Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 4
В середине декабря я в очередной раз полетел в Афганистан. А 20 декабря сообщают, что Дмитрий Федорович Устинов преставился. И так я его больше и не увидел. Вернулся из Афганистана — прошли уже и похороны. Ушел Устинов, а вместе с ним и противоречивые воспоминания. В ранге министра оборонной промышленности он буквально гарцевал верхом на белом, могучем, лихом коне. Выпросив себе должность министра обороны — сидел охлюпкой будто на низкорослом вислоухом ишаке, да и то спиной к гриве: так он и не понял — что такое Вооруженные Силы, хотя более восьми лет был у их руля.
Возможно, в целом причиной его кончины был обычный процесс старения организма (каждому природой заложена своя обойма лет), но, объективно оценивая Дмитрия Федоровича, надо сказать, что до 1984 года он был весьма активен и не по годам подвижен. На мой взгляд, смерть Юрия Владимировича Андропова 9 февраля была ударом для Устинова. Все-таки близкие люди, долгие годы вместе проработали, да и Юрий Владимирович моложе был на шесть лет — когда он умер, ему не было даже 70 лет. После этой смерти Дмитрий Федорович как-то осунулся, стал менее разговорчив. Я уже был у него редким посетителем. Правда, в последнем большую роль играл Сергей Федорович Ахромеев, который старался все доложить лично, поэтому никого из Генштаба к министру не подпускал. Исключением был Петр Иванович Ивашутин— для начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба двери к министру обороны были открыты во все времена (а при жизни Сталина — и к главе государства).
Но это не столь важно: то ли начальник Генштаба за всех будет докладывать министру или начальники Главных управлений и некоторых важных отдельных управлений Генштаба будут свои вопросы докладывать министру лично, но в присутствии и вместе с начальником Генштаба (так было заведено Н. В. Огарковым). Главное в том, что, взвалив на себя всю эту ношу и оттеснив от министра других генштабистов, Сергей Федорович Ахромеев, конечно, не в состоянии был все успеть. В том числе и по-крупному. В итоге многие проблемы были загнаны в тупик.
Особое беспокойство во внешней политике представляли два глобальных вопроса — это предотвращение милитаризации космоса (программа СОИ Соединенных Штатов) и возобновление переговоров между СССР и США по ограничению и сокращению вооружений. Бесспорно, в этих двух проблемах движущим генератором должно было быть Министерство иностранных дел, но и Министерство обороны не должно было пребывать на втором плане. Нас особо должны были интересовать переговоры с США по стратегическим ядерным вооружениям и ядерным вооружениям в Европе (кстати, прерванные по нашей, точнее, Устинова, инициативе).
Вскоре после приснопамятного совещания, где Дмитрию Федоровичу Устинову во время доклада стало плохо, у нас был долгий и напряженный разговор с начальником Генштаба о необходимости возобновления переговоров с американцами. Я прямо сказал Сергею Федоровичу: «Коль мы закрыли эти переговоры, то мы должны проявить инициативу об их возобновлении». Мы договорились, что он переговорит на эту трему с Громыко или Корниенко. Во всяком случае, «пятерка», которой я продолжал руководить, считала, что это единственно правильный выход из тупика.
Д. Ф. Устинов умер, а многие проблемы остались. Да и не может любой человек один разрешить все проблемы, которые на него обрушились. Хорошо, если он, уходя из жизни, не оставлял в наследство новые, им созданные. А в нашем случае, к сожалению, именно так и было.
На должность министра обороны СССР вместо Д.Ф.Устинова назначается маршал Советского Союза С. Л. Соколов. Это было для нас, военных, такой же неожиданностью, как в свое время и назначение Д. Ф. Устинова. Во-первых, тогда Дмитрию Федоровичу в то время уже было 68 лет, во-вторых, и что самое главное, — он был гражданский человек, даже не был членом Совета обороны, где можно было бы многое приобрести.
Сейчас же к новому министру обороны с позиций знания дела не могло быть вопросов — он прошел все, без исключения, ступени военной иерархии, участник многих войн. Да одно то, что он почти 20 лет был первым заместителем министра обороны, уже говорит о том, что ему нечего изучать в Вооруженных Силах — он всё знает. И его хорошо знают. Но дело-то все в том, что ему шел уже 74-й год. Конечно, если в куклы играть, то это уже возраст, а если таким органом руководить, как Вооруженные Силы, то здесь главное — ум, мудрость, здоровье, энергия, чего, конечно, Сергею Леонидовичу было не занимать. И все-таки были кандидатуры и помоложе, причем с достоинствами, присущими Соколову. Маршалу Советского Союза Василию Ивановичу Петрову в то время было 67 лет. А маршалу Советского Союза Виктору Георгиевичу Куликову еще меньше — 63 года. Они тоже и знающие, и известные военачальники, и тоже заместители министра обороны, и им не надо привыкать к должности министра, тем более В. Г. Куликову, который был даже начальником Генерального штаба. И все трое в отношении руководства страны были коммуникабельны. Но предпочтения были отданы С. Л. Соколову, очевидно, потому, что у него все-таки лучше других была выражена способность к «мирному сосуществованию» с любым руководителем страны. А на создание для этого руководства каких-либо проблем аппарат ЦК смотрел отрицательно. В отличие, кстати, от А. А. Гречко, который постоянно ставил основные вопросы на Политбюро ЦК в отношении обороны страны и обеспечения Вооруженных Сил, что, конечно, некоторым лицам из руководства не нравилось.
Итак, я уезжал в очередную поездку в Афганистан при одном министре, а вернулся обратно уже при другом. Меня и вызвал начальник Генштаба потому, что предстояло заседание комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану. Такая комиссия специально была учреждена еще при Л.И.Брежневе для оперативного решения всех вопросов в интересах Афганистана. Председателем этой комиссии был А. А. Громыко. Надо отметить, что она действительно способствовала быстрому разрешению многих вопросов. Конечно, во многом это зависело прежде всего от председателя.
Вот и в этот раз заседание комиссии, которое состоялось на Старой площади за три дня до нового года, вел Андрей Андреевич Громыко. Повестка дня охватывала практически весь круг вопросов, обеспечивающих жизнь и деятельность государства. Многие вопросы повторялись и рассматривались очень часто и раньше. Например, устойчивость народной власти, противостояние оппозиции, результаты главных боевых действий, строительство национальных Вооруженных Сил, обеспечение афганской армии оружием и боевой техникой, подвоз продовольствия и боеприпасов, подготовка национальных кадров, восстановление народного хозяйства, взаимоотношения Афганистана с другими странами и т. д. Но на этот раз был и новый вопрос: «Создание в Афганистане национальных пограничных войск». Рассматривали его в разделе «Строительство национальных Вооруженных Сил».
На заседание приходили члены Политбюро, и не входившие в состав этой комиссии. В этот раз в ходе заседания вдруг появляется М. С. Горбачев. Зашел, поздоровался и сел к столу слева, через стул от меня, визави Громыко. В это время Андрей Андреевич уже перешел к пограничным войскам. Мне запомнилось его выступление и то, что он сказал о Горбачеве.
— Создание Пограничных войск для Афганистана, — продолжал развивать свою мысль Андрей Андреевич Громыко, — это не просто важный вопрос, а вопрос чрезвычайной важности. Ведь логически рассуждая, приходишь к элементарно ясным выводам: если все караванные пути перекрыть пограничниками, то оппозиция лишится возможности перебрасывать из Пакистана и Ирана вооружения, боеприпасы, свои отряды. Следовательно, все банды, которые оппозиция имеет на территории Афганистана, лишатся источников подпитки, утратят агрессивность и будут искать пути к соглашению. Создание Пограничных войск в Афганистане, правильное их использование по охране государственной границы и особенно перекрытие караванных путей, идущих в Афганистан, — это политический вопрос. Поэтому все, кто имеет какое-то отношение к нему, должны заниматься им с высокой ответственностью. От успешного разрешения этой проблемы будут вообще во многом зависеть события в этой стране.
Андрей Андреевич обвел взглядом присутствующих, а их было немного — человек 9–10, намереваясь представить слово желающему. Появление же на заседании Горбачева всех насторожило. Тогда он хоть и был просто секретарем и членом Политбюро ЦК КПСС, но уже поговаривал о возможном его избрании генеральным. В то же время вместе с ним называли и Григория Васильевича Романова и даже Виктора Васильевича Гришина, хотя последнему было уже 70 лет. А вот Романов был вполне реальным кандидатом — 61 год, самый расцвет мудрости. Сталин встретил войну в 62. Правда, это был Сталин. Но Андропов был избран генсеком в 68! А как взялся за дело!? Как толкнул маховик государственной машины?!
