Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг.
Отказавшись от этого плана из-за армейской оппозиции, командование Объединенного флота решило принять третий план, а именно наступление в центральной части Тихого океана. В то время единственно кто был способен совершить воздушный рейд на Токио — так это американские ударные силы. Идея налета на императорскую столицу имела такое психологическое значение, которое трудно вообразить в ретроспективе, после того как большая часть крупных городов Японии лежала в руинах; тут затрагивалась честь императорского флота и всей нации.
Таким образом, план — величайший из всех — состоял в наступлении с Мидуэя, при возможности вновь нанеся удар по Гавайям и в то же время оккупируя жизненно важные пункты на Алеутских островах; тем самым морские и воздушные оборонительные рубежи Японии переносятся на две тысячи морских миль к востоку и параллельно Тихоокеанский флот США заманивается в океанские просторы и уничтожается.
Другой фактор, влиявший на выбор стратегии: флот, в отличие от врожденной армейской жажды изнурительных пеших кампаний, испытывал, как мы уже видели, ностальгию по старомодному впечатляющему противоборству флотов в открытом море.
Так почти непобедимый до сих пор японский флот избрал курс, прямиком ведущий к мидуэйской катастрофе. В то же время армия уже несла ответственность за множество постыдных эпизодов в оккупированных районах Юго-Восточной Азии. В последней части письма Ямамото к Коге Минеичи от 7 марта есть такие строки: «Я слышал, сейчас, когда первая стадия боев близится к концу, армия, — он пользуется наиболее презрительным на флоте термином, — показывает или старается показать себя в истинном свете в Гонконге, а также во Французском Индокитае, Сингапуре и т. д. Есть реальная опасность, что это в конце концов приведет к беспорядкам в тылу». Слова «в истинном свете», вероятно, относятся к актам изнасилований и грабежей, совершавшимся армией, и к резне китайцев в Сингапуре, которые стали известны уже после войны.
4Ватанабе Ясудзи прибыл 2 апреля в Токио, доставив более или менее завершенный план Объединенного флота для операций МИ («Мидуэй») и АО («Алеутские острова»). И опять морской генеральный штаб показал свое крайнее неприятие плана. Оппозиция группировалась вокруг капитана 2-го ранга начальника 1-го отдела 1-го управления Томиоки Садатоси и капитана 3-го ранга Мийо Тацукичи, работавшего в этом отделе.
После войны Мийо, под псевдонимом Казунари, написал личный отчет, озаглавленный «Противоречивость операции МИ». Как явствует из текста, он и Ватанабе, с которым они вместе учились в Морской академии и Морском штабном колледже, оказались в этом случае по разные стороны баррикады и начали ожесточенный спор. Здесь не место входить в его детали, но Мийо пишет: «Остается только догадываться, понимал ли главнокомандующий Ямамото, насколько неэффективной окажется авиаразведка, если Мидуэй послужит базой. Сделал ли он тщательный учет того, как огромны расходы ресурсов и велики трудности в поддержании снабжения такого изолированного острова; как уменьшится воздушная мощь, которую нужно поддерживать на уровне в других районах, и как повлияет все это на оперативную активность флота». Томиока высказывал подобное же мнение: там, где дело касается Мидуэя, Ямамото, он чувствует, незнаком с крупными элементами стратегии. Даже сейчас все еще верит, что на второй стадии операций приоритет следовало отдать отсечению Австралии от Америки.
Если сравнивать с Томиокой и Мийо, оппозиция остальной части морского генерального штаба, например в лице заместителя начальника Ито и начальника 1-го управления Фукудоме, оказалась весьма неэффективной. Это вполне объяснимо, поскольку Томиока и Мийо редко лично встречались с Ямамото; Фукудоме командовал «Нагато», когда Ямамото принял (в 1939 году) командование Объединенным флотом, потом служил начальником штаба Объединенного флота, опять же у Ямамото. Ито также жил в Америке, когда Ямамото работал там военно- морским атташе, и пользовался всякого рода советами Ямамото, в том числе и личного характера. К тому же он, хотя и короткий период, после Фукудоме и до Угаки, служил начальником штаба Объединенного флота. Как Мива Йоситаке или Ватанабе Ясудзи, которые полностью находились в плену личного обаяния Ямамото, Ито и Фукудоме, скорее всего, руководствовались своими личными контактами с ним и одобряли почти все, что предлагал Ямамото.
Оппозиция 1-го отдела не просто упряма, но и логически хорошо организована. Ватанабе, хотя и колеблясь, заявляет, что их возражений недостаточно, чтобы оправдать отмену плана, — за него стоит главнокомандующий и не может от него отказаться, не учитывая мнения руководства. Соответственно, спор доведен до Фукудоме в офисе начальника 1-го управления. Фукудоме слушал Ватанабе до конца, но контраргументы Мийо прервал на середине.
— Послушай, послушай, — мягко произнес он, — успокойся! Объединенный флот так рьяно поддерживает план, — почему бы нам его не изучить и не посмотреть, — может быть, примем?
5 апреля в оперативной комнате морского генерального штаба результаты анализа дали почву для другого жаркого спора — в присутствии заместителя начальника Ито. В середине заседания Ватанабе Ясудзи вышел из комнаты и по телефону рассказал Ямамото о настроениях в морском генеральном штабе и о своей собственной реакции. Вернувшись, проинформировал присутствовавших о том, что главнокомандующий тверд в своем мнении и взгляды его не изменились.
Контр-адмирал Фукудоме повернулся к Ито.
— Если главнокомандующий так настроен, не оставить ли все это на него? — спросил он. Ито молча кивнул. Мийо, говорят, просто опустил голову, сдерживая слезы. У начальника морского генерального штаба Нагано возражений не было.
Кстати, за день до совещания, 4 апреля, был пятьдесят восьмой день рождения Ямамото; представитель отдела кадров морского министерства посетил «Ямато» в Хасирадзиме и привез с собой две награды для главнокомандующего. Ямамото сомневался, принять ли их.
— Я их никогда не стану носить, — сказал он. — Мне просто стыдно надевать их.
Дело не в его предполагаемой скромности; факт, что с начала военных действий он еще не видел собственными глазами ни вражеского корабля, ни вражеского самолета. В тот же день он пишет Хори Тейкичи в Токио следующее письмо:
«Дорогой Хори!
Я был огорчен, узнав, что Такеи проделал весь путь до Куре, но так и не смог доехать ко мне на флот из-за холодов. Я его просил положить в сейф в кабинете заместителя министра следующие вещи — ничего особенного: что-то вроде меморандума, написанного 7 января 1941 года, о том, что я говорил Ойкаве о Гавайской операции и замене главнокомандующего Объединенного флота; то, что я писал где-то в мае 1939 года, когда за мной следила военная полиция; очень простая записка от 8 декабря 1941 года (ничего о семейных делах и т. д.) и конверт с некоторой суммой денег.
Я положил все это в большой конверт с просьбой, чтобы, если потребуется, его передали вице-адмиралу Хори. Посланец с наградами из Токио застиг меня врасплох. Что подумают об этом люди, видевшие войну на передней линии фронта? Это самое печальное. Едва ли я смогу, как принц Такамацу, вызвать главу наградного отдела и сжевать его...
Ямамото Исороку
4 апреля».
Такеи Даисуке, глава бюро статистики, приезжал по делам в Куре, но жуткий холод помешал ему побывать на «Ямато», так что конверт для Ямамото, дошедший до Куре, вернулся назад в Токио, где его поместили в сейф морского министерства. Первая часть письма при всей ее кажущейся небрежности похожа на что-то вроде завещания, — «если потребуется» относится, конечно, к возможности собственной смерти. Что до содержимого конверта, некоторые вещи уже упоминались ранее; оставляю обсуждение остальных предметов до того момента, когда после смерти Ямамото заместитель министра Савамото Йорио откроет сейф, а Хори осмотрит его содержимое.
Два или три дня спустя Ватанабе возвратился на «Ямато» из Токио. В полдень 18 апреля 1942 года, через две недели после дня рождения Ямамото, американские бомбардировщики совершили внезапный налет на Токио. В письме Ямамото Ниве Мичи, в ее дом гейш в Симбаси, говорится:
«Меня несколько волнует, что, хотя война длится чуть более трех месяцев, многие чувствуют себя чересчур спокойно или заявляют, что они «благодарны адмиралу Ямамото » за то, что не было ни одного воздушного налета. Они здорово ошибаются: враг еще не появлялся не из-за адмирала Ямамото, а из-за себя самого. Поэтому если им хочется выразить кому-то свою благодарность, пусть выражают ее Америке. Если она действительно решит обрушиться на нас, не будет никакой возможности защи- тить город вроде Токио. Случится это — я едва ли останусь в стороне, но все же надеюсь, что не станут возлагать вину на флот, заявляя, что он ничего не делает. В любом случае советую тебе для безопасности, коли возможно, оставить половину имущества, а вторую половину вывезти куда-нибудь за город.
