Георгий Николов - Зной прошлого
Подойдя к небольшой группе людей, толпящихся у вывешенного приказа, я прочитал:
«I. Для обеспечения общественного правопорядка и безопасности народа и государства правительство возложило на армию всю полноту власти в борьбе с нелегальными элементами, их укрывателями и пособниками, которая будет вестись до полного уничтожения этих злейших врагов Болгарии.
II. Выполнение поставленной задачи на территории третьего армейского округа будет проходить под моим руководством. С сегодняшнего дня в мое подчинение переходят все жандармские, полицейские и административные силы и органы округа…
…ПРИКАЗЫВАЮ…»
Огляделся вокруг — все люди разошлись. Рядом со мной стоял лишь один уже немолодой человек. Заметив, что и я собираюсь уйти, он положил мне руку на плечо и попросил:
— Прочитай вслух, о чем там речь.
Начал читать снова. В каждой строке — угроза. Видимо, иного средства борьбы с патриотами, кроме смертной казни, генерал не признавал. «Борьба должна вестись настойчиво, решительно и беспощадно до полного уничтожения врага. При этом самым строгим образом должны применяться следующие меры…» И дальше перечень: расстрел на месте без суда и следствия, сжигание домов, немедленная конфискация имущества и снова расстрел, расстрел, расстрел…
— Да, совсем как на войне, — прошептал мой слушатель и пошел прочь.
Наверное, это был самый жестокий приказ, изданный в стране в те годы. И ранее войска участвовали в операциях против партизанских отрядов. Но этим приказом фашистское правительство, по существу, объявило войну своему народу, войну, в которой только за несколько последующих месяцев погибли сотни прекрасных сынов и дочерей Болгарии, были сожжены десятки домов. Все карательные операции проводились теперь под руководством войсковых командиров. Приказом уточнялись старшинство и подчиненность между войсками, жандармерией, полицией и силами общественного порядка. И это был далеко не формальный момент. В дальнейшем ни одна из проводимых властями карательных операций не планировалась без участия армейских командиров, не осуществлялась без их непосредственного руководства. Полки покинули казармы. Войсковые части были размещены по селам, выдвинуты далеко в горы. Штабы отложили разработку оперативных планов ведения боевых действий против возможного внешнего противника. Расположенные вблизи турецкой границы горные массивы Странджа-Планина и Дервиш-Могила, куда с 1940 года были стянуты войска, опустели. Все имевшиеся силы — армию, жандармерию и полицию — фашистское правительство бросило на борьбу против своего собственного народа.
В ответ на это партия и РМС активизировали работу среди военнослужащих. В результате немало оружия и боеприпасов перекочевало из армейских арсеналов в партизанские землянки, многие солдаты и младшие командиры ушли в горы и влились в ряды народных борцов. Еще в 1943 году более одной пятой состава легендарного партизанского батальона «Христо Ботев» были воспитанниками Бургасской окружной ремсистской организации. В мае 1944 года уже около ста солдат и офицеров, также воспитанников Бургасских окружных партийной и ремсистской организаций, встали на путь партизанской борьбы в рядах бригады «Георгий Димитров» под командованием поручика Русева. После этого еще восемнадцать военнослужащих влились в партизанский батальон, которым командовал Боян Михнев. Они сражались с врагом вдали от родного края, в Македонии и Сербии, и домой вернулись как победители. Наверное, не найти такого уголка страны, где бы не вели борьбу мужественные коммунисты и ремсисты — члены Бургасских окружных партийной и ремсистской организаций! Не говоря уже об отрядах, действовавших в самой Бургасской области.
Повествуя о героических делах партизан и подпольщиков нашего края, нельзя забывать и о том, как дорого обошлась нам предательская деятельность различных полицейских агентов и провокаторов. Позднее Народный суд сурово покарал троих из них — Пройкова, Грудева и Гарипова, — приговорив к смертной казни.
В июне 1942 года провокатором Василом Георгиевым был выдан властям перешедший на нелегальное положение окружной комитет РМС. В результате многие товарищи оказались брошенными за решетку, а секретарь окружного комитета Гочо Иванов был повешен в фашистском застенке. К сожалению, самому провокатору удалось после этого бесследно скрыться.
На другого полицейского агента, Лазара Трайкова, начальником областного управления полиции Петром Соларовым была возложена весьма ответственная задача — проникнуть в штаб Шестой оперативной повстанческой зоны. Для того чтобы как можно правдоподобнее инсценировать «героический» переход Трайкова на нелегальное положение, властями были нанесены удары по партийным организациям в Бургасе и Поморие. В результате цель оказалась достигнутой — провокатору удалось выйти на штаб зоны. Но как передать собранные сведения полицейскому начальству? Страх перед разоблачением вынудил Трайкова вопреки полученным инструкциям покинуть расположение штаба зоны и отправиться на поиски связи с полицией. Однако его исчезновение было своевременно обнаружено, и штаб был спасен. А разоблаченный провокатор уже не представлял никакого интереса для своих шефов. И вскоре после этого Лазар Трайков покончил жизнь самоубийством на поморийском кладбище. Вполне закономерный итог жизни предателя.
Стремясь любой ценой разгромить коммунистическое подполье и партизанские отряды, власти монархо-фашистской Болгарии не гнушались никакими средствами. Не скупясь на щедрые посулы и угрозы физической расправы, они пытались вербовать тайных осведомителей и провокаторов из числа случайно примкнувших к движению или идейно нестойких людей. Но руководство партийных комитетов и командование партизанских отрядов прекрасно понимали, какой непоправимый вред может принести даже один проникший в наши ряды тайный враг, и вели непрестанную и беспощадную борьбу против предателей и полицейских агентов. В свою очередь немало отважных патриотов работали по заданию партии во вражеском лагере, добывая информацию, важность которой трудно было переоценить.
Активное участие в разоблачении и своевременном обезвреживании раскрытых провокаторов принимали и руководящие кадры РМС. Помню, как осенью 1941 года Леонид Аргиров, отвечавший за ремсистские группы в начальных классах гимназии, показал нам на одной из городских улиц Михаила Пройкова и предупредил: «Этого человека остерегайтесь, он работает на полицию». И сейчас у меня стоит перед глазами одутловатое, ненавистное лицо провокатора. К счастью, он был обезврежен задолго до того, как власти начали «большую внутреннюю войну». Георгий Атанасов и начальник штаба партизанского отряда «Народный кулак» Васил Дойчев еще в 1940 году разобрались, что за птица затесалась в наши ряды. Васил Дойчев тогда же поставил вопрос о Пройкове перед окружным комитетом партии, после чего предатель был отстранен от дел Каблешковской районной партийной организацией. Непросто было убедить всех членов окружного комитета в необходимости подобного шага. И все же, несмотря на принятые меры, властям удалось нанести ряд ощутимых ударов по коммунистическому подполью. Последствия подлой деятельности Пройкова продолжали сказываться еще долгое время и после его разоблачения, в частности на совести Пройкова гибель политэмигранта Димитра Илиева, вернувшегося в Болгарию из Советского Союза, который вначале укрывался в Бургасе, а затем перебрался в Каблешково.
Сентябрь 1941 года. Начальник областного управления полиции Соларов не на шутку встревожен — утерян след Димитра Илиева. Ранее Пройкову удалось точно указать полиции место, где скрывался этот видный коммунист. Но Соларов решил тогда не спешить с арестом. Установив за Илиевым постоянную слежку, он надеялся, что таким образом в руки полиции попадут и многие другие активные члены коммунистического подполья. Однако Илиев сумел перехитрить приставленных к нему агентов и скрыться, и теперь Соларову грозили крупные служебные неприятности в связи с провалом затеянной по его инициативе полицейской операции. Димитр Илиев нужен был ему живым или мертвым. Вся полиция была поднята на ноги, а провокатору Пройкову была поставлена задача любой ценой выяснить, где скрывается Илиев. Шеф полиции прекрасно понимал, что Пройков уже основательно скомпрометирован и скоро окончательно выйдет из игры, поэтому, давая такое задание, он, по существу, жертвовал им. Димитр Илиев нужен был Соларову больше, чем любой, пусть самый ценный агент. И Пройков в беседах с известными ему коммунистами, убеждая, доказывая свою невиновность, настаивал на том, чтобы ему снова полностью доверяли. И всем задавал один и тот же вопрос: «Где сейчас находится Димитр Илиев?» Свой повышенный интерес к Илиеву Пройков объяснял тем, что им якобы получено указание ЦК партии организовать переезд Илиева в Софию. Раза два в день, не таясь, он приезжал на велосипеде в Каблешково. Встречался с Василом Дойчевым, Георгием Атанасовым и другими членами районного комитета партии. Однако им уже было известно, что собой представляет Пройков, так что всякий раз на его настойчивые расспросы они отвечали, что политикой давно не занимаются и о Димитре Илиеве ничего не знают. Слышали, мол, о каком-то нездешнем человеке, но и тот уже давно покинул Каблешково. На самом же деле Илиев был лишь переведен на более надежную квартиру, неизвестную полицейским агентам.
