Каим Шайхитдинов - Дневник офицера
После этого у меня появилась большая уверенность в мощи и надежности оружия, имеющегося у меня в руках.
Но кто запускает их? Обнаруживает цель, осуществляет захват, производит пуск ракет — кто?
И я, долго не задумываясь, пишу рапорт по команде об отправке меня во Вьетнам. Пишу о том, что хорошо знаю материальную часть не только зенитно-ракетных комплексов, но и многих типов радиолокационных станций. Но мой рапорт где-то застрял. Не мог я узнать его судьбу, хотя не раз и пытался это сделать. «Служи там, где служишь, понадобишься — вызовут», — был ответ.
Мы тогда еще не знали, что регулярные воздушные налеты авиации США начались в начале 1965 года, что постепенно они перемещались на север, достигнув и провинцию Тханьхоа. Бомбардировкам подвергались переправы, шоссейные и железные дороги. Количество налетов с каждым годом увеличивалось.
На что рассчитывал противник, начиная воздушную войну против ДРВ? На свою военно-воздушную мощь. На новейшую технику, на ее высокие возможности. Хотели подавить этой силой Северный Вьетнам экономически, вывести из строя все коммуникации, развалить всю транспортную сеть. Но не получилось, не мог агрессор подорвать сопротивление небольшой страны. Высокий патриотизм вьетнамского народа, его единство, железная дисциплина, твердое руководство Партии трудящихся Вьетнама сыграли решающую роль в обеспечении победы. Одним из важных факторов успеха в сопротивлении варварской агрессии была мощь Советского Союза. С его помощью Вьетнам создал такую противовоздушную оборону страны, которой в то время не было в мире. По своей мощности она уступала лишь, по признанию самих американцев, только ПВО Москвы.
Да, ПВО мощная, а вот дорога, по которой мы возвращаемся домой после встречи с донгти Туном, вся исковеркана воронками. Это видно по «заплаткам» на полотне. Воронки заделаны асфальтом. Их так много! Приходит в голову мысль: при сильной ПВО этого не должно было быть. Но… Впереди мост. Он тоже был разрушен когда-то, потом восстановлен. Может это случилось несколько раз.
Вон мост Хамжонг близ города Тханьхоа. Чтобы перерезать дорогу N 1, американцы делали все: и бомбили, и пускали ракеты, пытались взорвать с воды, бросая торпеды-мины. Тысячи «ранений» у этого моста, его постоянно «лечат», и он действует. «Пасть дракона» называют вьетнамцы это место, это Хамжонг. Я проезжал по нему ночью, в полной темноте. Не видел глазами, но чувствовал внутренне, что вокруг нас лежат «трупы» сотен американских самолетов. Мост герой. Уж тем я счастлив, что по нему проехал.
Подъезжаем к следующему мосту. Проезд закрыт на несколько часов — плановый ремонт. Объезд около 20 километров.
— Что будем делать? — спрашиваю переводчика.
— Поедем объездом. — Такое решение он принимает. Он все еще дуется на меня. Как будто по моей вине был отстранен от работы в палатке донгти Хуана… Я соглашаюсь.
Раз вернулся к начатому о взаимоотношениях с переводчиками, то нужно сказать несколько слов о других ребятах.
Среди переводчиков, наиболее тесно и плодотворно сотрудничавших с нами, особенно запомнился товарищ Ням. (Во Вьетнаме, как вы уже заметили, в общении между собой пользуются, в основном, именами, а не именами и отчествами, как у нас). Сын известного архитектора, окончившегося в свое время университет в Париже. Он образован, культурен, честен. Стал военным переводчиком без раздумий, так как считал, что студенту факультета иностранных языков педагогического института быстрее можно стать полезным своей родине будучи именно переводчиком, чем занимаясь какими-то другими делами. Позже он познакомил нас со своей младшей сестрой, ушедшей добровольно в армию со второго курса медицинского института. Она так же показывала пример интеллигентности, вежливости и… была очень красивой, в то же время очень скромной девушкой. У Няма в сумочке всегда можно найти книжечку на русском языке. Это были обычно стихи. Томик Пушкина или Лермонтова. С удовольствием читал наизусть многие их стихи. Он говорил по-русски чисто, почти без акцента, применяя к месту эпитеты, обороты речи, сравнения. Постоянно работал над совершенствованием своих знаний. Любил беседы о русской литературе, истории. Мне и другим нашим ребятам он сильно импонировал, и не только. Его любили.
Донгти Нам так же почти год работал с нами. Он из крестьянской семьи, образование получил в городе. Был грамотен и в технике, много трудился вместе с инженерами и техниками в дивизионах. Любил русский язык за то, «что им разговаривал Ленин». Так он любил цитировать поэта Владимира Маяковского. Много поездили мы с ним по стране!
Оба, товарищи Ням и Нам, были основными источниками информации о стране, народе, природе Вьетнама. У кого еще спросишь, если что тебе не ясно? Они нас учили, просвещали. В то же время сами учились у нас. И не только языку.
Китайцы во Вьетнаме
О наших первых встречах с китайцами уже рассказывалось в начале этих записок. Это происходило в Китае, в их стране, но на этом они не закончились. Наоборот, продолжились, и не в радость нам.
Граждан ДВР китайского происхождения в стране много, так же как во многих других странах. Их называют хуацяо (хотя такого слова там я не слышал). Предки многих из них пришли во Вьетнам очень давно и, можно сказать, овьетнамились. Если прибавить к их числу китайцев-военнослужащих, введенных по обоюдному соглашению в составе частей и соединений, то их набирается приличное количество. Так что лиц китайской национальности встретишь на каждом шагу: в городе и деревне, на переправе и в ресторане. Китайца от вьетнамца или корейца отличишь всегда. Хотя наши ребята часто путали их.
Китайцы были и в подразделениях нашего полка. Особенно запомнились мне двое. Один из них — оператор передающего устройства станции наведения ракет по имени Сун. В расчете он занимал лидирующее место, хотя по должности был рядовым солдатом. Это произошло по-видимому потому, что донгти Сун имел, во-первых, какое-то техническое образование, а во-вторых, по своей натуре был активным, энергичным человеком, то есть, родившимся под знаком Льва. Высокого роста, с хорошими физическими данными. Часто подходил к нашим ребятам, задавал множество различных вопросов. Вопросы, как обычно, были с каким-нибудь подвохом. Будто он проверял: достойны ли они своих должностей, способны ли выполнять то, что на них возложено. Нужно было держать себя очень осторожно, чтобы не попасть в неловкое положение. Не могу точно утверждать, что его поведение в отношении нас направлялось кем-либо со стороны, но одно скажу уверенно: к нам относился неприязненно. Для тех времен, когда отношения между нашими государствами и партиями были довольно натянутыми, эти подозрения с моей стороны имели право быть. Кстати замечу, фактов, подтверждающих, что китайцы ставят в наши колеса палки, было предостаточно. Утеря или задержка следующих по железной дороге через Китай так необходимых в войне против агрессора грузов, затяжное по ним разбирательство, провокации против советских специалистов, направляющихся во Вьетнам, и многое-многое другое. Недаром наши люди предпочитали обходные пути следования туда и сюда, например, через Владивосток-Хайфон или обратно. Еще лучше спецсамолетами прямо до Ханоя, минуя Китай.
Но вернемся в русло рассказа.
В одно из посещений дивизиона Сун обратился ко мне с таким вопросом.
— Почему Советский Союз поставляет во Вьетнам неисправную измерительную аппаратуру?
— Что вы имеете в виду? — ответил я вопросом на вопрос.
— Вот прибор, стрелка которого при измерении не отклоняется. — Остальные ребята из расчета внимательно слушают наш диалог. Я осмотрел прибор авометр (прибор предназначен для измерения величин напряжений, токов, сопротивлений, универсальный прибор). Стекло индикатора было разбито, пломбы на винтах крепления крышки сорваны.
— Кто вскрыл прибор?
— Я, — ответил Сун. — Но я его вскрыл после того, как он не стал показывать.
— Значит, он все-таки сначала работал? — Сун замялся.
— Да, но потом отказал.
— Отказал он потому, что им неправильно пользовались. Здесь выведена из строя механическая часть. Вы, может быть, его уронили? — Не дожидаясь его ответа, я повернулся в сторону сопровождавшего меня главного инженера полка товарища Аня. — Прошу назначить служебное расследование по этому поводу, необходимо выявить виновного и Вашим решением наказать.
После моего ухода происходил довольно резкий разговор между главным инженером и командиром расчета.
Оказалось, это Сун и вывел прибор из строя.
В следующий приезд мне пояснили, что оператор Сун подвергся «заслуженной критике» — фибинь — на собрании личного состава батареи «за нерадивое отношение к сбережению техники».
Наказания и поощрения здесь несколько отличаются от наших, хотя цель одна и та же. Пожалуй, самое суровое наказание — это критика на собрании. Чем больше коллектив, где обсуждается вопрос, тем суровее наказание. Критике могут подвергаться все, в том числе командиры и даже вышестоящие начальники. Порой собрания проходят очень долго, по несколько дней подряд с утра до вечера.
