Рэйчел Ромеро - Кукольник из Кракова
– Это мне? – спросила она. От удивления ее глаза стали круглыми, как у Каролины.
– Конечно, тебе, – сказал Джозеф. – Господин Бжежик сделал тебе этот дом, чтобы твоим куклам было где жить.
От изумления Рена открыла рот. Ее зубки были похожи на ряды жемчужин.
– Вы его сделали? – спросила она. – Сами?
Кукольник явно был польщен.
– Ну да, – смущенно ответил он.
Рена медленно подошла к домику, затаив дыхание, как Каролина несколько минут назад. Наверное, она боялась, что от ее прикосновения домик рассеется как дым. Но домик никуда не делся, когда она осторожно поднесла руку к площадке с перильцами на крыше, а потом просунула ее в спальню второго этажа.
– Она похожа на меня! – воскликнула Рена, вытащив кукольную принцессу. – О, спасибо тебе, папа! Спасибо, господин Бжежик!
Кукольник взглянул в сторону двери. Каролина знала – он, должно быть, придумывает предлог, чтобы покинуть эту солнечную комнату и дать Трэмелам возможность отпраздновать день рождения Рены семьей.
– Пожалуйста. Я очень рад. Я… я должен идти, – сказал он. – Надеюсь, тебе понравился домик, Рена. Счастливого дня рождения.
– Стойте, – сказал Джозеф, руками загораживая Кукольнику дорогу. – Хотите выпить чаю? Вы, должно быть, устали, поднимаясь вместе с домом на четвертый этаж по этим ступенькам.
– Мне не хочется отнимать у вас много времени, – ответил Кукольник.
Каролине хотелось бы, чтобы он не считал себя помехой. Зачем было Джозефу приглашать его на чай, если он этого не хотел? Трэмел, похоже, совсем не походил на господина Домбровского, который шел по жизни, вооруженный против каждого встречного жестким словом.
– Вы и не отнимете, – сказал Джозеф, подтверждая мысли Каролины. – Проходите и садитесь, а я пока приготовлю чай.
* * *В гостиной господина Трэмела Каролина чувствовала себя гораздо комфортнее, чем Кукольник. Садясь на кушетку, он снял кепку, и теперь его руки не прекращая гладили ее, словно это был зверек, которого он хотел успокоить.
Джозеф вернулся в гостиную, держа в одной руке чайник, а на ладони другой шатко балансировали две чашки. Кукольник поднялся было, чтобы ему помочь, но Джозефу удалось дойти до столика, ничего не уронив.
– Я грациознее, чем кажусь, – сказал он.
На лице Кукольника появилась улыбка – она казалась заржавевшей от редкого использования. Каролина мысленно застонала. Наконец-то Кукольник встретил кого-то, кто был добр к нему, и так нервничает, что у него не хватает храбрости вести себя по-дружески.
Из неловкой ситуации Кукольника выручила Рена: она заметила Каролину, высунувшуюся из рюкзачка.
– Твоя кукла такая красивая, – сказала она. – Она тоже похожа на кого-нибудь, как моя кукла – на меня?
Она приставила куклу к щеке для сравнения.
– Я… нет-нет. Она просто… похожа на себя. – ответил Кукольник. – Твоя кукла – первая, которую я сделал похожей на определенного человека.
– А как ее зовут? – спросила Рена.
О, как Каролине хотелось представиться Рене самой! Мысль о том, чтобы с ней играли, нимало не занимала ее с тех пор, как ей рассказали об этом те грустные куклы, и она никогда этого не хотела – до настоящего момента. В руках ребенка Каролина могла бы стать кем-то другим. Принцессой, колдуньей, генералом… кем угодно.
Каролина прислонилась головой к боку Кукольника, надеясь, что сможет передать ему свои тайные желания.
– Ее зовут Каролина, – сказал Кукольник. – По-французски это значит «песня счастья».
– Правда? – спросила Рена. – А мое имя значит «песня радости» на еврейском. А вы даете имена всем своим куклам или только самым любимым, господин Бжежик?
– Всем, – ответил Кукольник. – Мне кажется, это правильно.
– Мы, артисты, всегда должны давать имена своим произведениям, – сказал Джозеф, наливая чаю себе и Кукольнику. – Мне ужасно не нравится, что некоторые самые прекрасные музыкальные произведения не имеют названия. Они заслуживают имени.
– Согласен, – отозвался Кукольник.
Он вынул Каролину из рюкзачка, и, когда он протянул ее Рене, она не смогла удержаться, чтобы не дрыгнуть ногами. Кукольник наконец понял ее желание!
– Хочешь с ней поиграть?
Рена умоляюще посмотрела на отца.
– Можно? Пожалуйста!
Она явно хотела как следует познакомиться с Каролиной, и Каролина хотела того же.
– Почему бы нет? – ответил Джозеф. – Но помни, что она не твоя. Обращайся с ней очень осторожно.
– Я буду играть очень-очень осторожно, – заверила Рена. А потом задала вопрос, до которого не додумался бы никто на свете, кроме Кукольника. Это был вопрос, от которого сердце у Каролины запело, как ее имя. – Ты хотела бы поиграть со мной, Каролина?
– Каролина была в восторге от куклы, которую я сделал для тебя, – сказал Кукольник. – Так что, я думаю, она хочет играть с тобой.
Рена взяла Каролину у Кукольника и поблагодарила его.
– Я так рада, что папа разрешил мне с тобой поиграть. Думаю, мама бы не разрешила. Она была немного строже, – прошептала она Каролине на ухо. Ее губы были так близко, что ресницы Каролины, сделанные из перышек, затрепетали, будто она моргала. – Но все равно я по ней очень скучаю.
У принцесс из книг Кукольника редко были матери, но часто – мачехи. Это были злые женщины, которые заставляли девушек выполнять трудные задания или оставляли их в лесу на съедение диким зверям. Вспомнив об этом, Каролина не удивилась, что у девочки, по образу которой была сделана кукольная принцесса, тоже не было матери.
Но это не утешало.
Однако Рена, казалось, не хотела продолжать разговор о потере госпожи Трэмел и не обращала ни малейшего внимания на беседу об искусстве, которую вели Джозеф и Кукольник; она снова занялась своим подарком. Она посадила принцессу в верхнюю спальню.
– Я назову ее принцессой Вандой. Она была очень знатной дамой и в одной истории спасла Краков, – сказала Рена. – А что, если ты будешь привидением, которое является принцессе? Не страшным, а добрым привидением. Таким, которое охраняет и защищает.
Каролина, которой никогда еще не приходилось быть привидением, затаив дыхание слушала, как Рена рассказывает о ее роли.
– Мой дядя – ужасный человек, он хочет захватить мое королевство. – Рена повысила голос до писка, говоря за принцессу Ванду. – Ты сможешь меня защитить, дорогое привидение? Конечно, – ответила она за Каролину, и кукла была поражена тем, как точно девочка угадала ее голос.
Так прошел для Каролины следующий час – руки Рены и разворачивающаяся история заставляли ее двигаться туда-сюда. Каролине пришлось сражаться с коварным герцогом, который приехал в домик принцессы, чтобы мучить ее. Но вместе с принцессой они придумали план великого спасения.
Это было наслаждение. Неужели именно этого так отчаянно хотели те печальные куклы? Наверное, да. Зачем еще им было возвращаться в мир людей?
Рена и Каролина могли бы еще долго так играть, если бы не услышали, как Кукольник вскрикнул. Рена подбежала к нему, держа Каролину в руке. Кукольник пролил чай себе на колени и вскочил с кушетки, чтобы и ее не намочить.
– Простите, – сказал он Джозефу. – Надеюсь, ковер не намок, но…
– А если и намок, то мы просто опять переставим кушетку, – сказала Рена. – Она стояла у окна, пока папа не пролил на ковер кофе.
Она постучала кулачком по ножке кушетки, которая, очевидно, закрывала предполагаемое пятно.
Даже смущаясь, Кукольник закусил губу, чтобы не рассмеяться, – Каролина это заметила. Она хорошо знала, что он часто скрывает пятна кофе либо чая на рубашках, искусно повязав галстук или надев жилет.
– Рена права, – сказал Джозеф, – я виновник почти всех пятен в нашем доме. Скоро мне, наверное, придется заменить ковер. Это ковер моего дяди, и, думаю, он старше, чем я.
И он отбил ногой ритм на ковре, словно сыграл музыку даже без своей скрипки.
– Я пойду вымою руки, – сказал Кукольник. – И за ковер я заплачу.
И прежде чем Джозеф успел возразить – а именно это, поняла Каролина, он и собирался сделать, – Кукольник повернулся и вышел из гостиной.
– Бедняга, – пробормотал Джозеф. – Наверное, он очень нервничает.
Хотя отец к ней не обращался, Рена почувствовала, что должна высказать свое мнение.
– Может быть, но я очень рада, что ты пригласил его на чай.
Она так нежно погладила Каролину по голове, будто это была настоящая девочка. Должно быть, принадлежать Рене Трэмел – это большое счастье, подумала Каролина.
– Я тоже рад, – ответил Джозеф. Он встал и потянулся, а затем подошел, чтобы внимательно рассмотреть кукольный дом. Свежая краска блестела, словно клавиши его пианино, когда на них падал солнечный свет.
– Он напоминает мне работу моего отца. Твой зэйди[1] был плотником. Он очень огорчался, что я не умею так хорошо делать разные вещи.
Рена указала Каролиной на шкаф с ящиками, который стоял в гостиной у стены.
