высокой крышей и множеством окон. Дом стоял на холме, окруженный двумя акрами лужков, елей, кленов и дубов. Родственники миссис Кейт подарили ей этот дом на свадьбу, а ежегодный доход с ценных бумаг банка Род-Айленда позволял содержать его в идеальном порядке.
По кленовой аллее он подошел к парадной двери. В гостиной его ждали. Мать обняла Вилли. Родственники и знакомые, подняв бокалы, приветствовали героя войны. Лучший фарфор и серебро стояли на обеденном столе, в камине потрескивали поленья.
— Пора, Мартина, — крикнула миссис Кейт, — давайте бифштексы… Мы устроим тебе пир, Вилли. Все, что ты любишь… Устрицы, луковый суп, бифштекс, картофельное пюре, кофе по-баварски. Ты же умираешь от голода, не так ли?
— Я готов съесть целую лошадь, — ответил Вилли. Героизм может проявляться по-разному. Вилли сел за стол и начал есть.
— Не сильно ты и проголодался, — вздохнула миссис Кейт, видя, как ее сын давится бифштексом.
— Так вкусно, что я хочу насладиться каждым куском, — ответил Вилли.
С бифштексом он справился, но, когда перед ним поставили большую чашку кофе по-баварски, природа взяла свое. Вилли побледнел, отвернулся, быстро закурил.
— Мама, я больше не могу.
— Дорогой, ты же совсем ничего не съел. Мы все знаем, что у матросов зверский аппетит. Пожалуйста, выпей кофе.
Отец Вилли внимательно наблюдал за ним.
— Может, ты перекусил перед тем, как приехать домой, Вилли?
— Чуть-чуть, папа, только заморил червячка.
Миссис Кейт разрешила ему вернуться в гостиную, где пылал другой камин. Здесь наш курсант оказался в центре внимания, делясь секретами подготовки морских офицеров и анализируя ход боевых действий на всех фронтах. Три недели он не читал газет, поэтому имел весьма смутное представление о том, что происходит. Но импровизировал на ходу, и ему внимали, как оракулу.
Только в гостиной Вилли заметил, что отец хромает и ходит, опираясь на трость. Какое-то время спустя доктор Кейт прервал вечер вопросов и ответов.
— Хочу воспользоваться отцовским правом и увести от вас сына-моряка, чтобы поговорить с ним наедине.
Он взял Вилли под руку, и они пошли в библиотеку с отделанными красным деревом стенами и полками, уставленными книгами в кожаных переплетах. Окна выходили в сад. На клумбах кое-где лежал снег.
— Ну, Вилли, как тебе служба? — спросил доктор Кейт, закрывая за собой дверь.
— Нормально, папа. Я справляюсь. Что у тебя с ногой?
— Ничего особенного. Нарывает палец.
— Болит?
— Есть немного.
Вилли удивленно глянул на отца. Впервые тот на что-то пожаловался.
— Но ты обращался к врачу?
— Да, конечно. Сделать ничего нельзя. Со временем все заживет. — Взгляды отца и сына встретились. — Я не стал бы уводить тебя от компании, — доктор Кейт, хромая, отошел к окну, — но мы никогда не говорили друг с другом, не так ли? Я ведь не возражал, чтобы твоим воспитанием занималась мать. А теперь ты уходишь на войну.
Вилли не знал, что и ответить. Он чувствовал, отец хочет сказать ему что-то важное, но никак не решит, с чего начать.
— Сам я не был за океаном, Вилли, в первую войну. Может, тебе тоже повезет.
— От судьбы не уйдешь, — улыбнулся Вилли. — Флот тратит на меня немало времени и средств. Если я пройду хорошую подготовку, надо плыть за моря.
Доктор Кейт разгладил усы.
— Ты меняешься. Что тому причиной? Военная служба?
— Боюсь, я все тот же воображала.
— Тебе не пришлось играть на пианино?
— Забыл, как оно выглядит.
— Вилли, — его отец помолчал, — ты познакомился с девушкой?
Пораженный столь прямым вопросом, Вилли не смог солгать.
— Да, папа.
— Хорошей девушкой?
— Изумительной.
— Ты хочешь жениться на ней?
— Нет.
— Почему?
— Ну… она не из нашего круга.
— Не спеши с выводами, Вилли. Привези ее сюда, познакомь с нами.
Перед мысленным взором Вилли возникла маленькая фруктовая лавка в Бронксе, где он однажды побывал. Толстуха, мать Мэй, в бесформенном черном платье. Ссохшийся отец в грязном фартуке, потерявший половину зубов. Его встретили там очень тепло. Лавка сменилась новым образом: миссис Минотти и его мать пожимают друг другу руки. Вилли тряхнул головой.
— Видишь ли, я чуть было не женился на медицинской сестре, — продолжил отец. — Но я не жалею. Мы с твоей матерью жили хорошо… Ну, они, наверное, уже беспокоятся, не случилось ли чего с нами. — Однако он не двинулся к двери.
— Папа, ты хочешь сказать мне что-то еще?
Доктор Кейт помялся.
— Думаю, мы еще успеем поговорить.
— Почему бы тебе не приехать ко мне в училище? Там довольно интересно.
— У меня мало свободного времени.
— Я знаю.
— Пожалуй, я приеду. — Доктор Кейт положил руку на плечо сыну. — Не думай, что это время пройдет для тебя зря, Вилли. Я говорю про службу на флоте.
— Конечно, нет, если я вернусь целым и невредимым. Война может пойти мне на пользу.
— Может. Ну, вернемся к гостям.
Вилли взглянул на часы. Несмотря на протесты миссис Кейт, он попрощался с гостями. Она проводила сына до дверей.
— Когда я увижу тебя снова, дорогой? — спросила она, когда Вилли затянул пояс на синем плаще.
— В следующую субботу, мама, если я чего-нибудь не натворю.
— О, нет. Я приеду к тебе раньше.
Двадцать минут седьмого Вилли влетел в «Сторк Клаб». Снимая в гардеробе плащ, он заметил Мэй. Желание извиниться за опоздание сошло на нет. Она сидела за столиком с Марти Рубином, ее агентом. «И что делает здесь этот еврей?» — недовольно подумал Вилли. Поздоровался он с ними довольно холодно.
— Поздравляю с зачислением в училище. Мэй рассказывала мне о вас, — улыбнулся агент. — Я завидую вашей форме.
Вилли перевел взгляд со своего синего кителя с золотыми пуговицами на однобортный серый пиджак Рубина, слишком свободный по меркам Манхассета и Принстона. Лысоватый, близорукий, толстый агент казался живой карикатурой на штатского человека.
— А я завидую вашему костюму, — с мягкой иронией ответил он и выбрал стул напротив Мэй, так что Рубин оказался между ним и девушкой.
Рубин подозвал официанта.
— Шотландское, — заказал он себе. — А что вы будете пить?
— Двойное шотландское, — ответил Вилли.
— Святый Боже, — Мэй пристально посмотрела на него.
— Мужской напиток для морского офицера, — Рубин поднял полупустой бокал. — Допиваю и ухожу. Мы в ваше отсутствие поговорили о делах.
— Не торопитесь, — остановил его Вилли. — Пообедайте с нами. Извини, что опоздал, Мэй.
— Марти не дал мне скучать. Ничего страшного, — ответила девушка.
— Благодарю, — улыбнулся агент. — Я знаю, когда надо уйти со сцены, — он допил содержимое бокала и встал. — Желаю хорошо повеселиться. Между прочим, ваш обед оплачен.
— Это уже ни к чему, — запротестовал Вилли.
— Я переговорил с Френком, — Рубин кивнул в сторону старшего официанта. — Не позволяй моряку доставать бумажник, Мэй. Они его обсчитают. Ну, счастливо оставаться.
Вилли счел необходимым встать и пожать Рубину руку.
— Мой вклад в победу американского оружия. — И Рубин, чуть косолапя, вышел из зала.
— Как это мило со стороны Марти, — заметила Мэй. — Я об этом не знала.
— Очень мило. И чуть вульгарно. — Вилли отпил из бокала. — Я не люблю, когда мне оказывают непрошенные услуги.
— Иди ты к черту, — фыркнула Мэй. — Марти Рубин — мой лучший друг в этом мире, не исключая и тебя.
— Я в этом не сомневаюсь. Вы неразлучны.
— Его присутствие напоминает мне, что есть еще настоящие мужчины, которые не считают, что девушки предназначены только для того, чтобы их лапать…
— Извини, что я проявил себя таким чудовищем, найдя тебя привлекательной. Возможно, твоему другу нравятся более высокие.
Мэй, помня о своем малом росте, всегда ходила на очень высоких каблуках. На секунду от ярости у нее перехватило дыхание, а затем она набросилась на Вилли.
— Как ты посмел говорить с ним в подобном тоне?
— Я ему не грубил. Наоборот, пригласил к обеду…
— Точно так же приглашают собаку лечь у стула.
— Я хотел побыть с тобой вдвоем, потому что люблю тебя, и мы не виделись три недели.
— Три недели и сегодняшний день.
