Ежи Путрамент - Сентябрь
Глухая ночь, теплая и звездная. Вдалеке справа небо чуть зарумянилось, вдалеке слева — два красноватых полукруга. Машина стояла среди поля — сдала покрышка. Шофер стучал французским ключом, а вдалеке слева содрогалась земля, которую терзали бомбы или снаряды.
Снова двинулись. Фридеберг задремал. На него налетели сонные видения, неизменно одни и те же: он принимает командование группой… вот-вот, остается только протянуть руку к письменному столу — и вдруг стол, как автомобиль, трогается с места, убегает, пускает ему в глаза голубой дым, трещит… напрасно Фридеберг пытается догнать его, уцепиться сзади, как сорванец-мальчишка… Другие видения, в том же роде. С тем же постоянным мотивом недостижимости мечты. Мучительно похоже на правду.
Радом спал, на вокзале что-то горело. На этот раз Фридеберг попал прямо в штаб. Но командующего армией не было на месте, и никто не знал, где его искать.
Впрочем, в этом удаленном от города, укрывшемся в большом саду, удобном, несколько старомодном доме вообще все было неладно. На втором этаже — холл с креслами и три двери в три комнаты. И в каждой из трех комнат — по одному полковнику.
Франтоватый подпоручик, дремавший в кресле, направил Фридеберга к Новицкому, из штаба армии «Пруссия». Лысоватый полковник в пенсне вскочил из-за стола, увидев генеральские погоны, щелкнул каблуками, но ничем не смог помочь.
— Да, так точно, пан генерал, — торопливо говорил он, потирая руки, — я отлично помню этот план. Но это было давно, пожалуй, двадцать шестого. А может, двадцать восьмого? Во всяком случае, еще до всеобщей мобилизации. Нам поручили выделить девятнадцатую и тридцать шестую резервную, да-да, в районе Пшедбуж — Влащова, на правах оперативной группы. Но поскольку командующего не назначили, сами понимаете, а потом война, тяжелые бои под Ченстоховой, слишком много прорех…
— Значит… — У Фридеберга сжалось сердце, и, чтобы скрыть это, он грозно нахмурил брови.
— Значит, тем временем другие распоряжения… Девятнадцатая под Петроковом вошла в группу генерала Крушевского, тридцать шестая… — Новицкий начал рыться в бумажках, наконец извлек одну из них, помахал ею, впрочем не показывая Фридебергу. — Как раз в распоряжении командующего армией, район Коньское…
— Ну, значит, еду, приму…
Новицкий сокрушенно зачмокал губами, откинул голову, вид у него был страдальческий, как будто вдруг разболелся зуб.
— Да, вот именно. Только тем временем…
— Что тем временем? Не понимаю, кто может отменять приказы главнокомандующего?
— Главнокомандующий… — Новицкий чуть выпрямился и сочувственно покачал головой. — Может быть, вы согласуете вопрос с полковником Гапишем?
— А это кто еще такой?
— Как? — Тут Новицкий встал навытяжку. — Полковник Гапиш, специальный уполномоченный главнокомандующего в районе Радом!
Фридеберг шмыгнул носом.
— Разве существует такая должность в польской армии? Специальный?
Новицкий не одобрял такие вольности.
— Так точно, пан генерал, как раз три часа назад приехал, принял руководство обороной района Радом. Так что группа «Любуш»…
— А зачем он мне нужен? Тридцать шестая находится в Коньском…
— Что поделаешь? — Новицкий широко развел руками. — Коньское тоже может относиться к этому району, никогда не известно…
Фридеберг что-то проворчал и, не обращая внимания на расшаркивания Новицкого, вышел в холл. Франтоватый подпоручик спал. Между фикусами две двери — которая из них?
— Налево, налево, — прошипел сзади Новицкий. Он высунул голову из своей двери и тыкал пальцем в нужном направлении, глаза у него были полны уважения и страха, он еще ниже согнулся — не перед Фридебергом, перед дверью к специальному уполномоченному.
Фридеберг постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Судя по десяткам флаконов и баночек, расставленных перед зеркалом, здесь раньше была спальня молодой элегантной женщины. Обыкновенный канцелярский стол, на столе большая карта, над картой — худой, красивый, седоватый полковник.
Этот не вытянулся, а просто выпрямился. В течение нескольких минут они обменивались холодными, так сказать рекогносцировочными фразами. Фридеберг с удивлением смотрел на карту: участок от Пилицы до Вислы, под Радомом его расцветили группки лилово-красных фосфорных спичек. Фридеберг заговорил о тридцать шестой дивизии; в раздражении поднял руку и задел край карты.
— Простите, — сухо остановил его Гапиш. — Осторожнее! В этой… в этом воистину странном штабе нет даже флажков для оперативных схем. Пожалуйста, не опирайтесь на стол. Впрочем, может быть, мы перейдем в угол — это не по уставу, рперативная карта должна находиться в отдельной комнате, заслоненная шторой. Мне придется доложить главнокомандующему, как выполняются на местах его указания…
Он был так оскорблен, что только несколько минут спустя спохватился и перестал жаловаться на отсутствие флажков, отдельной комнаты, связных мотоциклистов, оперативного дежурного и тому подобные скандальные недостатки. Вероятно, он решил, что подрывает свой авторитет, рассказывая первому встречному про каверзы, чинимые ему штабом армии «Пруссия». Фридеберг воспользовался заминкой, чтобы выпытать у него, что происходит в Коньском.
Гапиш не имел ясного представления о всем объеме своей миссии. Он склонен был скорее считать, что Коньское входит в район Келец — как оказалось, туда тоже послали специального уполномоченного. Но Гапиш не сразу пришел к такому выводу — ему предшествовал краткий анализ местности:
— Район Радом в широком, оперативном понимании, разумеется, можно рассматривать как неправильный треугольник, обрамленный с северо-запада Пилицей, а с востока Вислой и опирающийся с юга на Лысогуры. Вы меня простите за некоторую… гм… академичность аргументации, быть может не вполне соответствующую горячему периоду войны, особенно современной войны. Я считаю, однако, что в нашей армии слишком крепко сидят традиции пустозвонства и импровизации, унаследованные еще… гм… вероятно, со времен народного ополчения. Поэтому мне кажется, что именно в данный момент важнее всего сохранить хладнокровие и ввести научные методы в стиль, я подчеркиваю, в стиль командования. Возвращаюсь к нашему случаю: если мы будем рассматривать доверенный мне главнокомандующим район Радом в широком аспекте, то Коньское и находящаяся там часть должны подлежать моей компетенции. Чрезвычайно сожалею, что при поспешном отъезде я не уточнил с главнокомандующим своей задачи. Это еще раз подчеркивает справедливость моих предыдущих замечаний.
Наконец он наложил свое узкооперативное понимание района Радом как пространства, расположенного у слияния Вислы и Радомки, ограниченного на юге рекой Каменной. В последнем случае Коньское не входил в область его компетенции. Фридеберг хотел было упомянуть о скаржиской группе, существование которой осложняло определение нижней границы района Радом в ее узком понимании, однако сдержался, испуганно подумав, что Гапиш прочтет ему новую лекцию. Гапиш остановил его уже в дверях.
— Для верности я запрошу Верховное командование. Вы подождете, не правда ли? Часок.
Франтоватый подпоручик по-прежнему спал. Снова слишком много дверей. Фридебергу хотелось обругать Новицкого. Тишина, низкая лампа за креслом, на полу. Кто-то тяжело шагал в одной из комнат. Фридеберг, как бабочка на огонь, устремился на приглушенный шум шагов.
Это был третий полковник, самый старший по возрасту, лысый, красноносый, со слегка слезящимися глазами. Ворот его кителя был расстегнут, ремень он небрежно бросил на стол. Полковник почему-то испугался, когда дверь внезапно отворилась, быстро отскочил назад и заслонил собой край стола. Только после этого он разглядел генеральские погоны и совсем потерял голову, не зная, то ли надеть ремень, то ли застегнуть ворот, то ли в таком непотребном виде встать навытяжку. Твердо знал он только одно: нельзя отходить от стола, — и стоял словно привязанный.
— Извините, — Фридеберг намеревался уйти.
— Так точно, пан генерал… — запинаясь, сказал полковник. — Так точно… — Потом все-таки встал навытяжку, застегнул ворот. — Честь имею доложить, полковник Поремба из ДОК-I [62], откомандированный из штаба обороны Вислы… к вам…
— Ко мне? — Фридеберг удивился и впервые за несколько дней обрадовался: значит, кто-то все же знает о его существовании, даже обращается к нему по делу.
— Так точно! — Поремба перестал возиться с ремнем, это, видимо, его успокоило, потому что он заговорил более спокойно. — Командующий округом обращается с просьбой временно выделить ему два батальона и хотя бы одну роту саперов.
— Вы сошли с ума? — От радости Фридеберга ничего не осталось, только удивление, да и оно быстро исчезло. — Где я возьму для вас пехоту?
