Владимир Коротких - Броневержец
— Ну что, ссучата! Отдыхайте, веселитесь, пока батька добрый!
Но на следующий день он был свиреп еще больше, чем в предыдущие дни. Заранее проинструктированный Яшей, Леха нормально служил и уживался с этим дуболомом. Он вообще нормально уживался со всеми, постоянно пропадая в мастерских. Поскольку военная техника большей частью стояла на приколе, а обслуживать одного «ЗИЛа» и двух «уазиков» было плевым делом, то Леха со своими четырьмя воинами занимались в основном обслуживанием личных машин офицерского состава батальона, производя их текущий и капитальный ремонт.
Такое положение дел Леху в целом устраивало, а посему время для него текло приятно. Его уважали за безотказность и знание своего дела. Праздники в батальоне проходили весело. В батальонном клубе давались концерты, на которые приезжали семьи офицеров и сельское начальство. После концерта всегда был банкет. За непродолжительное время Леха перезнакомился со всеми. Завел он знакомство и в селе.
В сентябре директор сельской школы обратился к комбату за помощью в ремонте школьной машины. Леха с бойцами несколько дней трудился в школьном ангаре, приводя в надлежащее состояние школьный бортовой «газон».
Там он и познакомился с незамужней учительницей начальных классов. Татьяна была светловолосая голубоглазая миловидная барышня. В меру застенчивая и разговорчивая. Лехе она сразу понравилась. Татьяна попала в село по распределению после окончания педагогического института и жила в отдельном, выделенном ей совхозом маленьком ветхом домишке недалеко от школы. Хотя и не случилось меж ними бурного слезоточивого романа на манер индийских фильмов, но отношения сложились вполне хорошие и серьезные. Леха часто навещал Татьяну и помогал ей по хозяйству. Ему нравилась его новая роль основательного степенного мужика, и он уже стал призадумываться насчет того, чтобы следующим летом поехать в отпуск вместе с Татьяной и представить ее своим родителям. Воспитанный в традициях крепких и правильных устоев, Леха положительно относился к созданию семьи.
На последующие Лехины заходы по поводу совместного отпуска на Дон с обратным посещением города Харькова, где жили родители Татьяны, она, весело смеясь и потрепывая его рукой по русому чубу, не говорила при этом ни да, ни нет.
Прошел год, но локомотив Лехиной жизни так и не тронулся с места. С отпуском у него произошла заминка аж до осени, поэтому в июне Татьяна собрала чемодан да и укатила одна в свой двухмесячный педагогический отпуск в Харьков, оставив Лехе надежду, адресок и телефон.
Леха отнесся к этому с пониманием. За время их знакомства и, как он считал, романа Леха привязался и сильно прикипел к ней душой. Теперь же у него снова появилась прорва свободного времени, которое он продолжал проводить, как и раньше, в батальонных мастерских. Таких длинных и нежных писем, как Яша, он писать попросту не умел. Не писатель был Леха. Но все же он составлял Татьяне раз в неделю отчет о своей холостяцкой жизни, на что аккуратно получал ответные послания с описанием городских новостей и погоды, словно Харьков был на другом краю планеты, а не в нескольких часах езды на автобусе.
В части произошли перемены. На зампотеха майора Полейводу пришел приказ об увольнении в запас.
Через несколько дней Полейвода, которому весной Леха превратил его старую потрепанную «Волгу ГАЗ-21» в королеву красоты, зашел в мастерскую и, лично прощаясь, сказал:
— Алексей, я был против назначения на мое место этого полудурка Пругина. Командование обещало подумать. Да ты парень головастый, с любым сработаешься.
Но, видно, слабо думало командование или вообще не думало, а Пругин вскоре был назначен зампотехом батальона. Зато на его место пришел старший лейтенант Засохин, которого Леха знал еще по срочной службе в артполку. Стало спокойней. Теперь Леха видел Пругина в основном только на утренних батальонных разводах. С этим исчезло и тягостное ощущение дурного глаза за спиной.
Яша, дождавшись отпуска, съездил в родной Ленинград, женился там, но вернулся один. Его жена, хоть и окончила институт, но тут же решила поумнеть еще больше, поступив в аспирантуру.
Леха же, не тратя попусту времени, обошел село, заранее присмотрев хорошую частную квартиру, где собирался проживать в скором времени вместе с Татьяной. Батальон выделял деньги на оплату квартир всем, кому не хватало места в домах военного городка.
В августе Леха отбил Татьяне телеграмму, уведомив ее о своем приезде через неделю. Не получив ответной телеграммы, он подумал:
— Да и правильно, чего зря телеграф гонять, главное, что сообщил. Чтоб не как снег на голову…
Леха имел уже вполне четкое намерение познакомиться с родителями Татьяны и сразу сделать ей предложение.
Согласовав свое трехдневное отсутствие с командиром батальона, он поехал в Харьков и прямо с автовокзала позвонил Татьяне, которая ждала его с нетерпением, но долгожданную встречу почему-то назначила не дома, а в кафе. Леха несколько удивился, но решил:
— У городских, видать, принято знакомиться в ресторанах — цивилизация.
С букетом длинноногих роз он прибыл в кафе заранее. Посоветовавшись с официантом, что предпочитают городские люди старшего поколения, он заказал обед на четверых. Услужливый, средних лет официант охотно посодействовал Лехе и отлично сервировал стол.
Татьяна пришла одна, без родителей. Она нервно теребила подаренные Лехой розы и во время свидания вела себя так, будто бы они познакомились только что, а не больше года назад. Будто бы не Леха, а кто-то другой по-хозяйски перестроил крыльцо ее домишки, нарубил дров и навозил угля на три года вперед. Словно это не он ночевал у нее через день и прогуливался в выходные и праздники по селу, нежно держа ее под ручку.
Оказалось, что перед отъездом, ничего не говоря Лехе, Татьяна взяла полный расчет в школе и больше в деревню возвращаться не собиралась. Леха сразу понял все. Они просидели в кафе около часа, разговаривая обо всем и ни о чем. Смысла растягивать удовольствие от желанной встречи больше не было никакого, и Леха попросил официанта вызвать такси.
Расставание у машины было каким-то скованным. Татьяна не поднимала на Леху глаза, а он, улыбаясь через силу, неестественным для себя голосом пожелал ей на прощание всего доброго. Хлопнула дверца, и машина растаяла в городском уличном потоке, как в тумане. Леха достал из кармана листок с ее адресом и телефоном, скомкал его и бросил в урну. Затем он купил в ларьке пачку сигарет «Лайка» и впервые в жизни серьезно, взатяжку закурил.
Он стоял на тротуаре большого города, не спеша потягивал сигаретный дымок, испытывая с непривычки легкое головокружение, и смотрел на высокие дома, на торопливых, спешащих куда-то людей и широкие потоки машин, бестолково сигналивших друг другу.
Швырнув недокуренную сигарету в ту же урну, он вяло махнул рукой и произнес когда-то услышанное им выражение, означавшее скорее чей-то диагноз:
— А-а-а, печать большого города…
Наряду с оскорбленным мужским самолюбием он, к своему удивлению, вдруг почувствовал некоторое душевное облегчение.
Леха отправился на автовокзал за обратным билетом, попутно рассуждая в мыслях на заданную тему.
— И че ты, спрашивается, сюда поперся, товарищ прапорщик Леха Шашкин? Тебя сюда звали? — задавал себе вопрос Леха и тут же на него отвечал:
— Да, хрен его знает! На локомотиве хотел прокатиться!
— Но чтоб на локомотиве кататься, рельсы надо иметь?
— Надо.
— Сколько рельсов для этого надо?
— Две надо.
— А у тебя сколько было?
— Ну, одна.
— Да и та, видать, херо-о-о-ва-а-а-я по всем статьям!
— Ну, а как иначе? Вроде жил с барышней, хозяйство вел, а значит, и жениться вроде как обязан!
— Оказалось, что ни хрена, товарищ прапорщик, ты тут вроде как не обязан! У городских баб свои мерки на твои обязки. Так что дуй назад в свой гараж, Родину защищай! Город прапорщику не товарищ! Ясно?! Пошел вон!
— Есть! — Леха хмыкнул и ускорил шаг.
Служебная жизнь опять пошла своим чередом. Внеслужебной у Лехи теперь не было, от чего он не сильно-то и страдал, твердо решив отставить локомотивную тему до лучших времен. Блудить по селу и женихаться к местным дивчинам он не хотел. Когда все же и выходил в село по какой-либо надобности, то ему казалось, что на спине у него крупными кривыми буквами было написано: «Танькин хахаль». Стеснялся Леха. Но иногда, проходя мимо того самого домика, где раньше жила Татьяна, он все же чувствовал грусть и досаду, как от невозможности прочитать вырванную из книжки страницу.
Отпуск Леха снова провел в родном селе. Хотел он было на пару неделек смотаться на юга, на море посмотреть, но так и просидел дома, не посмев своим отъездом огорчить родителей.
Вернувшись в часть, Леха узнал, что его теперешний начальник старший лейтенант Засохин получил очередное воинское звание капитана. Он уже вполне освоился в части и, ко всеобщему огорчению окружающих, во всем старался походить на Пругина, также выросшего до майорского звания. В голосе капитана Засохина при общении с подчиненными появились резкие нотки, а с ними и знакомые манеры. Но если Пругин, имея высокий рост и статную комплекцию, носил себя как знамя, то невысокого роста, худой и кривоногий Засохин с сильно выпяченной грудью походил скорее на гнутую монету.
