KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Аркадий Первенцев - Честь смолоду

Аркадий Первенцев - Честь смолоду

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Аркадий Первенцев, "Честь смолоду" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Руководствуясь специальным приказом № 3 по партизанскому соединению о борьбе с изменой и предательством интересов Родины, приказываю: Фесенко П. П., рожденного в 1924 году, расстрелять как изменника Родины. Приказ привести в исполнение перед строем».

Приказ еще не был подписан ни Яковом, ни Башировым.

Я дважды перечитал приказ, закрыл тетрадку, передал ее Якову.

– Как видишь, мотивы убедительные, – сказал Яков. – Перевоспитывали его долго – ничего не вышло. Ну что ж!.. Пусть получает по заслугам.

– Может быть, все же подождем отца?

– Я беседовал с комиссаром, – подчеркнуто официально произнес Яков, – не по поводу Фесепко, а вообще. Ты сам знаешь, что нам предстоят вскоре серьезные боевые операции. Каждый отряд должен быть окатан, как стальной шар, так окатан, чтобы не было ни одной щелочки. Понял, Сергей? Комиссар требовал от моего отряда полного морально-политического и боевого единства, и я должен добиваться его, устраняя все, что мешает выполнению нашей задачи. Каждый может упрекнуть нас, что мы, принимая беспощадные меры к другим, долго щадили дезертира Павла Фесенко только потому, что когда-то называли его своим другом.

– Ты вызови Фесенко, а я приду к тебе. И Баширова позови.

Был теплый мартовский день. Почки деревьев уже распустились. К солнцу жадно тянулись сочные, молодые травы, пронизывая осенние, прелые листья и прикрывая их своей нежной зеленью. Голубые и желтенькие цветочки пестрели на полянах. Свистели, чирикали, праздновали весну переливами трелей птицы, летевшие на север – в Россию.

…Фесенко стоит перед нами ссутулившись, распоясанный, небритый, озлобленный и напуганный. Баширов отводит от него монгольские, кинжальные глаза и глядит в сторону – туда, где в углу навалом сложены ручные гранаты с длинными деревянными ручками и отдельно, стожком, немецкие карабины. Это трофеи недавней операции, проведенной в лесу близ Солхата Молодежным, Колхозным и Грузинским отрядами, операции смелой и беспощадной. Отряды Семилетова окружили выехавших в лес за дровами немцев Партизаны завлекли их в лощину между дубами, отрезали пути отхода, уничтожили пулеметным, автоматным и винтовочным огнем, добили врукопашную. Было убито пятьсот лошадей и двести немцев.

Над папоротниками, где пухнут убитые немцы а голландские кони, кружат хищные птицы, стаями бродят волки и одичавшие собаки. А здесь стожок карабинов и гранат.

Не глядя ни на эти трофеи, ни на нас, согнувшись я опустив руки с подрагивающими пальцами, стоит перед нами Пашка Фесенко, не отнявший у врага ни одного карабина.

Яков долго и внимательно смотрит на него, и я вижу, как на руках, на лбу и на носу Якова появляются росистые капельки пота.

Он сидит, положив руки на стол, в черной пилотке подводника, сдвинутой на затылок, с забинтованной шеей (шальная пуля зацепила при последней операции).

Яков мне говорил, что вчера ночью он беседовал с Фесенко и тот толком не мог объяснить своих поступков.

Баширов что-то написал и придвинул ко мне листок бумажки: «Фесенко знает лесные квартиры и базы». Я понимаю его беспокойство, ибо накануне больших событий уничтожение баз может привести к провалу все наши планы, подготовленные с большим напряжением сил.

Баширов тоже упорно смотрит на Фесенко. Скуластое лицо комиссара Молодежного отряда обтянуто сухой, пергаментной кожей, стриженые волосы торчат, как сапожная щетка, а раскосые глаза тонкими сверлами вонзаются в Фесенко. Баширову дико видеть бойца своего отряда без оружия, распоясанного, с грязными кистями рук, неуклюже высовывающимися из узких рукавов телогрейки.

– Что ты хочешь сказать еще в свое оправдание, Фесенко? – спросил Яков.

Фесенко молчал. Яков повторил вопрос. Тогда Фесенко улыбнулся углом рта.

– А что мне еще говорить?

Баширов вынул кинжал из ножен и острым концом его начал чинить химический карандаш, оставлявший на его пальце фиолетовые следы. Очинив карандаш, комиссар придвинул к себе тетрадку приказов, послюнявил пальцем место своей подписи, оглядел еще раз кончик карандаша, подписался и подвинул тетрадку Якову.

– Паскудное дело, Волынский, для Молодежного отряда… – И обратился к Фесенко: – Понимаешь, дубовая голова, что ты наделал?

Фесенко сделал шаг вперед, раскрыл рот, но ничего не сказал. Ступил еще шаг вперед, потом отшатнулся назад, хрустнул пальцами.

Яков размашисто подписал приказ, встал.

– Увести!

Фесенко как-то рыхло повернулся, согнулся и вышел.

Восемьдесят пять бойцов Молодежного отряда выстроились на опушке леса, примяв сапогами весенний ковер травы манжетки, обрызганной голубыми красками горной фиалки. Где-то звонко кричали вороны и слышался треск ветвей: птицы ломали ветки себе на гнезда.

Фесенко поставили лицом к строю. Теперь он был уже без телогрейки, а только в немецких штанах с латунными пуговицами на пояске и в темносиней разорванной на плече безрукавке.

Баширов прочитал приказ № 57 и вызвал из строя Кариотти. Кариотти вышел с плотно сжатыми синими губами, с присущим ему фанатическим блеском р глазах.

Бойцы стояли в положении «смирно».

Шувалов завязал глаза Фесенко, повернул спиной к строю и вернулся на свое место.

Кариотти подошел ближе, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил.

И следом за двумя выстрелами, эхом пророкотавшими в ущельях, Фесенко пошатнулся, судорога разжала ему кулаки, и он тяжело рухнул на землю…

Вечером мы сидели у костра.

– Русские имеют железные сердца, – сказал Фатых, покручивая черненькие усики быстрым движением пальцев, увешанных перстнями.

Фатых сидел боком ко мне. Я видел только один его изумительно проворный глаз, загнутые вверх ресницы и черную, будто наведенную углем бровь.

– А что же нужно было сделать с ним? – спросил я, думая о Фесенко.

– Надо было разобраться, капитан! А может, он не один? Может быть, у него компания есть?

Фатых наклонил туловище вперед и придвинул к костру палки. Я видел его тонкую талию, широкие плечи, чуть приподнятые, как у модников, подклады-вающих вату в пиджак, и смуглый затылок, покрытый курпейчатым смолянком, как у молодого барашка.

– Ты бы лучше нас разобрался?

– Не моя забота, – сказал Фатых, не поворачиваясь. – Каждый отвечает за свое. У русских сердца откованы из железа, – повторил он и встал. Огонь освещал его ноги с тонкими икрами в черных из эсесовской шинели обмотках.

Автомат лежал на земле. Будто бы вспомнив что-то неотложное, Фатых быстро нагнулся, поднял автомат и пошел меж деревьев.

Глава одиннадцатая

Дочь командира

Отец вернулся с совещания по координации действий крымских партизанских соединений в связи с предстоящим возобновлением общего наступления и привез много нового и интересного.

Самолет «ПО-2», на котором прилетел отец, ночью же протарахтел на север.

Отец сидел на траве, подложив под себя подушку мягкого татарского седла. Я тихо подошел. Мне хотелось приласкать отца, сказать, как я ждал его, как беспокоился и с каким сыновним чувством благодарности и признательности я наблюдаю всю его самоотверженную работу в партизанском лесу.

– Батя, – сказал я и присел возле него.

Отец поднял на меня мутные глаза с набухшими от бессонницы и ветров веками.

Он устало поднялся и ушел спать в шалаш. Я снял с него сапоги, повесил сушить портянки на елочку, осмотрел его оружие, смазал. Не хотелось спать. Я прилег невдалеке от отца и думал о матери, об Анюте.

Отец спал на спине, похрапывал. Он был весь седой и во сне казался мне беспомощным, усталым Слишком много перетаскал он больших тяжестей на своих плечах. Поддержка моя была так незначительна, ничтожна. Но что я мог сделать?

В шалаш вошел Шувалов, вызвал меня:

– Беда, товарищ капитан. Командир сидит уже два часа над проклятой бумагой…

– Какой бумагой?

– Кто-то из предателей подметнул ему письмо Вы знаете Мерельбана, товарищ капитан. Он пишет: если партизаны не уйдут из этого леса, если их не уведет командир Лелюков, дочка его будет повешена на площади Солхата.

Мы знали трагедию своего командира. Его дочь была захвачена вместе с матерью еще в 1942 году в Феодосии и заключена в тюрьму. Когда Баширов делал налет на солхатскую тюрьму, он надеялся найти там семью Лелюкова, но ее там не оказалось. В то время она была в Зуе, куда ее предусмотрительно пе ревез Мерельбан.

– Что же делает Лелюков?

– Сидит над письмом, думает. То слезы у него, те рассмеется. Ведь сами понимаете: уйти из лесу нельзя А не уйдем – девочку…

Я пошел к Лелюкову. Он не обернулся на мои шаги и перевернул бумагу, лежавшую перед ним. Его лицо было помято, возле губ глубоко врезались две морщины и резко очертили его. рот.

– Я знаю все, Лелюков! Мне сказал Шувалов Какое же ты принимаешь решение?

– Разве здесь может быть два решения? – спросил он меня. – Здесь может быть только одно решение.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*