Николай Чергинец - Сыновья
Разгоряченный, Павел прошел на свое место.
— Правильно, — громко сказала Вера Федоровна и встала. — Правильно говорит Павел, но надо вот еще о чем помнить. Это по поводу исторических памятников. Да, их надо беречь, но ребята, дорогие мои, посмотрите, сколько на кладбищах заброшенных памятников погибшим воинамі За ними некому следить. Надо, чтобы пионеры взялись за это дело. Надо постараться возродить давнишнюю добрую традицию — заботу о немощных людях, одиноких стариках и инвалидах. Теперь все вспомнили важные и очень нужные слова: благотворительность, милосердие, сострадание… — Вера Федоровна хотела еще что-то сказать, но передумала и села на свое место.
Собрание продолжалось еще долго.
По дороге домой Вера Федоровна уже думала: «Милые вы наши мальчишки, у вас виски, седые, а души не постарели, они молодые и щедрые. А ведь эти парни, столкнувшись лицом к лицу со смертью, стали максималистами и нетерпимыми к любым, даже малейшим недостаткам. А многие не хотят этого замечать и считаться с этим».
Дома Вера Федоровна заказала телефонный разговор с Леоновыми, и в этот момент пришли супруги Лемеховы. Вера Федоровна была очень рада им. Общее горе как бы сроднило их, и они чувствовали потребность друг в друге. Вера Федоровна рассказала о собрании в клубе воинов-интернационалистов. А когда разговор зашел о памятнике, Лемехов сообщил приятную новость:
— Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР предусмотрели много льгот ребятам, которые служили в Афганистане, не забыли и о семьях погибших. Рассматривался вопрос о пенсиях, о жилье. Теперь можно будет писать на памятниках, где погиб воин-интернационалист, не делая из этого секрета.
— Наконец-то, — вздохнула Вера Федоровна.
Договорить она не успела. Длинные и частые телефонные звонки позвали ее к аппарату.
Анастасия Макаровна Леонова была дома, но ничего утешительного об Антоне сказать не могла.
СБОРЫ
В бою и в хлопотах время летит незаметно. Только тот, кому довелось командовать войсковой частью, может полностью представить весь объем работы, который должен проделать командир, когда его подразделение навсегда снимается с насиженного места и передислоцируется на новое.
Хлопот у Бунцева было много. Сборы, подсчет всего того, что нужно будет батальону для выполнения поставленной задачи, забота о складировании на новом месте продовольственных запасов, боеприпасов, снаряжения. А тут еще пришлось срочно заменять часть боевой техники, выработавшей свой моторесурс.
Не забывал подполковник и о капитане Ольхове. Он часто бывал у него и радовался, что Вячеслав постепенно справляется с бедой, думает о будущем.
Никогда не сможет забыть Бунд ев и момент прощания с боевым другом Николаем Антоновичем Першиным. Четкий и ровный строй летчиков, застывших в скорбном молчании. Медь музыкальных труб неестественно яркая для траурных проводов «черного тюльпана», увозящего цинковый гроб с телом Першина на Родину…
Но вот двери и люки, самолета захлопнулись, один за другим запустились двигатели «черного тюльпана», и он, медленно вырулив на взлетную полосу, развернулся и начал разгон.
Вот и не стало еще одного хорошего, верного друга. Сколько раз, будучи вместе, они мечтали о том, что их дружба будет продолжаться и после возвращения на Родину. И вот все перечеркнуто одним вылетом.
Сегодня утром Шукалин принес комбату несколько афганских газет, в которых рассказывалось о подвиге советского летчика майора Першина, который пожертвовал собой ради того, чтобы горящая машина не упала на кишлак.
К Бунцеву подошел командир вертолетного полка.
— Пойдем, Михаил Петрович, помянем Колю.
Дверь в комнату Першина была не заперта. Вошли, включили свет. Все стоит и лежит так, как оставил Николай. Еще предстояло собрать его личные вещи и отправить домой, жене.
На стуле в углу лежал кот. Он, не обращая внимания на вошедших, безучастно смотрел перед собой.
— Удивительно, но он чувствует все, — сказал командир полка. — Уже которые сутки не ест ничего, вот так и лежит. Кот афганский, а какая привязанность!
Бунцев погладил кота. Тот не шелохнулся. Бунцев неожиданно решился:.
— Отдайте его мне! Возьму его на точку, а затем с собой в Союз.
— Ну что ж, бери. Будет память о Николае.
Бунцев взял кота на руки. Обычно он сопротивлялся, царапался, не давался в руки постороннему человеку, а сейчас даже не шевельнулся.
— Ты кличку ему смени, — посоветовал командир полка. — А то привезешь домой Душмана
— Пусть и будет Душманом. Так его Николай назвал, — осторожно гладя кота, ответил Бунцев.
Командир полка предложил подвезти Бунцева до батальона: все-таки километра три будет, напомнил он. Бунцев не отказался и вскоре был у себя. Оставив Душмана в своей комнате, он заспешил в штаб.
Мисник доложил, что подготовка батальона идет полным ходом, и показал шифровку.
— Генерал-лейтенант Дубик приказывает завтра выходить. В семнадцать ноль-ноль должны занять позиции с двух сторон трассы Кабул — Хайратон. — Мисник указкой показал на карте участок дороги, безопасность которого приказано обеспечить их батальону.
Бунцев некоторое время смотрел на карту: задание несложное. Соблюдая все меры предосторожности, пройти по шоссе колонной и по очереди принять от находящегося там подразделения его посты и заставы.
Бунцев вместе со своими заместителями уже определил, где развернуть тылы, артиллерию, где будет находиться штаб батальона. Но сейчас он еще раз прикидывал, все ли сделано для выполнения задачи, не забыто ли что.,
— Значит, так… Завтра, пока колонна будет выходить отсюда, служба тыла передаст по акту городок царандою. Попросите афганских товарищей быть рано утром у нас., Думаю, часа за полтора-два сможем все оформить. К этому времени батальон подойдет к перевалу, там я вас и догоню.
Мисник грустно улыбнулся.
— Значит, прощай, Кабул?
— Да, сюда мы больше не вернемся. Но повоевать еще. придется. Хоть и на боевые ходить не будем. Участок нам отведен нелегкий. Справа и слева горы, между ими. и нашими позициями сплошная «зеленка», кишлаки.
— Да, эта дорога самая важная и с военной, и с политической, и с экономической точек зрения.
Бунцев вернулся в свою «бочку» — круглый, похожий на большую цистерну, жилой домик на колесах, — включил свет и сразу же увидел Душмана. Кот лежал на стуле точно в той же позе, как и в комнате Першина.
Подполковник устало стянул сапоги и лег в постель. Но потом приподнялся, взял кота и положил на одеяло рядом, с собой.
Впереди ждал тяжелый, полный тревог день.
Перед самым выходом батальонной колонны из городка во второй взвод пришел заместитель командира роты старший лейтенант Бакин. Подошел к боевой машине первого отделения и подозвал Шувалова:
— Вопрос о приеме вас кандидатом в члены партии рассмотрим на партийном собрании послезавтра. О месте и времени сообщу дополнительно. Постарайтесь еще раз внимательно себя проверить, вопросов наверняка будет много.
— Есть, товарищ старший лейтенант. Я буду использовать каждую свободную минуту для подготовки.
— Думаю, что все будет хорошо. Кстати, о вашем рапорте… Вы не передумали?
— Нет, товарищ старший лейтенант, я не передумал и очень прошу оставить меня на службе до вывода наших войск из Афганистана.
— Хорошо, рапорт пойдет по инстанции, не знаю, как на это посмотрит командование, но за желание спасибо. Откровенно говоря, такие опытные люди, как вы, очень нужны роте.
— Да я же это и сам вижу, — смутился старший сержант, — вон в моем отделении осталось всего лишь пятеро «старичков», а молодым помогать надо. А может быть, и Леонова сможем отыскать…
Наконец последовала команда, и колонна начала движение. Турлаков, сидя рядом с орудийной башней, весело оглянулся на сидевших на броне друзей.
— А что, мужики, вдумайтесь, мы начали дорогу домой, будем гораздо ближе к Родине.
Командир батальона стоял у КПП, через который в последний раз должен был пройти его батальон. Было грустно, глаза буквально цеплялись за каждое строение, дерево, кустик. Ведь все это сооружено и посажено руками советских воинов:
Все шло по плану. Но то, что произошло дальше, озадачило Бунцева. Его срочно позвали к машине связи. Молоденький капитан протянул трубку аппарата закрытой радиосвязи и тоненьким голосом доложил:
— Генерал-лейтенант Дубик вас требует к аппарату.
Бунцев взял трубку и медленно, чуть растягивая слова, произнес:
— Ноль-сто-пятый — на связи.
— Ноль-сто-пятый! — послышался голос Дубика. — Я — ноль-первый. При выходе из города движение остановить и ждать моего прибытия. Как понял?
Бунцев повторил приказ и, передавая трубку радисту, подумал: «Голос у генерала взволнованный. Что-то случилось».
