Богдан Сушинский - Воскресший гарнизон
— Что может быть бессмысленнее на войне, чем требование: «Беречь солдат!»?! — возмутился штандартенфюрер. — Особенно сейчас, когда решается уже не только судьба русской кампании, но и судьба рейха.
Однако тут же приказал своему заместителю, Свирепому Сербу, пополнить полевое охранное подразделение тибетцами, которых до сих пор в бой не вводили и которые ждали приказа, отсиживаясь в одной из подземных казарм «Шарнхорста».
Сплошной линии окопов у вермахта здесь не существовало, зато все пространство — от озерных плавней до центрального входа в лагерь и дальше, до берега реки, было усеяно полевыми дотами и прочими огневыми точками, каждая из которых обладала глубокими каменистыми щелями и приспособлена была к круговой обороне. К тому же каждая из них находилась под орудийнопулеметным прикрытием одного из наружных стационарных дотов «Регенвурмлагеря».
Немного успокаивало офицеров и то, что в течение ночи специальная минерная рота почти полностью восстановила передовое проволочное заграждение, а главное, вновь «насытила» все подступы к линии обороны противотанковыми и противопехотными минами, при том, что в грунте еще ждали своего часа более двадцати мощных глубинных фугасов, часть из которых должна была сдетонировать от электрических взрывателей, а часть — по радиосигналу.
На разрывы снарядов эти глубинные фугасы не реагировали, разве что случилось бы прямое попадание. В то время как убойная сила их удесятерялась десятками килограммов гравия, которыми они были прикрыты и замаскированы сверху. Словом, они ждали своего убойного часа, и вот сегодня этот час должен был настать.
— Ну и какого дьявола они медлят? — проворчал Свирепый Серб, проследив за тем, как последний тибетец покинул дверной капонир дота и спустился в узкий каменистый окоп.
Он уже доложил Овербеку о сформировании «ударного батальона рукопашного боя» и с нетерпением ждал, когда поляки решатся на очередной штурм. В эти минуты у Ведовича проявлялся азарт игрока и экспериментатора.
— Их командиры понимают, что дальнобойная русская артиллерия не причинила нам никакого вреда, — объяснил свое видение ситуации экс-комендант, — и теперь добиваются от советского командования налета штурмовой авиации.
Первую атаку, в которой принимали участие только поляки, зомби-воины отбили, не выходя из окопов. Они держались стойко. Ни один боец, как заверил Овербека командир ударного батальона, не только не дрогнул, но даже... не вздрогнул. Зомби выкосили большую часть польских солдат, потеряв при этом всего двоих ранеными.
— Это был один из лучших боев, которые мне приходилось видеть во время этой войны, — с гордостью за своих зомби-воинов произнес Свирепый Серб. — А повидать мне пришлось немало.
— Не слишком ли рано вы относите прошедший бой к числу лучших, Ведович? Взгляните туда: русские подтягиваются к польским окопам, чтобы в следующую атаку пойти вместе.
— Только для затравки ударят по нас изо всех орудий, — уточнил Свирепый Серб и тут же приказал основной массе бойцов укрыться в «Шарнхорсте» и в соседних дотах.
35
Но, прежде чем зомби выполнили их приказ, мимо Свирепого Серба в дот проследовало около роты эсэсовцев из дивизии «Мертвая голова», которой до недавнего времени были усилены боевые порядки зомби-воинов и власовцев. Они занимали оборону на восточных подступах к «Шарнхорсту» и почти целиком располагались в полевых бетонных дотах, сооруженных под валунами, а посему способных выдержать любой бомбовоартиллерийских налет.
— Это ж как понимать?! — спросил он эсэсовского унтер-офицера, под командованием которого отходило отделение, вооруженное фауст-патронами и бронебойными ружьями. — Вы что, вообще оставляете позиции?
— Теперь наши позиции будут на левом берегу Одера, — по-мальчишески улыбнулся эсэсовец, радуясь тому, что не придется и дальше сдерживать натиск русско-польской армады под стенами «Регенвурмлагеря». — Получен приказ. Отсюда уводят всю нашу дивизию.
— Не сменив вас никакими иными частями?! — побледнело лицо Овербека.
— Какими именно? — вмешался в этот разговор подоспевший оберштурмбанфюрер Майнц, рядом с которым, с рацией на спине, топал рослый, хотя и болезненно истощенный радист.
— Любыми. Хотя бы власовцами или бригадами зомби-ремонтников. Нам нужны штыки, любые... штыки. И потом, я не желаю терять здесь цвет своего зомби-воинства.
— Цвет вашего зомби-воинства? — саркастически осклабился Майнц. — Мне-то казалось, что речь идет о самом настоящем пушечном мясе. Причем без какой-либо иносказательности.
— Неужели не понятно, оберштурмбанфюрер, что над созданием зомби-воинов трудятся целые научные институты и лаборатории? Теперь мы должны увидеть их бою. Каждый бой с участием зомби-воинов — это своего рода эксперимент. Вот почему один мой «нелюдь» для командования вермахта дороже отборной роты СС.
Лицо подполковника СС Майнца стало настолько суровым и даже презрительно злым, что Овербек понял: его спасает только разница в чине.
— И все же, не будет никакой замены, господин штандартенфюрер. Скорее всего, вам тоже прикажут оставить это пристанище сатанистов, — повел Майнц подбородком в сторону мощной бетонной надстройки дота.
— Но к тому времени мы уже будем полностью окружены.
Оберштурмбанфюрер снисходительно взглянул на опального экс-коменданта и губы его передернула паутинка саркастической ухмылки. Овербек знал, что в свое время Курт Майнц и сам мечтал стать комендантом «СС-Франконии». Этот рослый, мощного телосложения офицер с бронзовым лицом рыбака, был достаточно волевым и решительным, чтобы превратиться в настоящего подземного диктатора «Регенвурмлагеря».
Зная, что Овербек тяготится своим пребыванием в подземелье, он несколько раз делился и с ним, и с Фризским Чудовищем, а в последнее время и со Штубером, прожектами по поводу дальнейшего развития «СС-Франконии», с которыми в свое время намеревался, но, увы, так и не решился, обратиться к фюреру
Овербек понимал, что время Майнца прошло, в рейхсканцелярии теперь не до фантазий несостоявшегося коменданта, тем не менее все еще поражался его планам превратить «СС-Франконию» в настоящую столицу подземной империи, с тем, чтобы со временем перевоплотить эту империю в центр новой цивилизации — с единым этносом, единой идеологией и единым вождем.
— Мы и так уже фактически окружены: час назад на нашем направлении русские вышли к Одеру Только что наш радист принял сообщение об этом из штаба группы армий «Висла»[71], командование которой фюрер поручил Гиммлеру.
Подполковник войск СС мужественно проследил за тем, как осколки упавшего неподалеку снаряда легли у скального подножия дота. Мысленно попытался определить траекторию полета еще одного послания русских артиллеристов, откуда-то издалека, лениво, но основательно пристреливавшихся по позициям гарнизона «СС-Франконии», и только потом продолжил: — Да, на правом берегу Одера еще идут бои, еще существуют очаги сопротивления подразделений СС, но души всех обороняющихся уже на том берегу, на «последнем рубеже «Восточного вала», как недавно назвал его доктор Геббельс.
— Значит, нас оставляют здесь одних?! — гневно блеснул кровянистыми белками глаз Овербек.
— Наполеон всегда считал, что командовать арьергардом должны самые достойные и мужественные.
— Именно так мы всё и восприняли! — буквально прорычал Овербек. — Однако возникает вопрос: если никто всерьез отстаивать «Регенвурмлагерь» не намерен, тогда какого дьявола нас все еще держат здесь?!
— Я уже известил вас, что позиции оставил по приказу командования, — вскинул подбородок Курт Майнц. — Что же касается зомби, то судьба этих недочеловеков меня не интересует.
— Но-но, подполковник! Здесь, на позициях, они — солдаты, как и все мы, — остудил его Свирепый Серб, который до сих пор старался не вмешиваться в беседу Овербека с подполковником СС. — И замечу, что это мои солдаты. Кстати, отходить к реке вам наверняка будет велено с боями. И когда такой приказ последует, вам придется отходить, а то и прорываться с боями, вместе с батальоном зомби.
— Никаких боев. Нас отводят прямо сейчас.
Фляга с коньяком застыла в нескольких миллиметрах от губ Свирепого Серба.
— Так вы что, совсем уходите, за Одер?
— Как оказалось, настоящий «Восточный вал» создается там, на левом берегу Одера, а не в этих болотах и подземельях.
— Но пока что вас всего лишь уводят с поля боя, разве не так? — несмело предположил штандартенфюрер, окончательно удивив этим Курта.
Он снисходительно, насколько позволяла разница в чине, окинул экс-коменданта взглядом и покачал головой.
— Единственное, чем могу утешить вас, господин Овербек, так это уверенностью, что остатки вашего воинства отводить тоже станут подземельями, в том числе и под Одером, — молвил подполковник войск СС, уже стоя в проеме бронированной двери «Шарнхорста». — Если только «ванюши» и «пшеки» наголову не истерзают ваших хваленых зомби-воинов во время ближайшей же атаки.
